Циолковский константин эдуардович скарлатина
К. Э. Циолковский о себе
|
Циолковский испытал все: голод и лишения, насмешки и непонимание, презрение и зависть, сумев при этом сохранить до конца своих дней независимость мысли, глубокую веру в свои идеи и труды, направленные на благо всего человечества.
Каким же он был на самом деле? Циолковский оставил истории несколько кратких автобиографий. Это разные, но чрезвычайно откровенные тексты. Хранители архивов до сих пор отказываются публиковать некоторые из них из-за слишком интимного характера. Правда, сам ученый считал, что личная биография — это своеобразная исповедь, в которой не должно быть никаких тайн и запретных тем. Перед потомками следует предстать таким, какой ты есть на самом деле, ничего не приукрашивая и не скрывая.
Текст публикуется впервые. Машинописный оригинал хранится в архиве Академии наук в фонде К. Э. Циолковского (фонд 555).
| |
ФАТУМ, СУДЬБА, РОК
Я всю жизнь жаловался на судьбу, на несчастья, на препятствия к плодотворной деятельности. Случайны ли они или имеют какой-либо смысл? Не вели ли они меня по определенному пути с определенной высокой целью? Я постараюсь тут решить этот вопрос.
Я родился в 1857 году 1 . В 1867-1868 году, когда я был приблизительно 10-11 лет, последовал первый удар судьбы. У меня была скарлатина, результатом чего были: некоторое (умственное) отупение и глухота. До этого же я был счастливым и способным ребенком, меня очень любили, вечно целовали, дарили игрушки, сладкое, деньги 2 .
Что же было бы со мной, если бы я не оглох? Предвидеть этого точно, конечно, невозможно, но приблизительно было бы следующее: по моим природным способностям, здоровью, счастливой наружности, талантливости я пошел бы по проторенной дорожке. Кончал бы разные курсы, служил, делал карьеру, женился, имел много детей, приобрел бы состояние и умер в счастье ограниченный, довольный и окруженный многочисленным потомством и преданными людьми. Ум бы мой почти спал, успокоенный счастьем, удовлетворенный природой.
Я, может быть, сделал что-нибудь маленькое, написал какую-нибудь книжку, развил какую-нибудь философию, может быть, изобрел бы что-нибудь и осуществил, но все это было бы очень ничтожно и сомнительно, так как счастье и удовлетворенность погашают высшую деятельность. Но что же сделала со мной глухота? Она заставляла страдать меня каждую минуту моей жизни, проведенной с людьми. Я чувствовал себя с ними всегда изолированным, обиженным, изгоем. Это углубляло меня в самого себя, заставляло искать великих дел, чтобы заслужить одобрение людей и не быть столь презираемым. Мне всегда казалось, что за глухоту меня презирают. Да оно так и было, хотя принято скрывать презрение к больным и уродам.
Начальный удар от глухоты произвел усыпление ума, который от людей перестал получать впечатления. Я как бы отупел, ошалел, постоянно получал насмешки или обидные замечания. Способности мои ослабели, я как бы погрузился в темноту.
Учиться в школе я не мог 3 . Учителей совершенно не слышал или слышал одни неясные звуки. Но постепенно мой ум находил другой источник идей — в книгах. Лет с 14-15 я стал интересоваться физикой, химией, механикой, астрономией, математикой и т. д.
Книг было, правда, мало, и я погружался больше в собственные свои мысли. Я, не останавливаясь, думал, исходя из прочитанного. Многое я не понимал, объяснить было некому и невозможно при моем недостатке. Это тем более возбуждало самодеятельность ума.
Глухота заставляла непрерывно страдать мое самолюбие, была моим погоняем, кнутом, который гнал меня всю жизнь и теперь гонит, она отделила меня от людей, от шаблонного счастья, заставила меня сосредоточиться, отдаться своим и навеянным наукой мыслям. Без нее я никогда бы не сделал и не закончил столько работ.
Если бы она была раньше 10 лет, то я бы не получил языка, грамоты, начатков образования, достаточного здоровья и жизнеспособности, не мог бы перейти к науке, не вынес бы произведенного глухотой разрушения.
Если бы она была много позже, то я мог бы не вынести этого горя, не приучился бы вовремя размышлять, заразился бы идеями людей и их счастьем и не отстал бы, пожалуй, от них.
Но глухота одна не могла бы сделать из меня то, что вышло. Помимо благоприятной наследственности, последовал еще ряд толчков и жестоких ударов, которые довершили дело глухоты.
Тогда я сказал, что стекло потеряно мною. Он страшно огорчился, так как напрасно обвинял своего неповинного знакомого и потому рассердился на меня. Произошла неприятная сцена, в которой виноват больше всего был я. Результатом ее был разрыв между мною и отцом. Я не захотел жить с ним. Нанял отдельную комнату. Но жить было нечем. Ранее в другом городе я имел много уроков 5 , но в Рязани меня никто не знал и потому я скоро прожил накопленные ранее деньги. Поэтому мне пришлось спускаться с облаков, приняться за ненавистный мною катехизис, богослужение, грамматики и т. д. и сдать экзамен на учителя математики.
Дело было в октябре — ноябре следующего, 1879 года. Кажется, в сентябре 1880 года я получил место учителя математики 6 .
Крайне незначительное обстоятельство — потеря стеклышка — совершенно изменило мою жизнь. Я был предоставлен самому себе. На первом плане я ставил свои труды, я был битком набит неземными, вернее необычными (нелюдскими), идеями, вечно витал в облаках 7 , (страстно) увлекался Евангелием. Но в то же время у меня очень страстная натура, счастливая наружность. Меня тянуло к женщинам, я непрерывно влюблялся (что не мешало мне сохранить незагрязненное, незапятнанное ни малейшим пятнышком наружное целомудрие). Несмотря на взаимность, романы были самого платонического характера, и я, в сущности, ни разу не нарушил целомудрия (они продолжались всю жизнь до шестидесятилетнего возраста).
Но идеи все вытесняли, все начинания уничтожали. Я решил не следовать страстям, а как можно скорее жениться без любви на доброй и трудящейся девушке, которая не могла бы мешать моим стремлениям. В том же году, осенью, я выполнил свое намерение. Тут помер отец, с которым я давно примирился, и даже через несколько дней после отчаянной ссоры.
Увлечение идеями, несмотря на мою страстность, было такое полное, что я как уехал из Рязани, так ни с кем из родных больше не виделся, хотя со всеми переписывался. Женитьба эта тоже была судьбою и великим двигателем. Я, так сказать, сам на себя наложил страшные цепи. В жене я не обманулся. Дети были ангелы, как и жена 8 . Но половое чувство сердечной неудовлетворенностью — самой сильнейшей из всех страстей — заставляло мой ум и силы напрягаться и искать.
К вечному унижению глухоты присоединилось непрерывно действующее неудовлетворенное сердечное чувство. Эти две силы гнали меня в жизни, как не могли гнать какие бы то ни было выдуманные, искусственные или педагогические средства. Я все время искал, искал самостоятельно, переходил от одних трудных и серьезных вопросов к другим, еще более трудным и важным. Сдерживались мои мысли и фантазии только наукой. Но книг было мало, учителей у меня совсем не было, а потому мне приходилось больше создавать и творить, чем воспринимать и усваивать. Указаний, помощи ниоткуда не было, непонятного в книгах было много, и разъяснять приходилось все самому. Одним словом, творческий элемент, элемент саморазвития, самобытности преобладал. Я, так сказать, всю жизнь учился мыслить, преодолевать трудности, решать вопросы и задачи. Многие науки создавались мною за неимением книг и учителей прямо самостоятельно.
Случилось так, что друзья мои как-то сразу все разъехались. Я чувствовал себя далеко не ладно. Старался заглушить новыми работами скуку. Был очень одинок. (Не пил никогда. Ни разу даже пьян не был.) Стал впадать в отчаянье. Увлекался ранее Евангелием. Придавал огромное значение Христу, хотя никогда не причислял его к сонму богов. Я видел и в своей жизни судьбу, руководство высших сил 9 . С чисто материальным взглядом на вещи мешалось что-то таинственное, вера в какие-то непостижимые силы, связанные с Христом и Первопричиной. Я жаждал этого таинственного. Мне казалось, что оно меня может удержать от отчаянья и дать энергию. Я пожелал в доказательство видеть облака в виде простой фигуры креста или человека. Желал, думал и забыл.
Дом-музей К. Э. Циолковского в Калуге. |
Прошло, вероятно, несколько недель. Мы переехали на другую квартиру. Я часто там сиживал на крыльце и на дворе, думал и смотрел на облака. Интересовался направлением ветра, погодою и т. д. Вдруг вижу, в южной стороне, не очень высоко над горизонтом, облако в виде очень правильного четырехконечного креста. Форма была так правильна,
Ракета К. Э. Циолковского. |
Потом уже я вспомнил, что загадал об этих фигурах ранее. Ни прежде, ни потом во всю свою жизнь я не видел ничего подобного. Это должно было быть в 1885 году, весной (на двадцать восьмом году от рождения).
Грустное время было!
Через год я ездил в Москву со своею теорией аэростата. Еще через шесть лет я перешел учителем в Калугу. В 1899 году давал одновременно уроки в епархиальном училище 10 . Еще ранее очень болел, потом давал уроки в реальном училище, потом опять болел. В 1899-1900 гг. — опыты 11 .
Это странное явление в связи с моими предыдущими мыслями и настроениями имело громадное влияние на всю мою последующую жизнь: я всегда помнил, что есть что-то неразгаданное, что Галилейский учитель и сейчас живет, и имеет значение, и оказывает влияние до сих пор. Это придавало интерес тяжелой жизни, бодрило. Я говорил себе, что еще не все потеряно, есть что-то, что может поддержать, спасти. Несмотря на то, что я был проникнут современными мне взглядами, чисто научным духом, материализмом, во мне одновременно уживалось и смутно шевелилось что-то непонятное. Это было сознание неполноты науки, возможность ошибки и человеческой ограниченности, весьма далекой от истинного положения вещей. Оно осталось и теперь и даже растет с годами.
Циолковский в кругу семьи |
Характер у меня вообще с самого детства скверный, горячий, несдержанный. А тут глухота, бедность, унижения, сердечная неудовлетворенность и вместе с тем пылкое, страстное до безумия стремление к истине, к науке, к благу человечества, стремление быть полезным, выбраться из застенка с тою же целью, полное ради этого пренебрежение средними человеческими обязанностями.
На последний план я ставил благо семьи и близких. Все для высокого. Я не пил, не курил, не тратил ни одной лишней копейки на себя, например, на одежду. Я был всегда почти впроголодь, плохо одет. Умерял себя во всем до последней степени. Терпела со мною и семья. Мы были, правда, довольно сыты, тепло одеты, имели теплую квартиру, не нуждались в простой пище, дровах и одежде. Но я часто раздражался и, может быть, делал жизнь окружающих тяжелой, нервной. Не было сердечной привязанности к семье, а было напускное, ненатуральное, теоретическое. И едва ли это было легко окружающим меня людям. Была жалость и правда, но не было простой, страстной человеческой любви.
| 1 |
| 2 |
| 3 |
| 4 |
| 5 |
| 8 |
| 10 |
| 12 |
| 13 |
Публикация доктора педагогических наук, профессора
Светланы КАСАТКИНОЙ
Уникальность Циолковского – не только в его колоссальном вкладе в постижение небесного и космического пространств, но и в целом в многогранности его натуры. Циолковский ведь не только формулировал и развивал космонавтику, ракетостроение, воздухоплавание и аэродинамику. Он был философом и писателем, одним из ярчайших представителей русского космизма и автором целого ряда произведений на стыке науки и фантастической литературы, в которых он призывал к освоению и заселению космического пространства.
Само происхождение Константина Эдуардовича Циолковского как бы символизировало единение двух компонентов России – западного, европейского, и восточного, азиатского, причем соединяла их, безусловно, русская культура. По отцовской линии Константин принадлежал к польскому дворянскому роду Циолковских, представители которого уже в конце XVIII века сильно обеднели и фактически вели жизнь обычных служащих. Отец будущего основоположника космонавтики Эдуард Игнатьевич Циолковский (Макар-Эдуард-Эразм Циолковский) окончил Лесной и Межевой институт[11] в Петербурге и служил лесничим. Материнская линия Константина Циолковского – род Юмашевых, татарского происхождения. Еще при Иоанне IV предки его матери Марии Ивановны Юмашевой, мелкопоместные дворяне, переселились на Псковщину. Там они постепенно обрусели, восприняли русскую традицию.
В июле 1873 года отец отправил Константина в Москву – поступать в Высшее техническое училище (ныне МГТУ им. Баумана). Юноша получил с собой письмо к приятелю отца, в котором Эдуард просил его помочь сыну обустроиться на новом месте. Но это письмо Циолковским было утеряно, после чего юноша снял комнату на Немецкой улице и занялся самообразованием в бесплатной Чертковской публичной библиотеке. Надо сказать, что к своему самообразованию Циолковский подошел очень основательно. Денег ему не хватало – отец присылал всего по 10-15 рублей в месяц. Поэтому жил Циолковский на хлебе и воде – в буквальном смысле. Но терпеливо ходил в библиотеку и грыз гранит наук – физики, математики, химии, геометрии, астрономии, механики. Не обходил вниманием Константин и гуманитарные дисциплины.
В 1892 году Циолковский, считавшийся к этому времени одним из лучших учителей в Боровске, по представлению директора народных училищ Д.С. Унковского был переведен в Калугу – в Калужское уездное училище. В Калуге Константин Эдуардович обосновался на всю оставшуюся жизнь. Именно здесь он осуществил большую часть своих научных разработок и сформировал свою научно-философскую систему взглядов.
Одним из важнейших достижений философии Циолковского стало понимание космоса не просто как физической среды, вмещающей в себя материю и энергию, но как пространства применения творческой энергии и способностей человека. К космосу Циолковский относился восторженно, считая его вместилищем довольства и радости, поскольку космическое пространство должно быть населено совершенными организмами, сумевшими его покорить и освоить. Человек, осваивая космос, также совершенствуется и приближается к этим совершенным организмам.
По мнению Циолковского, освоение космоса является неотъемлемым и важнейшим этапом эволюции человечества. Веря в совершенствование и развитие человечества, Циолковский был убежден в том, что современному ему человеку есть куда развиваться. Он должен преодолеть свою незрелость, следствиями которой являются войны и преступления. Именно в научно-техническом прогрессе Циолковский видел способ радикальной трансформации и окружающего мира, и самого человечества. Но, в то же время, будучи последовательным сторонником научно-технической революции, Циолковский не забывал и о вопросах этики, которые имели большое значение в рамках его философской концепции.
Заметили ош Ы бку Выделите текст и нажмите Ctrl+Enter
Сбываются замечательные предсказания Циолковского о полётах ракет и о возможности вылета в межпланетное пространство… Его идеи и труды будут всё более и более привлекать к себе внимание по мере дальнейшего развития ракетной техники. Константин Эдуардович был человеком, жившим намного впереди своего века, как и должно жить истинному и большому учёному.
Костя Циолковский в возрасте пяти-шести лет
Константин Эдуардович Циолковский появился на свет 5 (17) сентября 1857 года в селе Ижевское Рязанской губернии в семье лесничего. Константин был не единственным ребёнком Эдуарда Игнатьевича и Марии Ивановны — старший брат Дмитрий родился в 1851 году; позже родились Игнатий (1858) и Екатерина (1868). В 1860 году семья перебралась в Рязань. Там мальчик заболел скарлатиной, из-за чего едва не потерял слух. Тогда подобная инвалидность была почти приговором, ведь человек практически выпадал из общественной жизни и мог рассчитывать только на доброту окружающих. Однако сам Циолковский позднее утверждал, что именно глухота помогла ему стать учёным: он не мог играть и общаться с другими детьми, поэтому с раннего возраста предавался размышлениям.
В 1868 году семья Циолковских вновь переехала — в Вятку. Отец отдал Константина вместе с Игнатием в первый класс мужской гимназии. Но Костя там особо не блистал — глуховатому мальчику попросту было трудно учиться, да и учителя были чересчур строги. На третий год его исключили. Пришлось заниматься самообразованием. Тогда Циолковский впервые приобщился к техническому творчеству. Он изготавливал заводные пружинные игрушки, увлекался фокусами, даже сделал небольшой токарный станок для обработки дерева.
В возрасте пятнадцати лет Циолковский увлёкся воздухоплаванием. Его воображение захватила идея безопасного, устойчивого и несгораемого дирижабля. Парадоксально, но любимая научная тема Циолковского впоследствии не получила практического развития.
Модель металлического аэростата (один из проектов Циолковского)
Необыкновенные способности сына стали очевидны для Эдуарда Циолковского, и он надумал послать юношу в Москву, надеясь, что тот сумеет добиться успеха на поприще технических наук. В 1873 году Константин покинул Вятку для поступления в ремесленное училище, однако его туда не приняли. Но молодой человек остался в Москве, нашёл себе жильё и продолжил самообучение. Он сидел на хлебе и воде — почти все деньги уходили на книги. За первый год Циолковский освоил физику и начала математики. На втором году изучил дифференциальное и интегральное исчисления, высшую алгебру, аналитическую и сферическую геометрию. Однако абстракции мало интересовали его. Циолковский прежде всего думал о решении конкретных задач. Из-за этого он не осилил классическую философию, а в зрелом возрасте не смог признать значимость идей Эйнштейна, Лобачевского, Минковского и других реформаторов науки.
Циолковский и марсиане
В 1876 году Константину пришлось вернуться в родительский дом: отец решил, что двух лет в Москве вполне достаточно. Хотя образование Циолковского было ещё далеко от завершения, он устроился работать репетитором — помогли отцовские связи.
Новое увлечение не на шутку захватило Циолковского. Он начал обдумывать аспекты межпланетных путешествий — и прежде всего хотел выяснить, какие перегрузки способен вынести живой организм. В Рязани он построил первую в мире центрифугу для проведения медико-биологических экспериментов и раскручивал в ней случайных животных. Так он выяснил, что цыплёнок спокойно выдерживает десятикратную перегрузку, а таракан — трёхсоткратную!
Жизнь шла своим чередом. Министерство просвещения отправило Циолковского в Боровск. В 1880 году Константин женился на дочери местного священника. За молодым учителем прочно закрепилась репутация чудака. Действительно, обстановка его дома была очень странной. Биографы очень любят цитировать один фрагмент из воспоминаний Константина Эдуардовича:
Константин Циолковский с заготовками для действующей модели металлического дирижабля
У меня сверкали электрические молнии, гремели громы, звонили колокольчики, плясали бумажные куколки, пробивались молнией дыры, загорались огни, вертелись колёса, блистали иллюминации и светились вензеля. Толпа одновременно поражалась громовым ударам. Между прочим, я предлагал желающим попробовать ложкой невидимого варенья. Соблазнившиеся угощением получали электрический удар. Любовались и дивились на электрического осьминога, который хватал всякого своими ногами за нос или за пальцы. Волосы становились дыбом, и выскакивали искры из всякой части тела. Кошка и насекомые также избегали моих экспериментов. Надувался водородом резиновый мешок и тщательно уравновешивался посредством бумажной лодочки с песком. Как живой, он бродил из комнаты в комнату, следуя воздушным течениям, поднимаясь и опускаясь.
Дом Циолковского в Боровске (Dmitry Rozhkov | СС BY-SA 3.0)
Циолковский и Королёв
Памятник несостоявшейся встрече
Хотя Константин Эдуардович продолжал плотно заниматься проектом металлического дирижабля, его всё сильнее интересовали вопросы межпланетных перелётов. Например, он пытался представить, какие эффекты будут наблюдаться в состоянии невесомости. Однако Циолковский как практик хорошо видел и главную проблему, препятствующую освоению Солнечной системы, — отсутствие технической возможности разогнаться до космических скоростей. Описанные в фантастике концепции лунных пушек и антигравитационных аппаратов выглядели пустым фантазированием, поскольку нарушали известные законы физики.
Константин Циолковский за работой
Обложка брошюры Александра Фёдорова
Формула Циолковского была несовершенна, но и её на начальном этапе оказалось достаточно, чтобы провести анализ. Калужский учитель установил, что межпланетные полёты вполне возможны, если в качестве топлива применять смесь из нефти и жидкого кислорода — эти компоненты в его время добывать и использовать уже умели.
10 мая 1897 года Циолковский вывел формулу, которая сегодня носит его имя. Она связывает четыре параметра: скорость ракеты в любой момент времени, скорость истечения продуктов сгорания из сопла, массу ракеты и массу взрывных веществ. Значение этой формулы для инженера-ракетчика трудно переоценить. Допустим, необходимо запустить спутник на околоземную орбиту. Значит, скорость ракеты после исчерпания топлива должна равняться первой космической скорости. Скорость истечения для каждого вещества индивидуальна. Располагая этими двумя величинами, можно перебирать соотношения масс топлива и ракеты, добиваясь оптимального.
Фрагмент рукописи с выводом формулы Циолковского
Космические ракеты Константина Циолковского
Российская фантастика конца XIX века была бедна на авторов. Издавались преимущественно мистические или утопические истории. В то же время молодёжь зачитывалась романами Жюля Верна и Герберта Уэллса. Любителем зарубежной фантастики был и Циолковский. Богатое воображение подталкивало калужского учителя к собственным пробам пера, и самым удобным форматом для него оказались научно-фантастические очерки, служившие иллюстрациями к его необычным идеям.
Выполнив миссию по спасению человечества, учёные отправились к Луне и высадились на её поверхность. Там они обнаружили целые россыпи драгоценных камней и повстречали необычных существ, живущую в непрерывной погоне за солнечным светом. Затем межпланетные путешественники двинулись к Марсу, но садиться на него не стали, поскольку не были технически к этому готовы.
Примечательная деталь: в отличие от других сторонников космической экспансии, Циолковский не считал необходимым освоение соседних планет — он верил, что в самом межзвёздном пространстве достаточно ресурсов для обеспечения растущего человечества.
Константин Циолковский в своей домашней библиотеке
С большим пиететом относились к Циолковскому и ракетчики. Будущий главный конструктор ракетно-космической техники Сергей Королёв понимал, что для создания новой сферы научно-технической деятельности, какой станет реальная космонавтика, ему нужны авторитетные предшественники. Но, кроме Циолковского, в России никого подходящего не было. Поэтому, едва занявшись ракетостроением, Королёв установил тесные контакты с калужским учителем, цитировал его труды и всячески чествовал.
Ссылаясь на Циолковского, молодые советские ракетчики преодолели недоверие высокопоставленных военных и развернули работу — сначала в Группе по изучению реактивного движения (ГИРД), затем в Реактивном научно-исследовательском институте (РНИИ).
Циолковский в кино
Поэт Евгений Евтушенко в роли Константина Циолковского
Константин Циолковский в своей лаборатории
Современный сборник философских статей Циолковского
Циолковский очень хорошо представлял себе, что это за стандарты и каким способом можно усовершенствовать современное человечество. И он делился рецептом спасения. Для начала необходимо признать, что прогресс двигают гении. Следовательно, все социальные институты должны быть ориентированы на их выявление и обучение. А уж гении неизбежно придут к пониманию, что главная цель человечества — расселиться по всему обозримому космосу. И тогда наша космическая экспансия станет неизбежной.
Циолковский в космосе
Памятник Константину Циолковскому на Аллее космонавтов в Москве
Не исключено, когда-нибудь философию Константина Циолковского забудут. Забудут, что он вывел ключевую формулу и придумал прообраз первой космической ракеты. Всё возможно. Однако можно быть уверенным, что в человеческой памяти навсегда останется его лозунг, содержащий суть космической экспансии:
Планета есть колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели
Теперь мои статьи можно прочитать и на Яндекс.Дзен-канале.
Один раз в день Вам на почту будут приходить материалы Николая Старикова, достойные внимания. Можно отписаться в любой момент.
Новые видео
Комментарии
НОВАЯ КНИГА
НИКОЛАЯ СТАРИКОВА
Читайте также:
