Таджик с вич в россии

Число заболевших ВИЧ-инфекцией снизилось на 7% по сравнению с 2018 годом — такое значительное снижение наблюдается впервые с 2015 года.

Смертность, связанная с ВИЧ, также уменьшилась — на 8% по сравнению с 2018 годом. В частности, от СПИДа, который развивается на фоне ВИЧ-инфекции, в прошлом году умерли 18,9 тыс. россиян.

При этом смертность от вызванных ВИЧ-инфекцией заболеваний значительно снизилась в регионах, которые являлись лидерами по этому показателю в предыдущие годы. Так, в Кемеровской области смертность по причинам, связанным с ВИЧ-инфекцией, снизилась на 11%, в Иркутской области — на 9%, в Свердловской области — на 13%, в Новосибирской — почти на 15%.

Одновременно показатель существенно вырос в Севастополе — +11%, рост на 4% зафиксирован в Курганской области. РБК направил запросы властям этих регионов.

Кемеровская область, несмотря на снижение смертности, осталась в России лидером по смертям, вызванным ВИЧ-инфекцией. В 2019 году там умерли около 38 тыс. человек, из них 1552 — от вызванных ВИЧ заболеваний, это каждый 25-й из умерших. В Кузбассе, как и в некоторых других регионах Сибири, от иммунодефицита по-прежнему умирают чаще, чем в результате самоубийств, убийств, ДТП и отравлений алкоголем вместе взятых.

По данным министерства здравоохранения региона, в Кемеровской области живут более 31,5 тыс. носителей ВИЧ — это более 2% трудоспособного населения. Антиретровирусную терапию (АРВТ) получают 73% больных — в министерстве уточнили, что это все, у кого есть показания для назначения лечения. Министр здравоохранения области Михаил Малин рассказал РБК, что в 2019 году регион потратил 288,7 млн руб. на противодействие ВИЧ, в 2020 году эта сумма вырастет в 1,4 раза, причем большую часть ее составляют средства регионального бюджета.

В Новосибирской области охват АРВТ составляет 75%, рассказал РБК министр здравоохранения региона Константин Хальзов. Это позволяет увеличить продолжительность жизни зараженных, уточнил он. Всего в регионе живут 31,3 тыс. носителей ВИЧ — это 2% жителей Новосибирской области трудоспособного возраста. Терапию из них получают 61%. Для борьбы с распространением инфекции в регионе действует программа равного консультирования, которая, по мнению министра, помогает социализации людей, живущих с ВИЧ, и формирует у них желание лечиться. Равные консультанты — это люди, живущие с вирусом и обученные консультировать новых пациентов.

В Иркутской области живут 30,1 тыс. больных ВИЧ, сообщила РБК замминистра здравоохранения Иркутской области Елена Голенецкая. АРВТ получают 58% из них. По словам Голенецкой, это все пациенты, которые нуждаются в терапии. Улучшение ситуации с смертностью от ВИЧ в регионе связывают с ростом числа пациентов, проходящих диспансеризацию.

Наркотрафик и другие причины эпидемии

Регионы, в которых больше всего жителей заразилось ВИЧ-инфекцией и умерло от СПИДа, во многом пересекаются с регионами, в которых популярны наркотики опийной группы. Именно в этих регионах, как показывает статистика МВД, в 2019 году правоохранительные органы изъяли большую часть опиатов.

Осторожный оптимизм и фильм Дудя

В 2019 году каждый четвертый россиянин прошел тестирование на ВИЧ, сообщили РБК в пресс-службе Минздрава. Антиретровирусную терапию получают 68,9% заболевших. Эти показатели выше плановых, указанных в Государственной стратегии по противодействию распространения ВИЧ-инфекции.

Кроме того, по словам Вадима Покровского, в некоторых регионах еще остается практика, когда вместо диагноза СПИД ставят непосредственную причину смерти пациента для улучшения отчетности.

Национальная безопасность или расширение прав трудовых мигрантов – дилемма, перед которой Россию, апеллируя к принципам европейского гуманизма, уже не первый год пытаются поставить международные организации. К ним недавно присоединилось Сообщество ВИЧ-инфицированных Восточной Европы и Центральной Азии (ВЕЦА), подготовившее резолюцию в Минздрав РФ с призывом глобально пересмотреть ограничения на въезд в страну и пребывание в ней мигрантов с ВИЧ.

Даже если гуманизм этот с двойным дном.

Закон суров

Опасения государства небезосновательны: по данным Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом ФБУН Центрального НИИ эпидемиологии Роспотребнадзора, пораженность ВИЧ-инфекцией на 30 июня 2018 года составила 666,1 на 100 тыс. населения России (при охвате тестированием более 30% граждан в год), поставив РФ на одно из лидирующих мест среди других стран мира по скорости распространения вируса.

Вся проблема в так называемой мягкой депортации, означающей, что носитель ВИЧ-инфекции будет включен в список граждан, которым запрещен въезд, но за отсутствием финансовых средств он не будет принудительно выдворен из страны. Под реальную депортацию он может попасть при совершенно иных обстоятельствах. К примеру, в случае если дважды в течение одного года будет привлечен к административной ответственности за совершение административного правонарушения.

Статус положительный

Иллюстрацией происходящего являются две реальные истории мигрантов, живущих с ВИЧ-инфекцией в России, опубликованные в одном из исследований вопросов декриминализации мигрантов с ВИЧ-инфекцией (полные имена людей не называются в целях сохранения медицинской тайны).

С., мужчина, 31 год, приехал из Таджикистана в Россию три года назад. Заболевание было выявлено в 2017 г. в ходе анонимного экспресс-тестирования на ВИЧ-инфекцию. Из-за страха депортации С. не встал на диспансерное наблюдение в СПИД-центре в Таджикистане и не обращался в другие государственные учреждения, поэтому не получает никакой медицинской помощи и лечения. В России находится нелегально, из-за ВИЧ-инфекции, приобретенной, по его словам, на территории РФ, не может продлить разрешение на работу. Возвращаться на родину не планирует.

Ж., женщина, 27 лет, приехала в Россию из Узбекистана 6 лет назад. Свой диагноз узнала, придя в организацию, помогающую секс-работникам. В сфере оказания секс-услуг Ж. работает 4,5 года. После выявления ВИЧ-инфекции выяснилось, что оказывала услуги без барьерных средств защиты за дополнительную плату в 500 рублей. Основными клиентами Ж. являлись мигранты из Средней Азии. О ВИЧ-инфекции и путях передачи знания нулевые. Так как Ж. находится в России нелегально, она не может получать АРТ на общих основаниях с гражданами страны. Женщина планирует покупать АРТ самостоятельно, рассчитывая, что препараты будут обходиться ей в 3–5 тыс. рублей в месяц. Имеются опасения по поводу возвращения на родину, так как боится, что семья от нее просто откажется.

Как отмечает старший научный сотрудник Федерального научно-методического центра по профилактике и борьбе со СПИДом ФБУН ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора Наталья Ладная, в Госдуме РФ вопрос об ограничении передвижения ВИЧ-инфицированных лиц поднимался не раз, но, отменив норму, Россия должна будет сделать следующий шаг – начать оказывать мигрантам антиретровирусную терапию, стоимость которой составляет 100–150 тыс. рублей в год на человека. Между тем средств в бюджете не хватает. По словам руководителя Федерального НМЦ по борьбе и профилактике ВИЧ-инфекции ЦНИИ эпидемиологии Роспотребнадзора академика РАН Вадима Покровского, в 2017 году из 900 тыс. граждан России, живущих с ВИЧ, получали современное лечение всего 340 тыс., а в 2018 году почти из 1 млн. диагностированных – 412 тыс. человек. Ежегодно на борьбу с ВИЧ государству приходится тратить 17 млрд. рублей.

Подводные камни трудовой миграции

Россия занимает второе место в мире по количеству трудовых мигрантов после США. По оценкам экспертов, с 1991 года миграционный прирост населения превысил 10 млн. человек, составляя примерно 10% рабочей силы.

Характерный пример: несмотря на официальные заявления Туркмении о зарегистрированных на ее территории двух случаях ВИЧ-инфекции, в 2017 году Роспотребнадзор зафиксировал 136 ее граждан – носителей ВИЧ.

Вспышка эпидемии ВИЧ, согласно прогнозам экспертов, ожидается в ближайшее время в среде трудовых мигрантов из Киргизстана и Казахстана, освобожденных в связи с членством стран в ЕАЭС от ряда бюрократических процедур, в том числе от необходимости тестирования на ВИЧ-инфекцию. Так, если в 2016 году обследование прошел 51% трудовых мигрантов из Киргизстана, то в 2017 году – лишь 29%, т.е. около 180 тыс. человек из 600 тыс.

По данным статистики, доля мигрантов среди выявленных новых случаев заражения в целом составляет сегодня примерно 3%. Из общего числа обследованных с 2007 года иностранных граждан, прибывших в РФ по трудовому найму –19 млн. человек, – ВИЧ был выявлен более чем у 21 тыс. иностранцев. Ежегодный прирост ВИЧ-инфицированных иностранцев в России составляет в среднем 3,5 тыс. человек. Однако нужно понимать, что это только верхушка айсберга. Часть мигрантов сдает анализы анонимно, часть избегает тестирования, зная, что они инфицированы. Об объективных цифрах говорить сложно, когда, к примеру, 80% мигрантов из Таджикистана предпочитают работать в России в теневом секторе.

Порочный круг трансмиссии

Трудовые мигранты входят в число наиболее уязвимых к ВИЧ группам населения в мире, что обусловлено рядом факторов, набор которых варьируется в зависимости от различий в культурном происхождении мигрантов. Так, данные многочисленных исследований показывают, что по сравнению с мигрантами из Восточной Европы выходцы из Центральной Азии обладают очень низким знанием о ВИЧ/СПИДе.

Усугубляет ситуацию низкое социально-экономическое положение мигрантов из Центральной Азии, ограниченность доступа к различным услугам, в частности к медицинским, низкий уровень социальной поддержки и высокий уровень депрессии, связанной с удаленностью от семьи (71% зараженных – люди женатые или замужние) и слабая интегрированность в стране назначения.

Высокая степень изолированности данной социальной группы, вызванная нежеланием либо неспособностью к аккультурации в стране пребывания, становится причиной распространения ВИЧ внутри самой диаспоры, в том числе через контакты с секс-работницами – также преимущественно выходцами из региона.

В результате около 80% новых случаев заражения ВИЧ в государствах постсоветской Центральной Азии, по данным ВЕЦА, происходит через трудовых мигрантов, зараженных в Российской Федерации. Как следует из отчета UNAIDS 2016 года, более 50% женщин из ЦА с положительным ВИЧ-статусом имели мужей, которые побывали в миграции в России.

Есть желание – нет возможности?

По словам младшего научного сотрудника ВШЭ, программного консультанта ВЦО ЛЖВ Даниила Кашницкого, делегации из Узбекистана и Таджикистана уже выразили готовность создать совместный фонд по обмену препаратами или наладить возмещение средств за препараты, которые Россия потратит на лечение мигрантов.

Пока в регионе Глобальный фонд финансирует Таджикистан, Киргизию и Узбекистан. Последние две страны в этом списке окажутся первыми на вылет – к 2023 году финансирование полностью завершится. Уже сегодня в Киргизстане оно сократилось в 2,5 раза, составив $3,5 млн. вместо $7,5 млн. в 2014 году. Подчеркнем, что софинансирование программ из госбюджета в 2017 году было осуществлено лишь на 41% (вместо $1526 тыс. – $ 630 тыс.), а в 2019 году будет выполнено на 48% (из необходимых $1827 тыс. – $870 тыс.).

$20 млн. – такова стоимость программы дополнительных мер по противодействию распространению ВИЧ-инфекции, принятой на 2018–2022 годы Узбекистаном. Источником ее финансирования, по словам представителя министерства здравоохранения республики, является все тот же Глобальный фонд. Фактически за его же счет проводится большая часть проектов по профилактике СПИДа в Таджикистане, власти которого признаются, что собственных средств на эти программы нет. Так из каких же средств центральноазиатские государства намерены оказывать медицинскую помощь ВИЧ-инфицированным, находящимся в трудовой миграции в России?

Гражданские активисты из стран бывшего СССР подписали резолюцию с просьбой легализовать в России мигрантов с ВИЧ.

В резолюции говорится, что в России до сих пор действуют введенные в 1995 году ограничения для мигрантов с ВИЧ — запреты на въезд, временное пребывание и проживание. В результате мигранты с ВИЧ не могут легально работать в России. Это провоцирует их переход на нелегальное положение, а значит, и на отказ от антиретровирусной терапии.

До 2016 года въезд и проживание в России были полностью запрещены для иностранных граждан с ВИЧ. Но по требованию Конституционного суда запрет был снят для мигрантов, имеющих в РФ семью. Причиной изменения законодательства стало, в частности, решение Европейского суда по правам человека, который признал Россию виновной в нарушении прав иностранцев с ВИЧ. ЕСПЧ отметил, что РФ — единственная страна Совета Европы и одна из 16 стран во всем мире, которая депортирует ВИЧ-положительных лиц, не являющихся гражданами. В Страсбурге подчеркивали необходимость полного отказа от дискриминации людей с ВИЧ в России.

В 2017 году вице-премьер РФ Ольга Голодец поручила Минздраву, МВД и Роспотребнадзору рассмотреть возможность изменения условий въезда и проживания в России ВИЧ-инфицированных иностранцев. Министр здравоохранения Вероника Скворцова заявила, что попытки ограничить распространение ВИЧ-инфекции путем запретов зачастую дают обратный эффект. Эпидемиологическую ситуацию усугубляет и то, что нелегальные мигранты с ВИЧ не имеют доступа к квалифицированной медицинской помощи, поэтому лечатся сами или не лечатся вовсе.

По данным Роспотребнадзора на конец 2018 года, в России зарегистрировано более миллиона людей с ВИЧ, за год было выявлено 87,7 тысячи новых случаев заболевания. По словам главы Центра по борьбе со СПИДом Вадима Покровского, еще от 300 до 500 тысяч россиян не знают о наличии у себя ВИЧ.

В 2019 году Роспотребнадзор предложил создать государственную базу данных о здоровье трудовых мигрантов, чтобы не допускать иностранцев с инфекционными заболеваниями к работе в России, а также своевременно принимать решение об их депортации или запрете на въезд в страну.

Больше текстов, фотографий и новостей — в нашем Телеграме.

Пришлите нам свою новость в чат-бот в Телеграме.

На Ваш почтовый ящик отправлено сообщение, содержащее ссылку для подтверждения правильности адреса. Пожалуйста, перейдите по ссылке для завершения подписки.

Исключительные права на фото- и иные материалы принадлежат авторам. Любое размещение материалов на сторонних ресурсах необходимо согласовывать с правообладателями.

По всем вопросам обращайтесь на mne@nuzhnapomosh.ru

Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter

• ВКонтакте
• Facebook
• Twitter
• Telegram
• Instagram
• Youtube
• Flipboard
• Дзен

Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter

(Протокол № 1 от 20.01.2020 г.)

Благотворительный фонд помощи социально-незащищенным гражданам "Нужна помощь"

Адрес: 119270, г. Москва, Лужнецкая набережная, д. 2/4, стр. 16, помещение 405
ИНН: 9710001171
КПП: 770401001
ОГРН: 1157700014053
Номер счета получателя платежа: 40703810238000002575
Номер корр. счета банка получателя платежа: 30101810400000000225
Наименование банка получателя платежа: ПАО СБЕРБАНК РОССИИ г. Москва
БИК: 044525225

Персональные данные обрабатываются Фондом для целей исполнения договора пожертвования, заключенного между Вами и Фондом, для целей направления Вам информационных сообщений в виде рассылки по электронной почте, СМС-сообщений. В том числе (но не ограничиваясь) Фонд может направлять Вам уведомления о пожертвованиях, новости и отчеты о работе Фонда. Также Персональные данные могут обрабатываться для целей корректной работы Личного кабинета пользователя Сайта по адресу my.nuzhnapomosh.ru.

Персональные данные будут обрабатываться Фондом путем сбора Персональных данных, их записи, систематизации, накопления, хранения, уточнения (обновления, изменения), извлечения, использования, удаления и уничтожения (как с использованием средств автоматизации, так и без их использования).

Передача Персональных данных третьим лицам может быть осуществлена исключительно по основаниям, предусмотренным законодательством Российской Федерации.

Персональные данные будут обрабатываться Фондом до достижения цели обработки, указанной выше, а после будут обезличены или уничтожены, как того требует применимое законодательство Российской Федерации.

По действующим правилам, как отмечает издание med.news.am от 13 февраля 2017 года, въезд и проживание на территории РФ запрещены для лиц, инфицированных ВИЧ и не являющихся гражданами России. А вот с 2016 года по требованию Конституционного суда запрет был снят для мигрантов, имеющих в России семью. Причиной стало решение Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), который в марте 2016 года признал Россию виновной в нарушении прав ВИЧ-положительных иностранцев. Так, в решении ЕСПЧ отмечалось, что Россия является единственной страной Совета Европы и одной из 16 стран во всем мире, которая осуществляет депортацию ВИЧ-положительных лиц, не являющихся гражданами.

Здесь я замечу, что, разумеется, Международные нормы необходимо соблюдать, но как я сам лично считаю, такие нормы не должны применяться в России там, где они могут угрожать безопасности, жизни и здоровью граждан России. Если страны ЕС считают приемлемым вбирать в себя ВИЧ – положительных иностранцев, то я категорически против этого, ведь мое здоровье, здоровье моего ребенка и моих соотечественников для меня выше чем любая норма Международного права. Кроме того, мы не должны забывать тот факт, что страны Средней Азии и Закавказья, откуда в РФ поставляется живой материал в виде трудовых мигрантов, вбирают в себя не малый процент ВИЧ – инфицированных, которые, порой, даже не знают о том, что они тяжело больны.

В Узбекистане также растет количество ВИЧ-инфицированных. Так, по данным Республиканского центра по борьбе со СПИДом, на 1 ноября 2015 года в Узбекистане было зарегистрировано - 32743 пациента с диагнозом ВИЧ, 57% из которых — мужчины. Большинство случаев приходится на Ташкент, Ташкентскую, Андижанскую и Самаркандскую области. Также отмечу, что С 2000 года в Узбекистане ежегодно регистрируется примерно 13 новых случаев ВИЧ на 100 тысяч населения или около 4000 новых пациентов. В 2010 году в стране было зафиксировано 3795 случаев ВИЧ, в 2011-м — 3584, в 2012-м — 3878, в 2013-м — 4247 и в 2014 году — 4236 случаев.

А вот по данным Роспотребнадзора, в 2012-2016 годах медосвидетельствование прошли более 9,8 млн иностранных граждан. Выявлено более 37 тыс. больных инфекционными заболеваниями, в том числе ВИЧ-инфицированных — 9284 (25%), больных туберкулезом — 12 786 (34,5%), носителей инфекций, передающихся половым путем,— 15 002 (40,5%). Сотрудники Роспотребнадзора за этот период приняли 15,5 тыс. решений о нежелательности пребывания таких граждан в России, 37% из них — в связи с наличием ВИЧ-инфекции.

По его словам, как отмечает указанный источник, эпидемиологическую ситуацию в России усугубляет и то, что нелегально проживающие в России ВИЧ-инфицированные мигранты не имеют доступа к медицинской помощи: - "В связи с этим гораздо важнее обеспечить им доступ к медицинской помощи. Ведь если иностранный гражданин получает необходимую терапию, своевременно проходит все обследования, то он не представляет угрозы для окружающих". И далее он добавил: - "Это могут быть не только личные средства пациента, но и, например, средства, выделяемые в рамках межгосударственных соглашений, или средства системы добровольного медицинского страхования".

Вот здесь я полностью не согласен с Родионовым. Мало того, что наша страна несет нагрузку, обеспечивая работой граждан иностранных государств, и оставляя без работы граждан России, но теперь еще и предлагается лечить и проверять мигрантов за счет бюджета России. И более того, в то время, когда в нашей стране повсеместно сокращаются больничные учреждения и даже койкоместа, а также в то время, когда Россия не может достойно обеспечить лекарствами даже своих граждан, нам предлагают ввести в страну больных СПИДом иностранцев и начать лечить их за наш счет! Это уж более чем слишком. Кроме того, как себе сам Родионов представляет, что мигранты из Азии, которые трудятся на российских предприятиях на полулегальном положении, а то и на нелегальном, будут проходить медицинское освидетельствование?

Я так и представляю себе, как директор завода по сборке металлоконструкций говорит: - "Дилшот, ты опять к станку встал без медосмотра! Я же тебе запретил, - сначала проверься в поликлинике, а потом уже режь метал!" Или: - "Отабек и Шерзод, вы почему мне липовые медсправки подсовываете? Марш проверяться на СПИД!" А как вы себе представляете, что подходит к работодателю группа из з-х человек, - Жасур, Нодир и Азиз, которые заявляют директору прямо и смело: - "Мы больны СПИДом, и нам необходим отпуск, так как мы собираемся пройти терапию в больнице. "

Этого не будет, а вот распространять свои болезни они здесь, в России будут.

Как себе представляет освидетельствование мигрантов сам Родионов? А ни как, ведь он проблему миграции в полном объеме, видимо, не представляет вообще. Трудовые мигранты, попадая на российский рынок труда, уходят в рабочие коллективы на заводы, где половина из них работает не просто не по трудовому договору, а вообще вопреки всякого рода трудовых норм законодательства, - другая часть попадает на торговые склады и в сферу ЖКХ, где о их состоянии здоровья ни кто и не вспоминает. Нужно заметить и тот момент, что многие нелегалы и легально работающие мигранты даже не знают о том, что они больны СПИДом, - этот момент, весьма, важен.

Также, я отмечу, - коррумпированная составляющая в России настолько велика, что все принимаемые акты в области здравоохранения или трудового законодательства становятся всего лишь на практике фикцией, и не реализуются в реальной жизни. Трудовое законодательство в РФ не работает вообще от слова вообще. А потому ни о каком контроле за состоянием здоровья 10 - 15 миллионов мигрантов речи быть даже не может при складывающейся в РФ ситуации. Поэтому, говоря о проблеме СПИДа среди трудовых мигрантов, нужно говорить в первую очередь о том, что мигрантов из Средней Азии и Закавказья у нас только по официальным данным из разных госисточников от 10 до 15 миллионов человек, а это значит, что ставить вопрос о въезде или выезде ВИЧ-инфицированных иностранцах даже глупо. Почему?

Дело все в том, что Россия на сегодня не знает точно сколько у нее находится гостей из зарубежной Азии, и данные разнятся на 5 миллионов (. ) Так о каких законах по поводу разрешительных мер въезда и выезда больных ВИЧ-инфекцией мы можем здесь говорить, - они уже выходят замуж и женятся, и их не интересуют российские законопроекты по поводу. Здесь должен стоять только один вопрос, - когда и как перекрыть границу с Азиатскими государствами, и как и когда начать депортацию азиатов – мигрантов к себе на историческую Родину.

Поделиться сообщением в

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Внешние ссылки откроются в отдельном окне

Мавлюде было - 16 лет, а Таманно - 26, когда они узнали, что ВИЧ-инфицированы.

Обе заразились от своих мужей. Каждой из них казалось, что жизнь закончилась, однако теперь они помогают тем, кто узнает о своей болезни.

В последние несколько лет в Таджикистане увеличилось число ВИЧ-инфицированных женщин. Часто они заражаются от своих мужей, ездивших на заработки в Россию.

Распространение ВИЧ остаётся серьёзной проблемой в Таджикистане, учитывая огромный миграционный поток.

По данным Республиканского центра по борьбе со СПИДом, в стране зарегистрировано 8 504 больных ВИЧ и СПИД. Эти данные включают в себя и 2 тыс. человек, уже умерших от этих заболеваний.

При этом пугающие мифы о вирусе ВИЧ, бытовавшие в 1980-е годы, все еще широко распространены в таджикском обществе.

Несмотря на достигнутый за три десятилетия прогресс в борьбе со СПИДом и понимании того, как развивается и передается эта болезнь, очень многие в Таджикистане по-прежнему верят в давно опровергнутые учеными мифы, превращая жизнь ВИЧ-инфицированных в ад.

Рассказ Мавлюды, 20 лет

Мои родители выдали меня замуж в 16 лет. Это был религиозный брак. Моего разрешения никто не спрашивал. Своего мужа я впервые увидела на свадьбе.

Я планировала окончить школу, поступить в ВУЗ, но родители забрали мои документы после окончания 9 класса. Все попытки убедить их оказались тщетными, и я подчинилась воле родителей.

Семья моего мужа была религиозной, они много лет жили в России, получили гражданство этой страны. После свадьбы я стала носить хиджаб, переехала к мужу в Россию. Ему исполнилось тогда 25 лет.

Там же жили и работали мои родители. Это образованные люди, которые не смогли найти работу на родине и были вынуждены выехать в миграцию.

Там они и познакомились с семьей моего мужа, там же договорились о свадьбе своих детей.

Я единственная дочь в семье, мои родители мечтали о хорошем муже для меня, который мог бы меня защитить и любить. Но жизнь оказалась совсем не такой, какой они ее планировали.

В 16 лет я практически не знала, что такое ВИЧ, СПИД, как передается эта инфекция, кроме того, что это что-то страшное, и от этого люди обязательно умирают.

Представить себе, что когда-нибудь это может коснуться моей жизни, невозможно.

Через несколько месяцев после свадьбы ухудшилось мое самочувствие. Моя мама водила меня по врачам, которые назначали мне лечение, которое мне не помогало.

Лечили меня от простуды, от каких-то женских болезней, от усталости, но ни разу ни один врач не рекомендовал мне пройти тест на ВИЧ.

Никому и в голову не могло прийти, что мое недомогание может быть связано с этим. К ним приходила 16-летняя девочка в хиджабе из религиозной семьи, кто из них мог подумать, что такое может случиться.

Еще через некоторое время я забеременела, и меня направили сдать анализы. Мне позвонили из поликлиники и сообщили, что у меня СПИД. Так и сказали - СПИД.

Словами испытанное чувство ужаса сложно описать. Когда я пришла в себя, я побежала рассказать об этом родителям мужа, на что свекор мне спокойно ответил, что не произошло ничего страшного, что сейчас каждый второй этим болеет.

В этот момент я поняла, что не только муж, но и вся его семья знали, что он ВИЧ-инфицированный. И никто из них не предупредил ни меня, ни моих родителей об этом.

Позже я узнала, что он употреблял наркотики, что принимал терапию от ВИЧ, что долго лечился, а после свадьбы перестал, чтобы не вызвать у меня ненужных вопросов о том, почему и от чего постоянно принимает лекарства.

Он знал причину моего недомогания и молчал. Я забеременела, и он молчал. Это был самый страшный момент в моей жизни. Я трижды пыталась покончить с собой. Я долго лечилась у психолога. Он и его семья были уверены, что, заразившись, я останусь с мужем.

Я не смогла простить ему такой обман. Мы развелись, несмотря на уговоры и просьбы. Я вернулась на родину. Сложно простить обман, разрушенную жизнь.

Через несколько месяцев у меня родился сын с врожденными патологиями. В роддоме нам сказали, что ребенок проживет не больше недели, но мой сын прожил восемь месяцев.

Я знала, что он умрет, меня готовили к этому, но к смерти невозможно подготовиться, тем более к смерти детей.

Пережить горе, нежелание жить, депрессию помогли родители, моя семья. Они поддержали мою идею поступить в колледж. Мне помогли другие, уже пережившие то, что я только переживала.

ВИЧ-инфицированные в Таджикистане сталкиваются с чудовищной дискриминацией, они практически оказываются один на один со своей бедой. Многие люди не только не понимают, но и не хотят понимать суть проблемы.

Поступая в колледж, я получила письмо министерства образования, в котором была указана причина моего обучения на бюджетном факультете. Директор колледжа стал открыто мне угрожать. Он боялся, что я могу заразить здоровых студентов.

Я пыталась ему объяснить, что это невозможно, что я лечусь, принимаю лекарства, и что я абсолютно безопасна для здоровых людей. Но он и слушать не захотел.

Он даже не впустил меня в кабинет. Он начал угрожать мне, что раскроет мой статус.

Я могла добиться соблюдения своих прав, могла привлечь его к уголовной ответственности за отказ, но я осознала, что подвергнусь травле со стороны преподавателей и студентов.

Я же не смогу бороться со всеми, не смогу всех и каждого ежедневно убеждать в своей невиновности и безопасности.

Я поступила в другой ВУЗ. Несмотря на то, что о ВИЧ и СПИДе уже довольно много информации, люди практически не знают об этом недуге ничего.

Всех своих друзей я сначала подготавливала к этому разговору, и лишь спустя время признавалась в том, что я ВИЧ-инфицированная. Я признавалась им, когда люди были готовы к этому разговору. Но первые признания вызывали шок.

Часто ВИЧ-инфицированных дискриминируют те, кто по роду своих занятий должен быть больше других информирован. В поликлинике мне нужен был рентгеновский снимок. Врач выбросила мое направление и выгнала меня из кабинета, когда увидела мою медкнижку.

Моя мама сначала тоже старалась отделить мою посуду. Я стала замечать, что постоянно ем в одной и той же посуде, и поняла, что мама опасается, чтобы я не заразила других.

Мне было очень обидно, ведь именно они выдали меня замуж. Я оказалась без вины виноватой.

Многие женщины, живущие с ВИЧ, - малообразованные люди. Они очень напуганы. Среди них много жен мигрантов, наркоманов и жертв врачебных ошибок.

Я вышла замуж. Мой муж - тоже ВИЧ-позитивный. Мы ждем ребенка и надеемся, что у нас родится здоровый ребенок.

Я хочу получить высшее образование, поступить на службу в госструктуры, чтобы донести информацию непосредственно от ВИЧ-инфицированного человека. Необходимо менять стереотипы, разрушать шаблоны.

Таманно, 30 лет

Мне исполнилось 24 года, когда я узнала о своем диагнозе.

Я выросла в сельский семье. Замуж вышла по воле родителей. С отличием окончила школу, но мой отец не позволил мне поступить в ВУЗ.

Моя семья была религиозной, поэтому замужество было главным делом для девочки. Они сами подобрали мужа.

Он был моим родственником. Он тоже не захотел, чтобы я училась. Ему умная жена была не нужна.

Мой муж был мигрантом старше меня на семь лет. Он постоянно жил в России. Сыграли свадьбу. Через три месяца я забеременела, и он снова уехал в Россию на заработки.

Так продолжалось несколько лет. Он возвращался на пару месяцев домой, а потом надолго уезжал.

Когда моей дочери исполнился год, он приехал в очередной раз. Тогда он меня и заразил, а я заразила своего ребенка, которого кормила грудью.

Я ничего об этом не знала до тех пор, пока моя дочь не стала болеть. Лечение моей дочери не помогало, а после прямого переливания крови она практически сразу умерла.

У моего мужа в России появилась вторая жена, которая часто мне звонила, оскорбляла, угрожала, когда я просила его прислать денег на лечение дочери.

Переживала ли я? Моя боль от измены мужа притупилась, потому что было плохо моему ребенку, а это было для меня важнее на тот момент.

После смерти дочери ухудшилось и мое самочувствие. Я знала, что у мужа родился ребенок от второй жены, которого им не рекомендовали кормить грудью.

Я рассказала об этом своему врачу, и она срочно направила меня сдать анализы на ВИЧ. Опасения подтвердились. Я была больна.

Я была в шоке. Смерть ребенка, мой статус, предательство мужа.

Когда я узнала о своем диагнозе, я не могла поверить. Я говорила врачам, что я замужем, и у меня нет никаких связей, что я порядочная девушка. Я не имела представления о путях передачи ВИЧ.

О ВИЧ и СПИДе я думала то же самое, что и большинство сегодня. Что это болезнь женщин легкого поведения. Врачи мне рекомендовали поговорить с мужем.

Родители мужа обвинили меня в распутстве и недостойном поведении, а муж был недоволен, что я без его разрешения сдала анализы и оставила свои данные.

Мой муж знал, что он ВИЧ-инфицированный. И он скрыл это от меня.

Для меня это стало трагедией. Я думала, что ВИЧ могут заразиться только проститутки, и что это смерть. Я долго скрывала правду от родителей.

Я была младшей дочерью в семье, и родители возлагали на меня большие надежды. Потом вернулся из России муж. Уже больной СПИДом. Он лечился, но спасти его не удалось. Он умер. Тогда все родственники узнали правду о нас.

Отец до сих пор не может простить моему мужу и его семье того, что со мной произошло. Не может себя простить, что выдал меня замуж за него и не позволил учиться.

Меня не может простить, что я уговорила родителей мужа забрать его ребенка, которого грозилась бросить его вторая жена. Малышку привезли. Сейчас ей шесть лет и она называет меня мамой.

Я поддерживаю связь с семьей своего бывшего мужа, потому что они ни в чем не виноваты.

После смерти мужа я стала волонтёром проекта, цель которого - помогать таким же, как и я. Это спасло меня от сумасшествия и суицида.

Я увидела, сколько девушек и женщин живет с этой болезнью, с такими же проблемами и страхами. Мне захотелось помогать людям.

И у меня появилась надежда на жизнь. Я поступила на курсы бухгалтерии, потом в ВУЗ. Я активно работаю, сама зарабатываю себе на жизнь, оплачиваю свою учебу.

Моя мама и сестры меня поддерживают.

Таджикское общество абсолютно не толерантно к нам, особенно старшее поколение. В представлении многих людей ВИЧ заражаются только плохие люди.

Очень часто со стороны медперсонала можно услышать совершенно страшные фразы, например, "богом проклятые", "наказание божье". Это задевает, это убивает, ведь мы не виноваты в том, что с нами случилось.

Большинство моих родственников перестали со мной общаться, когда узнали о моем статусе. Они перестали поддерживать со мной связь, запрещают общаться со мной детям.

Отношение ко мне брезгливое, мне стараются не подавать руки, не целовать, обходят стороной, потому что боятся общаться.

Многие думают, что нас нельзя хоронить вместе со всеми, нас нужно сжигать или создавать для нас отдельные гетто. Мы - изгои, несмотря на то, что мир уже 30 лет борется с ВИЧ и СПИДом.

И это несмотря на то, что мы способны не только рожать здоровых детей, но и создавать семьи со здоровыми людьми, если принимать необходимую терапию. У людей не только мало информации, они не хотят знать больше, пока их лично не касается эта история.

Шахло, 30 лет

Мою семью тоже не обошла эта беда. Мы с мужем здоровы. ВИЧ-инфицирована моя девятилетняя дочь, ставшая жертвой врачебной халатности, за которую никто не понес ответственности.

В три года я водила ребенка на прием к стоматологу. И я видела, что врач использовал нестерилизованные инструменты. Именно это стало причиной заражения.

Мы узнали о диагнозе дочери, когда ей исполнилось 4 года. Ее самочувствие постоянно ухудшалось, а лечение не помогало. Врачи не могли понять, что с ней, пока дочь, наконец, не отправили в онкологическое отделение, а нас - на сдачу анализов.

Мы с мужем абсолютно здоровы, двое наших младших детей тоже, а старшая дочь ВИЧ-инфицирована.

Раньше я о ВИЧ и СПИДе даже не задумывалась. Пока не столкнешься с проблемой, человек редко задумывается над ней. Я думала об этом недуге то же, что и большинство: что это - болезнь гулящих женщин и мужчин.

Мой ребенок постоянно болеет. Постоянно принимает таблетки. Но врачам, делающим назначения, мы не говорим, что с ребенком, потому что реакция, как правило, очень негативная.

В школе у моей дочери много прогулов из-за болезней. Здесь никто не знает о том, чем больна моя дочь. Я боюсь говорить учителям и директору.

Боюсь, что если узнают, перестанут пускать ее в школу, или родители станут забирать детей и не разрешат садиться своим детям с моим ребенком рядом. И это станет еще большим ударом для моего ребенка.

Возможно, родители потребуют, чтобы нас выгнали из школы. Ребенку я объясняю, почему она принимает таблетки, а мы - нет.

В поликлинике по месту жительства о нашем недуге знает только один доверенный врач. Всем остальным не говорим, боимся. Сдаем анализы, проходим лечение, но молчим. Боимся.

В Таджикистане большинство ВИЧ-инфицированных детей страдают от плохого питания. Семьи бедные, а ведь лекарства, которые они принимают, - сильнодействующие. Поэтому должно быть хорошее питание.

Однажды, когда я высказала свое мнение одному из врачей, он в ответ стал меня обвинять в распутном образе жизни. Это при том, что совершенно меня не знает. Другой врач-стоматолог отказался принимать моего ребенка после того, как я его попросила дать нам одноразовые инструменты, и объяснила почему.

Врач выставил нас за дверь, сказав, что здесь клиника для здоровых детей. За подобное поведение предусмотрено наказание, но оно никого не пугает, поскольку такое поведение распространено.

Мы все живем в атмосфере постоянного страха. Я до сих пор не рассказывала родной матери о своем горе. Я подготавливаю ее к этому разговору уже несколько лет.

Я не делаю этого, потому что меня пугает их реакция. Боюсь, что моя семья, родственники отвернутся от меня, от моего ребенка, а это самое страшное для меня.

Страшно, если она останется одна, как изгой.