Как причащались во время эпидемии чумы

Автор очень внимательно изучил опыт и практику тогдашних епархий Русской Церкви, поскольку единообразия не существовало. И специально проштудировал ту часть, которая посвящена причащению больных — и взрослых, и младенцев.

В контексте нынешних дискуссий об обработке некоторых священных предметов дезинфицирующими средствами и в целом относительно жизни прихода в момент эпидемии, эта часть книги особенно интересна.

Вот самые актуальные, с нашей точки зрения, отрывки из основного текста книги и примечаний к ним. Для удобства читателей даны поясняющие заголовки от редакции, а из отрывков убраны многочисленные выделения полужирным шрифтом и те ссылки, которые не относятся непосредственно к теме.

Очистка лжицы для причастия

Этим же куском обтереть и уста причастника. Если больных будет несколько, то при причащении каждого из них следует наблюдать ту же предосторожность, имея для каждого больного особый кусок холста. По окончании литургии следует сжечь этот бывший в употреблении кусок, а пепел ссыпать под св. престолом, или в реку.

Отдельное причащение больных, протирание лжицы после каждого; использование отдельного плата (на примере причащения детей)

Харьковской Дух. Консисторией в 1879 г. было предписано всем священникам епархии: во все время существования в их приходах эпидемических болезней служить литургии и в будние дни, по крайней мере два раза в неделю, для приобщения именно больных детей, заблаговременно давая знать о том прихожанам чрез сельское начальство и наблюдать, чтобы дети, страдающие дифтеритом, оспой и т. п., были приобщаемы после здоровых, с употреблением при этом отдельного плата.

Спор об отдельных сосудах при причащении больных в Русской Церкви

Но Донской Духовной Консисторией в 1888 г. было объявлено священнослужителям епархии, чтобы они не допускали дифтеритных больных к причастию св. Таин из одного и того же сосуда и лжицы, из которых причащаются здоровые.

Ставропольское епархиальное начальство в 1889 г. хотя и рекомендовало местному духовенству приходов, зараженных эпидемическими болезнями (при возможно частом служении Божественной литургии в будние дни, дабы прихожане по возможности приносили больных детей для причащения св. Таин именно в эти дни), употреблять (в указанные дни) нарочито назначенный потир с лжицею и ковшом для запивки (а для отирания уст-всякий раз новые платки или полотно, сожигая установленным церковным порядком бывшие в употреблении); но в 1896 г. тем же епархиальным начальством было предписано духовенству епархии, чтобы священники, по получении от полиции уведомления о существовании в селе эпидемии (совершая для причащения дифтеритных детей особые литургии, до двух раз в неделю, как это возможно, а в Великий пост причащая здоровых детей в субботу, а больных в воскресенье), употребляли для отирания больных детей, при их причащении, только особый плат.

Полтавским же Е. Н. в 1891 г., по поводу распространения между населением заражения дифтеритом, было предписано духовенству к точному и непременному исполнению: дифтеритных детей, а также и возрастных допускать к приобщению св. Таин в церкви после здоровых, имея притом для первых особую лжицу и особый холщевый плат, сожигая последний в алтаре, а лжицу сухо отирать также особым платом.

Причащение больных дома из отдельных сосудов. Очистка этих сосудов

По предписанию Донской Духовной Консистории, больных заразительными болезнями от семилетнего возраста и выше должно причащать преимущественно в домах запасными св. Дарами, по возможности из особых сосудов, которые необходимо тщательно омывать чистою водою и отирать особыми платами из белого чистого холста.

Регулярность причащения больных

По мнению одних, так как в древней Церкви непосредственно после литургии св. причастие разносилось всем больным, то и в настоящее время вполне одобрителен и везде принят обычай, по которому священник в полном священническом облачении с потиром в руках отправляется из храма в дом для причащения больного, но, по мнению других, в виду того, что такое причащение больных неудобно, не безопасно и в необразованном народе может поселить превратное представление о важности и значении запасных Даров указанный обычай должен быть допускаем только в исключительных случаях.

Меры предосторожности священника на случай посещения больного инфекционным заболеванием

(Из примечания к главе «Исповедь и причащение больных") При посещении заразительных больных, необходимо иметь в виду следующие меры предосторожности: а) Если случится идти к такому больному пешком, то не надо слишком торопиться, чтобы не устать и, главное, не вызвать в себе испарины, так как утомленный и разгоряченный организм (при открытых порах кожи) становится восприимчивее к заразному яду. 2) Сидя или стоя у постели больного, надо остерегаться, чтоб дыхание больного не направлялось прямо на посетителя; при этом не следует прикасаться к белью, подушке и одеялу, а тем более к телу больного, или сидеть у самого изголовья постели, особенно же на мягкой мебели, стоящей вблизи больного; безопаснее сидеть на деревянной мебели, потому что в мягкую мебель легче впитываются заразные миазмы. 3) Не следует, находясь у больного, глотать свою слюну (надо выплевывать ее), а равно пить и есть что-либо, так как слизистая оболочка в полости рта очень восприимчива к заразному яду, который вместе с слюной и пищей легко может перейти в кровь и заразить ее. В предупреждение этого, рекомендуется пред отходом к больному, а равно и по приходе от него, выполоскать рот обыкновенным уксусом и окурить им (наливая его на горячий кирпич) свое платье. Некоторые же советуют еще, в подобного рода случаях, иметь с собою ягоды можжевельника и жевать их, только не глотая. 4) После посещения больного, следует быть, не менее четверти часа, на свежем воздухе, переменить белье с одеждою, умыться и вдруг после этого не принимать пищи. 5) Наконец, вообще во время эпидемии, надобно вести жизнь умеренную и правильную, хотя и не следует слишком отступать от обыкновенного образа жизни. В особенности надо избегать: бессонных ночей, неумеренности в употреблении спиртных напитков, а равно—гнева, запальчивости и, вообще, раздражительности. (. ) Само собою разумеется, что, в случае появления заразной болезни в семье священника, последнему следует принять против занесения им заразы в среду пасомых надлежащие меры, выбор которых зависит от тех, чисто местных обстоятельств и условий, определить и предусмотреть которые заранее не представляется возможным (см. Ц. В. 1902, 47).

(Далее в примечаниях следует обширное разъяснение о причащении больного священника на дому - Прим. ред.)

Эпидемия, бунт и власть в императорской Москве 250 лет назад

Чума: путь в Москву

Считается, что в Москву эту заразу (строго говоря, чума — не вирусная, а бактериальная инфекция) занесли с театра русско-турецкой войны, из Молдавии и Валахии. В августе 1770 года зараза достигла Киева, затем Брянска.

Увертюра в военном госпитале. Без паники!

Карантин: монастыри и генералы

Рядом с Большим Каменным мостом располагалась крупнейшая московская мануфактура того времени — Большой суконный двор. С 1 января по 9 марта 1771 года на фабрике умерли 130 человек. Фабричная администрация то ли не поняла поначалу, от чего, то ли слишком хорошо поняла: объяви, что на Суконном чума, и о сбыте продукции придется забыть .

В момент врачебной проверки в марте на Суконном дворе обнаружилось 16 больных с сыпью и чумными бубонами, а сколько разбрелось по городу, уже никто не узнал.

Фабрику закрыли, здоровых рабочих перевели на другие предприятия, а больных увезли в подмосковный Николо-Угрешский монастырь, ставший первым чумным госпиталем. При этом Суконный двор так и не был окружен караулами, и многие рабочие сбежали после оглашения диагноза.

Генерал-поручику Еропкину придется вскоре воевать в Кремле и на Красной площади, и отнюдь не с чумой.

От весны до осени: Москва зачумленная

Императрица одной из первых поняла и другую вещь: настала пора заботиться о том, чтобы зараза не дошла до Петербурга. Интересны детали.

Велено было также не пропускать проезжающих из Москвы не только к Санкт-Петербургу, но и в местности между столицами. Карантины были устроены в Твери, Вышнем Волочке, Бронницах.

Все эти меры помогли предотвратить превращение московского бедствия в общероссийское. Есть данные, что чума попала из Москвы в Воронежскую, Архангельскую, Казанскую и Тульскую губернии, но общенациональной пандемии не случилось.

Однако стоило в июле установиться теплой погоде, иллюзии рухнули. Смертность стала превышать 100 человек за сутки, вымирали целые улицы в Преображенской, Семеновской и Покровской слободах.

На улицах круглосуточно горели костры из навоза или можжевельника.

Бывало, что трупы выбрасывали на улицу или тайно зарывали в огородах, садах и подвалах, несмотря на указ императрицы с угрозой вечной каторги за сокрытие информации о заболевших и умерших.

Фото: Hulton Archive / Getty Images

В обреченном городе не осталось власти, полиции и войска — и немедленно начались бесчинства и грабежи.

Фото: WestArchive / Vostock Photo

Рассказ мгновенно распространился по Москве, и толпы горожан устремились к Варварским воротам в надежде вымолить прощение у Богородицы. Священники, оставив храмы, служили молебны прямо на площади. Люди по очереди лазали к иконе, стоявшей над проемом ворот, по лестнице, просили исцеления, ставили свечи, целовали образ, оставляли пожертвования в специальном сундуке.

Московский митрополит Амвросий, понимая опасность скопления народа в разгар эпидемии, решил его прекратить: икону убрать в храм Кира и Иоанна на Солянке, а сундук с деньгами передать в Воспитательный дом.

Бой в Кремле и на Красной площади

Расправившись с митрополитом, мятежники двинулись на Остоженку, в дом генерал-поручика Еропкина, сохранившийся доныне. Еропкин оказался не робкого десятка; он продемонстрировал, что если в борьбе с чумой к сентябрю 1771 года власти особых успехов не добились, то с бунтовщиками справляться они умеют.

В ноябре, когда чума уже утихала, в Москве состоялась экзекуция: четыре человека, в том числе убийцы митрополита Амвросия, были повешены, 72 человека были биты кнутом, 89 человек высекли плетьми и отправили на казенные работы.

Граф Орлов. Последнее средство

Восстанавливать порядок в Москву Екатерина отправила графа Григория Орлова, который приехал в первопрестольную 26 сентября. Вслед за Орловым шли четыре полка лейб-гвардии.

Орлов снискал славу избавителя Москвы от мора. Принципиально новых санитарных мер, кроме укрепления застав и карантинов, он не ввел. Но пришла на помощь природа: начались ранние холода, и эпидемия стала понемногу сходить на нет.

Впрочем, стоит отдать графу Орлову должное: он начал с верного шага, не свойственного отечественным администраторам,— прибыв в Москву, сразу собрал консилиум специалистов и следовал его указаниям. Орлов велел заново разбить Москву на 27 санитарных участков, открыть дополнительные больницы и карантины. Орлов лично обходил все больницы, следил за лечением и питанием пациентов.

Более того. Понимая, что нищета и болезнь тесно связаны, Орлов организовал общественные работы по укреплению Камер-Коллежского вала вокруг Москвы: мужчинам платили по 15, а женщинам по 10 копеек в день. Боролся Орлов и с бродягами, разносившими заразу: их отправляли в Николо-Угрешский монастырь.

Фото: Alamy / Vostock Photo

По официальной статистике, с апреля по декабрь 1771 года в Москве умерли от чумы 56 672 человека. Но это не все — первые три месяца 1772 года чума в Москве, над которой в Петербурге уже отпраздновали победу, продолжалась, правда ежемесячное количество умерших снизилось до 30 человек. Об окончательном прекращении эпидемии было объявлено только в ноябре 1772 года.

А в одном из писем за границу сама Екатерина сообщала: чума в Москве похитила более 100 тысяч жизней. Это можно, пожалуй, рассматривать как невольное признание в том, что противостоять нежданной напасти по большому счету не смогли ни власти, ни общество.

В последние недели развернулась широкая и довольно неожиданная дискуссия о том, как избежать или хотя бы минимизировать возможность заражения коронавирусом в православных храмах. Тревога прихожан вполне предсказуемая. Многие интуитивно чувствуют, что ни приходские общины, ни Русская православная церковь в целом не готовы к эпидемии. Что и как следует в Церкви изменить? Оказывается, постепенно формируется довольно широкий спектр возможных ответов

16 марта 2020 11:45

Во-первых, обсуждение проблемы среди мирян и священников выглядит гораздо более содержательным и с богословской, и с практической точки зрения, чем сухое заявление официальных церковных властей, более всего напоминающее бюрократическую отписку.

Пожалуй, это самое интересное в развернувшейся дискуссии. Дело в том, что православное благочестие постепенно превращается в самостоятельную религию. Одно дело Православная церковь — с богословским, историческим, пастырским и церковно-практическим опытом, и совсем другое — простые верующие, которые зажаты в рамках довольно случайного набора мифологем и церковных правил. И правила, и мифологемы представляются им совершенно незыблемыми, почти святыми. Поэтому разговор о каких-либо переменах — даже если есть угроза эпидемии — свидетельствует только об одном: о слабости веры и никак иначе. В православии ничего менять нельзя!

Вторая группа предлагает трезво и реалистично посмотреть на сложившиеся церковные практики. Эпидемия — это не только угроза как таковая, это еще и хороший стимул критически оценить сложившиеся практики в данном случае не с богословской или исторической, а с чисто практической точки зрения: что не соответствует современным представлениям о гигиене? Как лучше всего защитить прихожан от заражения в храмах? Спокойный и трезвый взгляд позволяет увидеть разные возможности для решения возникших проблем.

Есть три области, где нужно проявить особое внимание. Угроза заражения возникает при передаче:

1. воздушно-капельным путем;
2. через контакт: рукопожатие и поцелуй;
3. через причащение одной лжицей здоровых и больных.

Рассмотрим все эти проблемы по порядку.

Больших храмов в России мало, поэтому храм — это чаще всего небольшое, замкнутое и плохо проветриваемое помещение. Находиться рядом с зараженными людьми на протяжении двухчасовой службы — это уже серьезная угроза. Если зараженный человек кашлянул или чихнул, то все стоящие на расстоянии до трех метров получают от него вирус, если не на кожу и слизистую, то на одежду, где вирус сохраняется многие часы, а иногда и дни.

Что можно сделать? Рекомендация Томаса Пуэйо, создавшего математическую модель распространения вируса, простая: храмы должны оставаться открытыми до тех пор, пока они гарантируют расстояние не менее одного метра между молящимися.

Это слабая мера, и в условиях растущей эпидемии власти Италии просто закрыли все храмы, предложив организовать интернет-трансляции и смотреть их прихожанам не выходя из дома. Никаких протестов решение правительства не вызвало. Более того, все церкви Италии отнеслись к этому запрету с пониманием.

Рекомендации: стараться не посещать переполненные храмы, а людям старшего поколения полностью воздержаться на время эпидемии от посещения храмов. Если вы или ваши дети больны, отказаться от посещения храма на время болезни. Это не слабость, а сознательный поступок ради безопасности ваших ближних. Пусть домашняя молитва будет более напряженной в эти дни.

Рукопожатие в храме чаще всего соединяется с целованием, а вот целование как поклонение распространено очень широко: это и целование икон, святых мощей, целование края Чаши после причастия, целование креста после Божественной литургии и просто целование руки священника при благословении.

Целование икон — особый случай. Для кого-то это мистическая практика, от которой он отказываться не готов, но большинство прихожан скажут, что это традиция, которой они следуют, или даже привычка. А вот для большинства захожан это важная часть стандартного (почти магического) ритуала при посещении православного храма. В этом нехитром ритуале максимум три составляющих:

— написать записку (кстати, ручки общие — ими пишут все подряд и вряд ли сотрудники храма догадаются о том, что их стоит хотя бы пару раз в день дезинфицировать);
— купить свечи;
— поцеловать иконы и зажечь перед ними свечи.

Практически никаких ограничений на целование икон до сегодняшнего дня нет, и, более того, эта мера даже не обсуждается.

Более системно и последовательно выглядят правила, которые 6 марта опубликовала Греческая Архиепископия в Америке. Эти правила основаны на инструкциях Центра по контролю заболеваний США. Их стоит привести полностью:

При этом греческая традиция уже давно имеет отличия от русской: не используется общий плат для обязательного вытирания уст после причастия, нет целования края Чаши, но подробнее об этом немного позже.

Лишь один украинский епископ, митрополит Тульчинский и Брацлавский Ионафан выпустил внятные инструкции, как прихожанам следует изменить свое поведение в церкви:

Но это всего один из нескольких сотен епископов Русской православной церкви. Остальные молчат.

Рекомендации: ничего страшного, если вы временно откажетесь от целования икон, креста, рук священников и друг друга и замените это целование на благоговейный поясной поклон или приклонение головы.

Приближаемся к самому сложному и самому деликатному вопросу — о Причастии. Здесь нужно бы написать отдельную статью, но пока придется ограничиться несколькими краткими тезисами.

В Чаше находятся Тело и Кровь Христовы. И эта святыня преподается всем православным христианам как залог вечной жизни. В св. Дарах полнота той жизни, к которой мы стремимся, и поэтому в них не может быть ничего ущербного, болезнетворного или смертоносного. Так верует Церковь, и так верует каждый, кто приступает к Чаше. Здесь нет никаких сомнений.

Однако даже Церковь в Византии, отказавшись VII–VIII веке от раздачи причастия в руки верующим (эта практика сохранилась на Западе) и введя лжицу для того, чтобы вкладывать причастие в уста, сформировала и особые правила и для причащения во время эпидемий.

Довольно неожиданное толкование 28-му правилу VI Вселенского Собора дает преподобный Никодим Святогорец 1 , живший во второй половине XVIII века. По всей видимости, он пережил ту эпидемию чумы, которая началась в Османской империи в конце 1760-х годов и в 1771 году пришла в Россию. Никодим пишет очень прогрессивно для своего времени:

Да, сегодня мы знаем, что эта мера никак не могла предотвратить распространение чумы. Ее главные переносчики — блохи, но здесь важно, что Церковь задумывалась о том, как в условиях эпидемии можно менять сложившиеся практики.

Запивки в греческих храмах нет, но в русских храмах за пределами России, где следуют той же практике, используются одноразовые стаканчики. Надо сказать, что и в России встречаются храмы, где они используются, но будьте внимательны: слишком часто они превращаются в многоразовые.

В одном из российских монастырей уже размышляют о том, как дезинфицировать лжицу после каждого причастника, и говорят, что это можно делать или спиртом, намочив им часть плата, или кипятком, если рядом с причащающим священником стоит алтарник и держит термос с крутым кипятком.

Неожиданно, я бы даже сказал, очень радикально высказался уже упоминавшийся митрополит Ионафан:

«Что же касается образа вкушения Тела и Крови Агнца Божия — под видом Хлеба и Вина — и потребления оставшихся Святых Даров духовенством, то всё пока следует оставить согласно обычаю Православной Церкви.

В случае же опасного, широкого распространения коронавируса в нашем регионе, о чём должны сообщить официальные власти и медицинские работники, по снисхождению к желаниям неких, благословляю причащать таковых так, как в древности причащались в храмах все христиане, — по образу преподания Святых Даров на литургии святого апостола Иакова — раздельно.

То есть иерарх допускает, что причастие может быть без привычной лжицы как таковой.

И уже буквально перед сдачей статьи в редакцию я получил сообщение, что в одном из православных храмов Бельгии начали причащать одноразовыми лжицами.

Еще в нескольких странах власти последовали примеру Италии и на время эпидемии попросили закрыть храмы.

Рекомендации: Эпидемия — это повод усилить молитвы и быть внимательнее к своим ближним. Если есть возможность участвовать в богослужении в том храме, где серьезно отнеслись к эпидемии и предприняли меры безопасности, то уклоняться от посещения храма нет причин. Если же в храме без внимания относятся к проблемам гигиены, то нет ничего страшного в том, что во время эпидемии вы решите не участвовать в литургии. Сегодня в Православной церкви нет правил, регламентирующих частоту/регулярность причащения. Это ваше решение, ваш личный выбор. Никто не заставит вас причаститься и, наоборот, не заставит отказаться от причастия.

О том, что даже в больших храмах еще не осознали всю серьезность ситуации, говорит репортаж о пребывании ковчега с мощами Иоанна Крестителя в Санкт-Петербурге. Сотни людей стоят в очереди к мощам, но далеко не после каждого волонтер протирает стекло, прикрывающее мощи. Но если рядом с мощами есть хотя бы сотрудник, который должен это делать, то рядом, у Казанской иконы Божией Матери поток прикладывающихся к иконе идет, а стекло киота, по мнению авторов репортажа, никто не протирает. Судя по разговорам, не все православные в Санкт-Петербурге верят, что коронавирус существует.

Далеко не все в Православной церкви единообразно или монолитно. Есть целый спектр практик, и некоторые из них приходы могут свободно менять сами (например, прихожане попросили и священник согласился), некоторые — по согласованию с епископом (это касается прежде всего форм причащения мирян). Ситуация вовсе не безвыходная, если только не замыкаться в круге магических представлений о Православии. Общество изменится после эпидемии коронавируса. Изменится и Церковь, но, скорее всего, эти перемены будут более медленными.

1 Преподобный Никодим Святогорец . Пидалион: Правила Православной Церкви с толкованиями. В 4 тт. — Екатеринбург: Изд-во Александро-Невского Ново-Тихвинского монастыря, 2019. — т. 2, с. 240.

Фото: Егор Алеев/ТАСС

В настоящее время то помещение, которое раньше принадлежало Никольскому храму, поделено на два этажа. Храм располагается в алтарной части второго этажа, а остальное помещение разбито на принадлежащие клинике ординаторские, кабинеты заместителей и руководителей Центра, рентгенологический кабинет, конференц-зал на первом и столовую на втором этаже.

Так что службы в храме проходят в буквальном смысле под стук ложек. А на месте храма в честь Матери Божией произведена реконструкция, и все помещение предназначено исключительно под морг.

– Самый первый вопрос: что такое служить в храме, где каждый день можно заболеть?

– Опасность заражения, конечно, есть, хотя я искренне считаю, что заразиться в троллейбусе или трамвае гораздо проще, чем в туберкулезном центре, где все моют, драют, освещают ультрафиолетовыми лампами.

Когда мы служим литургию в будний день, может прийти человек 16, из них непосредственно больных 2-3 человека. И два-три сотрудника, что, конечно, тоже великое дело.

В детском отделении иногда нужно причастить до 15-20 человек детишек. Это случается раз пять-шесть в год… Моим предшественником здесь был отец Владимир Соколов – честное слово, праведный человек.

Она согласилась и во всем помогала своему супругу. Прослужили год, и у них родился ребенок. Прослужили еще один, и родилась двойня. Сейчас у него четверо детей. Он покинул этот храм по состоянию здоровья, не связанному с профилем данного медицинского учреждения.

Когда здесь служишь, чувствуешь необыкновенную благодать. Понимаете, те, кто приходит в больничный храм, приходят туда и, чаще всего, тихо и беззвучно рыдают. Молодые крепкие люди, которых вдруг судьба больно ударила, и они внезапно обнаружили, что хрупки и беззащитны. Куды бечь? К Богу и бегут.

И стены храма наполнены этими их внутренними рыданиями. Я прихожу и все это слышу. И это не описать словами.

Священник Алексей Тимаков. Фото: Дарья Смирнова

– К вам приходят врачи?

– Многие из них часто довольно скептически относятся к Евхаристии. Часто они считают, что из общей Чаши можно заразиться инфекцией. На службу приходит чаще средний медперсонал, вера у медсестер крепче, да и времени свободного немного больше.

Я прекрасно понимаю, что пока Господь Сам не привлечет человека к Себе, в храм никто не придет. Можно орать, кричать, махать платом и епитрахилью, но без движения их сердца ничего не получится.

А с другой стороны, я тоже работал врачом. И прекрасно знаю, как это – после смены еще куда-то идти и еще что-то слушать, и стоять на натруженных ногах на службе. Да у меня вот такая пачка историй болезни! По нынешним меркам, я вообще в раю работал, сейчас гораздо больше бумаг, и просто некогда лечить.

Но скажу, чтобы поставить точку, мы и во время чумы будем причащать! Однозначно будем причащать в чуму. Это Тело и Кровь Христовы! В принципе, сам факт бытия священства в современном мире, когда на протяжении семнадцати веков, батюшки не просто причащались из одной Чаши, но и обязательно потребляли все то, что оставалось в ней после причастия всех мирян, не поддается никакому объяснению.

Простите за натурализм, но все слюни тех, кто пришел на причастие… то есть понимаете, да, ты человека причастил, лжицу (ложечку) в чашу погрузил, следующего, опять погрузил, следующего, снова, снова, в некоторых храмах не одна тысяча человек! Сколько бы ни пришло пациентов в наш храм, а у всех у них – палочка Коха, и меня не интересует, открытая у них форма или нет, но я обязан после последнего осмаковать (облизать) лжицу, чтобы, не дай Бог, капнуть Кровь Христову на пол!

И сколько может быть болезнетворных микробов в этой Чаше в итоге? Особенно во время эпидемий. Помереть вполне хватит, если что. И если бы можно было таким образом заразиться, то священство давно бы исчезло.

Но когда в больнице объявляют карантин, то службу отменяем. В любом случае, не стоит искушать Господа Бога твоего, как говорится в Писании. Я же ведь больше даже смущу тех, кто в карантине находится, сам-то я всеми ветрянками давно переболел и мне это совсем не страшно. Но это порядок, а порядок в медицине необходим.

Тем более, есть другой храм, где можно совершать богослужение, и, слава Богу, туда могут прийти все желающие. Нарочитость тут, по-моему, неуместна.

– В Тюменской области, куда российские власти эвакуировали соотечественников из охваченного коронавирусом Китая, чуть не началось гражданское противостояние. Местные даже запустили флешмоб в защиту находящихся в карантине от панических идей. Как вести себя православному человеку, когда вокруг все страшно и непонятно?

– Что касается поведения людей в Тюмени, то, возможно, там не достаточно четко была проведена эпидемиологическая работа с населением. Людей не успокоили. Ведь смертность от этой болезни не очень высокая, особенно если сравнить с чумой или оспой. Здесь же умирали только достаточно пожилые люди, как нам говорят, да? То есть, достаточно ослабленные.

Туберкулезная больница. Анализы на палочку Коха. Фото: ИТАР-ТАСС/ Алексей Иванов

К тому же противоэпидемическая работа проводится: карантины и устраиваются для того, чтобы препятствовать распространению инфекции, а тут – протесты населения? От гриппа умирает немало людей, просто мы привыкли и нам как будто не страшно. Хотя, возможно, я недостаточно информирован о действительном положении дел?

Как перевести это на русский? – верно: скорее бы конец света! Это последние слова Священного Писания. А мы что говорим? Господи спаси меня, но только не теперь, так говорил блаженный Августин, иронизируя над собственным маловерием. Мы же так живем!

– Может ли человек чудесным образом исцелиться от болезни? Вы встречали такое в своей врачебной практике?

– Мой отец, протоиерей Владимир Тимаков, трижды: в 1970, 1997 и в 2016 годах, по всем медицинским прогнозам, должен был умереть. В двух последних случаях в самых критических ситуациях мы его соборовали в реанимации и привозили из храма икону великомученика и целителя Пантелеимона с мощами, так что эта икона у нас считается чудотворной.

После перенесенного им в 1997 году панкреонекроза к вере пришел его лечащий врач, и, уверяю вас, – это светило медицины. Чудо чуду рознь. Вот зачем Богу нарушать свои законы, установленные Им в мире? Он же их Сам установил, Он же Сам их особенно и не нарушает. Поэтому чудо в медицине – это чаще всего содружество врачей с Господом Богом, а вообще – это, обычно, стечение обстоятельств: почему именно в этот момент, почему именно здесь.

По случаю случайно случившегося случая, любит повторять мой отец. Так что чудо, как говорят – это псевдоним Бога. И не надо забывать – чудо редко приводит к вере.

Это четко сказал еще Вольтер: если я, стоя посреди тысячной толпы, посреди бела дня увижу чудо, я назову всех глупцами и себя в том числе, но в чудо не поверю.

Чудо просто так не работает. Сначала нужно поверить, и только потом начинаешь видеть чудеса… один из пионеров советской анестезиологии и реанимации рассказывал мне про своего друга, которого он однажды пришел сменить после дежурства. Тот сидел весь взъерошенный и в сердцах проговорил: слушай, Павлик, мы с тобой столько уже наелись в этой реанимации, но я до сих пор двух вещей в этой проклятой медицине никак понять не могу: почему больные выживают и отчего они умирают.

– Чем верующий врач отличается от неверующего?

– Прежде всего, врач должен быть профессионалом. Если он хоть и верующий, но разгильдяй, ну, простите… а такое, увы, бывает, то какой от него толк? Мы же часто на волю Божию полагаемся настолько чрезмерно, что сами забываем Ему помогать и перестаем что-либо делать.

А вот святитель Лука Крымский, который как раз и был великим профессионалом, без молитвы ничего не делал. Но и сам всегда совершенствовал свое мастерство. Конечно, нормальный верующий врач должен все пропускать через молитву, понимать, что его руками Господь управляет… знаю, что если врач с самомнением, то хуже этого ничего не придумаешь, а верующий или неверующий, уже не настолько важно.

Главное, чтобы совесть была – это и есть суть его веры. А у верующего врача совесть должна быть настроена на общение с Богом, на молитву, а, значит, особо обострена.

Кажется, что верующий врач предпочтительнее, но все-таки в первую очередь – профессионализм. Все основные врачебные ошибки происходят из-за самомнения. У нас в медицине всегда говорили, хороший человек – это не профессия. И я очень хорошо отношусь к врачам!

– Почему?

– Потому что это люди, которые хочешь, не хочешь, а в день хоть одно доброе дело обязательно сделают. Ну, приходится им!

Фото: Дарья Смирнова

– Вы снимали кресты с пациентов в реанимации?

– Я не снимал. Если совсем нельзя оставить его на шее, то можно же одеть его на запястье, взять в руку, положить под подушку – это уважение к свободе совести человека. Ко всему прочему, врач должен использовать любую возможность, помогающую ему врачевать.

Если вера человека способствует процессу выздоровления, а это – неоспоримый факт, то не использовать эту возможность, даже не медицинская ошибка, а врачебное преступление.

Я вспоминаю, как в начале 1990-х в клинике института Проктологии я зашел в палату, в которой лежал готовящийся к операции мусульманин. Он творил намаз. Я вышел и не стал ему мешать, и вера его меня умилила. Предоперационный осмотр пациента я провел спустя некоторое время. Вера, наверное, дает самое драгоценное, целомудренное отношение к больному, которого так не хватает, но которое должно присутствовать в жизни врача, ибо задача врача – любить пациента.