Отделение острых отравлений отзывы

В больнице №15 имени Филатова заработал модернизированный шлюз для персонала

Оперштаб опровергает заражение коронавирусом сотрудников мэрии

Коронавирус: ответы на главные вопросы

Отделение лечения острых отравлений или токсикологии - структурное подразделение Научно-исследовательского института скорой помощи имени Н.В. Склифосовского. Здесь круглосуточно оказывается специализированная помощь больным и пострадавшим от отравлений различными химическими веществами.

В зависимости от тяжести состояния пациенты госпитализируются либо в отделение реанимации и интенсивной терапии, где проводится экстренная детоксикация организма, либо в отделение острых отравлений, где находятся пострадавшие легкой и средней степени тяжести, а также на долечивании больные, переведенные из отделения реанимации.

В отделении могут проходить лечение пациенты с психиатрическим диагнозом (отделение имеет особый психиатрический статус), в связи с чем, в нем действуют определенные правила. В реанимации отделения таких пациентов, как правило, мягко фиксируют. Это делается для того, чтобы они, приходя в сознание, не навредили себе, не вырывали катетеры и любые другие аппараты. Пациенты всегда находятся под наблюдением сотрудников, им не разрешается выходить за пределы своего этажа. Это прежде всего необходимо для безопасности самих пациентов и окружающих. Помимо этого, по правилам отделения пациенты сдают ценные вещи, в том числе, мобильные телефоны на пост медсестры. Это мера необходима для избежания краж и нежелательных съемок. Если пациенту нужно воспользоваться своим телефоном, он может всегда взять его у медсестры.

Что касается посещений пациентов родственниками, то в приемные часы они допускаются к пациентам практически всегда. Существует всего два исключения: иногда ограничен доступ в реанимацию, к тяжелым больным (если посетители могут помешать работе врачей), и доступ к больному ограничен, если он находится в психозе, поскольку велик риск усугубить его состояние. Все передачи от родственников проверяются врачами, чтобы к больному не попали наркотические вещества, алкоголь, колющие и режущие предметы. По возможности врачи отделения стараются оповещать родственников о том, где находится пациент.

Если пациенту поставлен психиатрический диагноз, его не выписывают из отделения без консультации психиатра и разрешения лечащего врача. После консультации психиатра пациента либо выписывают, либо направляют в психиатрическую больницу для продолжения лечения, в том случае, если врач считает, что пациент может совершить вторую попытку суицида или у пациента наблюдается психиатрическое расстройство. Не допускается выписка из отделения по собственному желанию пациента, так как это негативно может сказаться на его дальнейшем состоянии.

Пациентам, поступающим с изменённым уровнем сознания, оказывается медицинская помощь по экстренным показаниям после подписания решения (консилиум в составе 3-х врачей) в соответствии с п.9 и п. 10 ст. 20 федерального закона РФ от 21.11.2011 323 ФЗ (медицинское вмешательство необходимо по экстренным показаниям для устранения угрозы жизни). Как только такие пациенты приходят в ясное сознание, они подписывают добровольное информированное согласие на проведение лечебных манипуляций.

Пациенты без психиатрического диагноза лежат отдельно от психических больных. Они могут свободно перемещаться по территории института, оставлять у себя ценные вещи, принимать посетителей.

Отделение лечения острых отравлений НИИ им. Н.Ф. Склифосовского - это целая клиника лечения острых отравлений, в которой работает 153 человека, из них 50 врачей (в том числе, 18 психиатров), 55 медсестер, 9 фельдшеров-лаборантов, 32 санитарки и 5 медрегистраторов, причем 6 врачей-клиницистов имеют степень кандидата медицинских наук. В отделении работают не только врачи-психиатры, но и большая психологическая служба, которая в любой тяжелой ситуации оказывает помощь и пациентам, и их родственникам и проводит терапевтические групповые занятия.

В составе клиники есть единственная в столице химико-токсикологическая лаборатория, оснащенная самым современным, высокоточным оборудованием, позволяет определять в биосредах пациентов вещества разных химических классов, вызвавших отравление.

В отделении есть все условия для оказания экстренной помощи пострадавшим от острых отравлений на самом современном уровне сертифицированными специалистами высокой квалификации. Используются передовые медицинские технологии мирового уровня, в том числе, разработанные НИИ скорой помощи им. Н.В. Склифосовского. Применяемый комплекс методов экстренной детоксикации (энтеросорбция, кишечный лаваж, гемосорбция, плазмаферез, гемодиализ) позволяет в кратчайшие сроки вывест

Принимайте участие в мероприятиях, событиях и акциях.

Жестокие медсёстры и панические атаки

Текст: Наташа Федоренко

Передозировка наркотиков — это во всех смыслах травматичный опыт, позволяющий увидеть подноготную медицины. Стоит ли говорить, что принимать наркотики вредно, но особенно опасно смешивать их с другими психотропными веществами, например антидепрессантами. На условиях анонимности мы публикуем историю московской студентки, которая оказалась в токсикологическом отделении после употребления амфетамина. Она рассказала, как наркотики влияют на людей с паническими атаками, какие побочные эффекты могут быть у сильных антидепрессантов и как смесь амфетамина и препарата от тахикардии чуть не привела её в психиатрическую больницу.

В МАТЕРИАЛЕ может содержаться информация, не предназначенная для лиц младше 18 лет.

О наркотиках и работе

Панические атаки пару раз в год случались у меня ещё в школе, но с переходом на новую работу они стали происходить чуть ли не каждый день. Мои отношения с начальницей граничили с абьюзом, и мне всё время казалось, что ничего не получается. С врачом мы договорились, что если я собираюсь выпить, то за пару дней должна перестать принимать антидепрессанты, потому что их нельзя мешать с алкоголем. Через пару месяцев моё психическое состояние заметно улучшилось, и я решила последовать совету перед вечеринкой в техно-клубе.

Одно из побочных действий моих антидепрессантов — сильная тахикардия. Психотерапевт прописал мне мощные таблетки, понижающие пульс, и сказал принимать по половинке, если будет невыносимо. Я пользовалась ими часто, но никогда не превышала дозу. В этот раз я переборщила — выпила четыре или пять штук. С каждой таблеткой пульс сначала замедлялся, а потом обратно нарастал, так что я глотала одну за одной. Мне становилось только хуже: почти полностью перекрыло дыхание, сильно жгло в груди, пульс зашкаливал. В слезах я позвонила подруге и попросила приехать. Пока я её ждала, ко мне подошла девушка из-за соседнего столика и принесла гигантский кусок вкусного торта. Она меня обняла и попросила не плакать — подумала, что меня бросил парень. Если бы!

Скорая и больница

Мне предложили поехать в больницу, чтобы полежать там до вечера на всякий случай. В это время подруга позвонила моим родителям, чтобы сообщить, что происходит. Выяснилось, что в эту же ночь мама нашла у меня в комнате пакет с амфетамином, оставшийся от вечеринки.

В приёмной я встретила маму: она плакала, у неё дрожал голос — никогда не видела её в таком состоянии. Потом меня увели к врачу, который стал на меня кричать и убеждать в том, что я хотела покончить с собой. Я рада, что всё это время со мной была подруга — она попыталась объяснить семье, что дело не в суициде, а просто в реакции на амфетамин. Могу дать совет: если попадаете в больницу, внимательно смотрите, что подписываете. Лично я на нервах поставила подпись на бумаге, где говорилось, что меня госпитализировали при попытке покончить с собой.

Чужой суицид

Соседки по палате были очень разные. Например, женщина из Армении за сорок — она поругалась с любовником, чуть не подожгла квартиру, а потом выпила какую-то смесь, чтобы покончить с собой. Ещё была восемнадцатилетняя девочка Катя, которая пыталась совершить суицид, мы общаемся до сих пор; это была её вторая попытка. Катя много читает и отлично рисует. Из-за того, что мои книги не прошли цензуру (в то время я изучала историю телесности), я брала то, что лежало у неё на тумбочке, — что-то про способы стать счастливым и человека, любившего наркотики и котов.

Однажды к ней пустили маму: они разговаривали, много плакали, Катя просилась домой. Но мать подписала согласие на перевод дочери в психиатрическую больницу, и теперь она выйдет только в июне. Хорошо, что мама тайком передала ей телефон, и сейчас мы иногда переписываемся. Моя мама тоже была готова подписать такую бумагу — местный врач пытался убедить её в том, что мне это необходимо.

Врачи и медсёстры

Выписка и новый образ жизни

Доверие в семье после этой ситуации было полностью разрушено: я переехала обратно к родителям, меня перестали отпускать куда-либо на ночь. Сейчас стало немного легче, но первый месяц я приходила домой железно в десять вечера. Мама звонит несколько раз в день, чтобы узнать, как у меня дела, и чтобы сказать, что меня любит. Теперь мои эмоции не остаются незамеченными: мама страшно переживает, даже когда я не выспалась. Мой режим наладился: засыпаю не позже полуночи и встаю не позже восьми без будильника. Читаю и пишу тексты по утрам, активно пользуюсь приложением HeadSpace — постоянная занятость помогает не зацикливаться на воспоминаниях. Смена антидепрессантов не помогла, так что сейчас я разрабатываю новую схему лечения с новым психотерапевтом.

Отделение токсикологии Института скорой помощи имени Джанелидзе: при входе охрана, на окнах решетки. Меры предосторожности отнюдь не лишние. Пациенты здесь специфические. В одной палате на соседних койках могут лежать алкоголики, хватанувшие тормозной жидкости, наркоманы, не рассчитавшие дозу, и: матери наркоманов, которые, не в силах видеть, как медленно умирает от наркотиков их ребенок, пытались свести счеты с жизнью.

Наркоманов все больше

Отделение токсикологии было создано более 30 лет назад. Заниматься оно должно было острыми отравлениями химической этиологии: технические жидкости, спирты, лекарственные препараты, укусы змей. К настоящему времени чуть ли не треть пациентов отделения - передознувшиеся наркоманы. В прошлом году впервые за много лет токсикологам приходилось возвращать их к жизни чаще, чем других своих постоянных клиентов - отравившихся алкоголем.

Юрий К., восемнадцати лет, лежит в реанимации уже десять дней. Передозировка героином. У него поражены почки, печень, обнаружены грубые изменения в составе крови, нарушена деятельность мозга. Наркоман со стажем. Прогноз неутешителен. "Сейчас невозможно сказать, выкарабкается ли он, - комментирует консультант токсикологического центра Михаил Калмансон, - организм ослаблен и болезнь осложнилась тяжелой пневмонией. "

Наркоманов свозят сюда со всего города. "Скорая" подбирает их в подъездах, подворотнях, на скамейках в садиках. Иногда они поступают целыми группами с одного адреса. Значит, рядом притон. Чаще всего везут из "спальных" районов: Кировский, Невский, Красногвардейский, Фрунзенский, Выборгский. Подавляющее большинство - героиновые наркоманы. Как правило, отравление наркотиком происходит на фоне алкоголя. Это чисто российская специфика. Отравления стимуляторами, "винтом" или другими наркотиками единичны. Редко, но встречаются обколовшиеся метадоном. В некоторых странах этот препарат используется для лечения наркомании. С его помощью наркоманов отучают от героина У специалистов, впрочем, отношение к метадону противоречивое, и в России он запрещен. Но на наркотическом рынке можно достать все что угодно.

Выписывают "в никуда"

С того света вытаскивают практически всех - летальность в отделении очень низкая. Но через некоторое время многих привозят обратно все в том же состоянии. "На Западе таких пациентов из больницы забирает социальный работник. Передозировка наркотиком считается там кризисной ситуацией: не было денег на качественный продукт, сорвался после лечения и не рассчитал дозу, да мало ли что еще. Мало откачать больного, надо с ним работать и дальше, - рассказывает Михаил Калмансон. - Мы же выписываем пациентов "в никуда". Полежат в отделении дня два-три, оклемаются - и на волю, к старому дилеру за новой дозой".

В Питере более полусотни различных организаций занимаются профилактикой наркомании. Но в отделении работает только психолог от благотворительного фонда "Возвращение", и возможности его не безграничны. Взять на реабилитацию фонд может в единичных случаях. За год же через отделение проходит более полутора тысяч наркоманов. Чтобы попасть потом в городской наркологический диспансер, надо отстоять очередь. Да и не пойдет туда наркоман самостоятельно. В остальных местах лечение стоит огромных денег. Замкнутый круг. Не случайно наркоманы старше 25 лет в отделении почти не встречаются.

Рядом с наркоманами - алкоголики

Борис Н., пребывая в запое, хватанул стакан электролита. В отделении он считается постоянным клиентом. Месяц назад его уже откачали, после того как он принял на грудь стаканчик тормозной жидкости - перепутал емкости. Жить будет, но если продолжит в том же духе, то недолго.

Пик алкогольных отравлений пришелся на середину девяностых, когда в продаже появился дешевый пищевой спирт. Потом волна алкоголизации спала. Но в последние годы токсикологи отмечают новый рост. С чем это связано, специалисты пока затрудняются ответить.

Самая горячая пора в отделении - вечер. Народ возвращается с работы и начинает расслабляться. Будни, выходные или праздники значения практически не имеют. "Это раньше можно было отследить какие-то тенденции, - комментирует Михаил Калмансон, отработавший в отделении более 25 лет. - Перед выходными и в праздники работы было больше. Бывало, до 40 человек привозили с алкогольными отравлениями. Или, например, выпускной вечер в школах - можно было ожидать наплыва подростков. Потом затишье. Сегодня без работы не сидим никогда. Каждый день привозят по 10-20 человек. Из них 3-4 очень тяжелых".

Не понимают

Токсикологи возвращают к жизни не только наркоманов и алкоголиков. Почти половина их пациентов - люди, совершившие попытку суицида.

Четырнадцатилетняя Маша Р. наглоталась таблеток. Не выдержала домогательств со стороны отчима. Грубо говоря, он постоянно ее лапал. Причем не таясь от ее матери. "А что тут такого? - удивилась на беседе с психотерапевтом мамаша. - Не изнасиловал же он ее?"

"Для меня самое страшное даже не личная драма наших пациентов, - говорит психотерапевт токсикологического отделения Алексей Смирнов, - а реакция их близких. Они приходят забирать своего родственника, которого врачи буквально вытащили с того света, и спрашивают: "Ну как, теперь все нормально?". Как может быть "все нормально", спрашиваю, если человек только что пытался покончить с собой? Ну да, говорят, но теперь-то все хорошо? Не понимают, что произошло, или не хотят понять:"

Совершивший попытку суицида обязательно нуждается в психологической, а иногда и психиатрической помощи. В отделении токсикологии в полном объеме ее оказать не могут. Хотя многие пациенты поступают сюда в состоянии острого психоза, у отделения даже нет статуса психиатрического. Все, что может сделать местный психотерапевт, это провести перед выпиской небольшой психотерапевтический сеанс. В запущенном случае, если человек представляет опасность для себя или окружающих, направить пациента в психиатрическую лечебницу. На большее просто не хватает времени.

"Теоретически, выйдя от нас, человек может обратиться, например, в Центр профилактики суицидов, - говорит Алексей Смирнов, - но добровольно никто этого не делает. А значит, через некоторое время снова возникнет кризисная ситуация, и человек может повторить попытку. Пойдет по наработанной схеме решения проблем". Иногда так и происходит.

Эта история происходила в 2017 году. Я долго думала о том, чтобы кому-то рассказать ее в развёрнутом виде, но только сейчас отошла от тех событий. Действие происходит в Петербурге в больнице имени Джанелидзе в токсикологическом отделении.

Человеческая память изящно защищает нас от страшных воспоминаний. Самые плохие для меня вещи, при попытке вспомнить, как-будто затуманены, а детали стёрты. Всего я уже не вспомню, но посторонние люди продолжают мне иногда сниться.

Когда я оказалась в токсикологическом отделении я уже мало что понимала. Нет, я не напилась и не была под наркотой. Большая часть людей, за редкими исключениями, оказываются здесь по трём причинам: отравление наркотиками, алкоголем или лекарствами( суицид).

Отделение разделено на мужское и женское, и в оба преимущественно попадают с алкогольной интоксикацией.

Отделение очень напоминает палату для буйных. Дверь всегда закрыта на замок, а медсестра со своего поста следит за отделением через решетку. Личные вещи - запрещены.

Особо беспокойных, которых предостаточно, привязывают к кровати.

Когда я попала на отделение было свободно около 3 кроватей из 12. Мне подключили капельницу и я потихоньку оживала, хоть и была очевидно в лучшем состоянии, чем многие в этой палате. Рядом со мной лежала молодая девушка с короткими волосами. Она несколько раз помогла мне с капельницей, но особо мы не общались - место не располагает. Меня привезли сюда на скорой поздним вечером, и не смотря на плохое самочувствие, этой ночью я почти не спала, как и почти все последующие, проведённые здесь.

В палате было довольно спокойно, только одна женщина долго не могла уснуть, она выпила недопустимо большую дозу карвалола. Так она хотела напиться. Карвололщица часто просыпалась и что-то кричала, не давая спать остальным. Ее успокаивала очень приятная женщина, которая лежала вместе с нами. Видя ее ты сразу задавался вопросом: почему она здесь? Она заботилась о многих и наводила порядок, если кто-то начинал буянить.

Ничего не разрешают, но фото есть.

Когда посещения разрешают, то тебе уже и сигареты и телефон могут пронести. Отобрать конечно могут потом, но если не светить им особо, то норм. Сейчас написала и поняла, что как про тюрьму говорю. такие у нас больницы

Больницы нормальные. В отличии от контингента отделения

А ты то там как оказалась? Калдыришь потихоньку?

Нет, я не напилась и не была под наркотой. Большая часть людей, за редкими исключениями, оказываются здесь по трём причинам: отравление наркотиками, алкоголем или лекарствами( суицид).

В токсикологии может и нормальный человек очутиться, у меня ремонт делали в квартире мужчина и женщина, женщина попала в больницу в токсикологию после того как съела купленный на рынке пирог с мясом. Неделю пролежала.

Такие в инфекционку едут а не в токс. Это другой коленкор

Простой понос должен был тебя в инфекционное привести, а не в токсикологию

Личные вещи запрещены но фоточку запилила.

Сохраняю временную хронологию, телефон принесут мне уже на второй день

"Я не виню медиков, не они довели ее до такого состояния. Ей никто не помог, когда она уходила из жизни" Они ей блядь что помочь уйти должны были? Или вместо сиделки сидеть?

История про жеппу

Недавно прочитал вот этот пост Береги попку с молоду! и нахлынули воспоминания, да так, что аж хвост разболелся. Это мой первый пост, так что заранее прошу прощения. за всё!

Пролог.
Лет 6 назад я работал на спасательном судне. Был обычный зимний день. Поступило распоряжение на наш электроход, встать вторым бортом к списанному военному кораблю, пришвартованному уже на веке к причалу, дабы осмотреть его, на наличие затоплений и по возможности не дать ему похоронить себя под толщей льда. Сказано - сделано. И вот мы уже швартуемся вторым номером, а принять концы на вояке некому. Но я то молодой, тогда еще здоровый, отвага граничит со слабоумием, решил как лихой пират взять корабль на абордаж. Швартовый конец наматываю на руку и как Джек Воробей (простите, Капитан Джек Воробей). Прыгаю с борта своего судна на палубу военного корабля. На обледенелую палубу. Первое, что я увидел после прыжка, это носы своих ботинок на уровне лица, а затем искры из глаз как на сталелетейном заводе. В общем, приземлился я на копчик. Кое-как накинув шлаки на кнехт, держась за поясницу, продолжил я свои трудовые будни. Если бы я знал тогда, что эта никому не нужная прыть обойдётся мне 2 операциями и в общей сложности восемью месяцами недееспособности.

Начало.
Весной, где-то через месяца два, после очередной суточной вахты, ложусь в каюте отдыхать. До этой ночи я больше не вспоминал про тот безрассудный прыжок, но последствия прогремели как гром среди ясного неба. Просыпаюсь от боли в районе поясницы и копчика. Бегло осмотрев себя по среди ночи, решаю что просто неудобно спал и затекла спина. На утро боль не проходит и только нарастает. Теперь уже трудно согнуться, сесть, встать да у вообще шевелить ногами, всё отдаёт в поясницу и ниже. Отрабатываю день, в надежде что просто отлежал. На следующее утро всё ещё хуже и больнее. Но началась моя дневная вахта и я решаю подождать еще день, а вечером сходить прогреть поясницу в судовой сауне. На третий день перестали нормально шевелится ноги. Тут я уже начал подозревать, что что-то не так и пошёл к хирургу. Дорога из порта до ближайшей поликлиники в нормальных условиях занимает минут 40. Я шёл все 3 часа. Молодая девушка хирург не церемонясь положила меня на кушетку, приказал снять брюки и начала осматривать поясницу, копчик и межбулочное пространство. Затем добрые, но холодные руки в перчатках стали проникать в мою святую святых. Сжав зубы больше не от боли, а от смущения я наблюдал за ней в отражении окна, как затаившейся тигр. Тут она спрашивает, давно ли у меня свищ на копчике? В ответ тигр моргает и не понимает о чём его спрашивают. Взяв спицу, она пошурудила в свище как кочергой в печке и вынула её покрытую гноем. Мало того, что от зимнего пиратства у меня образовался свищ, так он еще и загноился и образовалась киста. Хирург объяснила мне, что нужно срочно оперировать и делать это по прописке, потому что. я так и не понял почему. Добравшись до судна и написав заявление на больничный, я собрал некоторые вещи и поехал в родной город. Благо он был всего в 250 км от места нахождения судна, но я запомнил эту дорогу на всю жизнь. Сидеть было невыносимо, поэтому я сидел на вытянутых руках не создавая точку опоры пятой точкой. Я проклял всё! Я проклял извилистые дороги, я проклял ямы и камни на них, я проклял чиновников, которые отвечают за ремонт дорог. По дороге, даже возникла идея, нерадивым чиновникам ломать копчик и пускать их кататься на маршрутках по их собственным дорогам. В общем добрался я до родительского дома со слезами на глазах. Переночевал и пошёл на непослушных ногах в больницу. Врач-хирург осмотрев меня и прочитав пояснительную записку от своей коллеги с соседнего города, громогласно объявил - будем вскрывать! А дальше всё как в трейлере к фильму про врачей. Кафель операционной, холодная кушетка, хирург в маске с инструментом в руках, укол в булочку, разрез, сестра отсос, да не мне, хотя продолжай, еще ваты, зашиваем. Всё произошло так быстро, что я даже не понял ничего. Но это не было решением проблемы, мне лишь убрали гной и сняли воспаление. Кисту надо было в прямом смысле выкапывать из меня. Поэтому мне дали время в 2 месяца, чтобы разрез на копчике затянулся, а я собрал все необходимые анализы и записался на плановую операцию.

Вторая операция.
Наступило лето. С того момента как я уехал с судна, я там не появлялся. Первый месяц лежал на животе и слушал как зарастает жепа. На второй стал собирать анализу и направления, попутно продвигаясь в очереди к хирургу. И вот пришёл день икс. Собрав вещи первой палатной необходимости, я приехал в больницу, где меня заселили в палату с мужиком, который всё время читал газету и бомжом с отказавшими почками, утыканного трубками как Нео в капсуле матрицы. На второй день пребывания рядом с избранным, мне намотали эластичный бинт на ноги, подобно белым чулочкам и отправили с медсестрой брить бикини и междужопие. И опять затаившейся тигр посетил меня, когда медсестра водила бритвой в опасной близости от моих не столь отдалённых мест. Я не то что боялся пошевелиться, я даже не дышал! О это смешанное чувство, когда твой Адмиралтейский шпиль в руках женщины с бритвой. Операция началась утром третьего дня. Голого, в белых чулочках и наволочкой прикрывающей выкошенный задний двор, меня повезли через всё отделение в операционную. У людей в карридоре, видящих каталку и голое тело на ней, катящуюся в операционную, в глазах читались флешбэки о пережитом. В операционной добрый анастазиолог вколол мне в позвоночник спино-мозговою анестезию и через несколько минут я начал ощущать отсутствие ног. Забавное чувство, до пояса есть я, а всё что ниже как-будто другой человек. Пришёл хирург. Ввёл красящий раствор в свищ, дабы подкрасить каналы кисты и видеть что капать и до куда. А дальше, смотря в добрые глаза анастазиолога я почуял запах (напалма по утрам) горелой плоти. Зяглянув через плечо я увидел как дымит кратер моего вулкана, а доктор, словно токарь выжигает лазером (свои инициалы) мою болячку и переодически выгребает оттуда стружки. Решив, что я увидел достаточно, оставшееся время операции я беседовал с анастазиологом о еде и любимых блюдах, благо запах жареного мяса присутствовал. Операция закончилась и медсестра стала стягивать выжженый кратер всего тремя стяжками. Как позже мне пояснили, чтобы обрастать мясом начало со дна, пока снаружи всё открыто. Хирург так же рассказал, что тоннели кисты дошли до позвоночника и проникли глубоко в него. До позвоночника он всё выкопал, но в кость лезть не стал, поэтому, когда зарасту, беречь жеппу как зеницу ока. Не морозить, не напрягать, не ударять, дабы не было рецидива. И вот опять лежу я в палате вместе с Нео и жду, когда вернутся ко мне ноги, потому как курить хочется до безумия. Мне строго насторого запретили вставать после спино-мозговой анестезии в течении суток. И пить очень много воды. Но, если вспомнить, что в то время у меня отвага граничила со слабоумием, то легко можно представить что я сделал, как только начал чувствовать ноги. Правильно, я расперев себя руками и ногами о спинки кровати, не сгибая спины и не напрягая остатки копчика, встал и полез на подоконник, захватив с собой ранее спрятанную пачку сигарет. Благо анастезия еще не совсем отошла, поэтому боли я не чувствовал. За то чувствовал блаженный вкус сигареты, стоя на подоконнике, проснув голову в форточку, голый и с открытым позвоночником в районе поясницы. Как залез, так и слез, аккуратно, не тревожа жеппу, лёг и довольный уснул. А на утро начались такие головные боли, что страшные московские мигрени покажутся лёгким недомоганием. Даже приподнять голову от подушки ощущалось сдавливание всей черепной коробки двумя гидравлическими прессами. Боль была невыносимая, но я молча принимал её как наказание за моё лазанье по подоконникам. Ну и боялся, что меня расскроют и отберут сигареты. Пролежал я в палате в набедренной повязке неделю. Было всего два развлечения. Первое - это поход через два корпуса на улицу в курилку для врачей. До нее утиным шагом держась за всё что можно я добирался где-то за час. И час обратно. И того 2 часа на прогулку. А пока возвращаешься - опять курить захочешь. А второе развлечение - это поход в туалет. Оооо дааа. Как там писал автор поста по которому мои воспоминания? Стоя как лошадь? И как кенгуру? Это уж точно. Да я в самые сильные шторма умудрялся делать это куда элегантнее грациознее и точнее, чем тогда стоя. Каждый поход в туалет я представлял себя американским бомбардировщиком, скидывающим свой смертоносный груз над облаками из медицинской пижамы на голову немецкой сантехнике. Через неделю после операции, меня выписали и отправили домой. Вы когда-нибудь ездили в такси лёжа на заднем сиденнии загнув ноги к верху и подложил ладошки под подбородок? Дали бы мне розовый проводной телефон и вылетая девочка сплетница из американских ситкомов.

Эпилог.
Заживал и обрастал мясом я 6 месяцев. По началу, 3 раза в неделю ходил в поликлинику на перевязку, как уточка, еле переставляя ноги. Дыра до позвоночника до конца не затягивалась, даже когда уже вернулся на своё судно и продолжил бороздить моря. Она продолжала постоянно мокнуть и источать сукровицу. Окончательно затянулась лишь в ноябре, когда врач вставил мне в незаживающую дырку кусок резиновой перчатки, в виде пробки.

И так, вывод: Не геройствуйте, вовремя обращайтесь к врачам, соблюдайте указания докторов, бросайте курить и вообще, дружите с головой, можно и с чужой, раз со своей не в ладах.

Р. S. Хочу ещё раз извинится за всё: за слишком длинный рассказ, за орфографию и особенно за пунктуацию, за неумелое построение мысли и текста в целом. Это мой первый пост, это мой первый раз. Будьте со мной нежнее=)

Блог Игоря Курляндского

Дублирую сообщения из моей хроники в фейсбуке.

Сначала мое, потом одной женщины.

Мое (самое начало года):

Не знаю, как там Путин печется о медицине. Мой недолгий недавний больничный опыт в одной из государственных клиник (бесплатных, но ведь мы же отчисляем на них налоги) произвел на меня жутчайшее впечатление.

Сразу после катастрофы с мамой меня, получившего отравление угарным газом (и психологический стресс), отвезли на скорой в токсикологическое отделение больницы им. Склифосовского , где я и пробыл целые сутки.

К лечению и врачам претензий нет, они мне помогли (всадили четыре банки капельницы, - одну прямо в скорой, три уже в больнице), а вот к условиям содержания в больнице у меня одни сплошные претензии.

Такое впечатление, что XXI век одну из главных больниц страны в столице (. ) вообще не коснулся, а верховодят ей (и прочими богоугодными заведениями) жулики и казнокрады, наживающиеся на обдирании подобных больниц (и больных). У прибывшего сразу отбирают одежду и выдают какие-то полосатые пижамы (вроде арестантских роб каких-то). Всю одежду и документы запирают в какие-то камеры. То есть по своей воле Вы покинуть это славное заведение теперь не можете и заперты в нем как в тюрьме. Не можете пойти во двор погулять, например. И принесенную одежду из дома носить, очевидно, вообще не разрешают, так как все больные, которых я видел, ходят только в этих пижамах. Правда, мобильный телефон взять с собой разрешают, но подзарядка возможна только на пункте дежурного, так как электрических розеток в палатах нет. Нет нигде и телевизоров. Только, по слухам, где-то присутствует холодильник.

Далее еще интереснее. В больнице этой нет элементарных гигиенических средств, - нет полотенец (все вытираются своими пижамами и простынями), нет душа (общедоступного, - может быть, раз в неделю больных куда-то мыться водят, не знаю), только жуткие текущие умывальники с одной холодной водой, НЕТ ТУАЛЕТНОЙ БУМАГИ (ее только можно выпрашивать у тех больных, которым ее принесли родственники, - так пришлось делать и мне). Стены в туалете и в умывальной – грязные и обшарпанные.

Есть умывальник и в палате. Кран испорчен, вода регулируется плохо.

Людей в этой больнице МУЧАЮТ ХОЛОДОМ. Отовсюду дует. Это значит только одно – ОКНА НА ЗИМУ НЕ УТЕПЛЕНЫ, А ОБОГРЕВАТЕЛЕЙ НЕТ. Мне пришлось выпросить у санитарки себе второе одеяло.

Людей, бывает, кладут и в коридор больницы, где мимо них постоянно шмыгают взад-вперед другие больные и где очень дует. Так, мне, хоть и дали место в палате, но капельницу почему-то поставили в коридоре, где пролежал в кошмаре часов пять, время от времени невольно текли слезы о только что умершей маме . Дали платок, развязали одну руку, чтобы мог вытирать себе слезы. Отделение это (токсикологическое), куда меня положили, буквально кишит молодыми наркоманами, которые ходят там толпами. Это основные пациенты этой больницы. Иногда бывают исключения (как я или мой сосед по палате, отравившейся на новогоднем корпоративе).

Однако ж, - после того, как мне сняли капельницу и перевели из коридора обратно в палату, я, вконец измученный, заснул (дали успокоительное).

И мне приснилось прикосновение маминых ладоней к моим.

На следующий день меня выписали. Так я второй раз выбрался из кошмара.

Я вообще не люблю слив эмоций на фейсбуке. Но сейчас напишу душераздирающий статус.
Про место, в котором мы родились и живем, особенно хорошо понимаешь в государственных больницах. Если вашего родственника заберут в кардиореанимацию ( а они есть далеко не в каждой больнице), будьте готовы к тому, что
- вас не пустят к нему, вы - разносчик инфекции, но врачи, выходящие покурить, будут заходить туда в пальто и без бахил.
- на ночь его будут привязывать к кровати, чтобы "зафиксировать", поскольку не хватает санитаров, а нанять в реанимацию сиделку даже за деньги строго запрещено
- пока вы будете дежурить на скамейке в ожидании информации о состоянии больного ( по телефону ее не дают), мимо вас будут возить трупы. Отдельного выхода для вывоза тел не существует.
Впрочем, кардиореанимация - благодать божья, в сравнении с отделением, куда кладут выписанных после инфаркта ( то есть, примерно таких же тяжелых).
Медсестра в коридоре будет орать на задолбавшего ее бессвязными объяснениями деда: "иди на хуй".
Дежурный врач, так и быть, если вы его раз шесть очень об этом попросите, снимет кардиограмму, но расшифрует, увы, "только завтра". Аргумент на вопрос "почему?" - железобетонный: "вы знаете, в стране олимпиада, больницам урезали бюджет, поэтому врачи за эти копейки не обязаны оставаться на работе дольше оплаченного времени".
Мой взрыв случился через три дня олимпийской эстафеты в четвертой Градской ( там, если что, лучшая кардиореанимация в городе): медсестра перепутала стаканчики с таблетками и моя бабушка получила тройную дозу сонапакса. Пришлось сыграть с ней в джанго освобожденного: ворваться в сестринскую, закрыть за собой дверь, сказать "а теперь быстро достала из шкафа весь оставшийся от олимпиады сонапакс и будешь есть его горстями на моих глазах и я не уйду отсюда, пока не съешь все, до последней таблетки". Написала на сестру докладную: заведующий укоризненно посмотрел на меня и сказал "вот вы, в вашем красивом платье, уволите ее, а ей и так уже три месяца семью кормить нечем".

Но разрыдалась я уже на улице - по другому поводу. Выбежав в полубезумном состоянии, бросила айфон возле гардероба. Вспомнить где - не могла, вернулась через двадцать минут. Охранник открыл ящик и молча вернул айфон.
"Вы уж отблагодарите его, - шепнула гардеробщица, - им, из-за олимпиады, уже три месяца зарплату не платят, я ему поесть из дома приношу". И вот от этой истории не разрыдаться было уже совершенно невозможно. Потому, что я, например, не уверена, что я на его месте, отдала бы. И что заставляет людей оставаться людьми в таких нечеловеческих условиях, - не объяснить никогда.