У бедной куколки грипп

– У кого ты заказывал, Попочка, фрак?
– Ду-рак!
– А кто красил тебе колпак?
– Ду-ррак!
– Фу, какой ты чудак!
– Ду-рррак!
Скучно Попочке в клетке, круглой беседке.
Высунул толстенький черный язык,
Словно клык…
Щелкнул,
Зацепился когтями за прутья,
Изорвал бумажку в лоскутья
И повис – вниз головой.
Вон он какой!

Пришла во двор корова:
– Му! я здорова,
Раздуты бока, —
Кому молока? —
Прибежал теленок.
Совсем ребенок:
Лбом вперед,
Мордой в живот,
Ножками пляшет,
Хвостиком машет…
Сосет!
То мимо, то в рот.
Недовольна корова,
Обернулась к нему
И смотрит сурово:
– Му-у!
Куда ты спешишь,
Глупыш?…

Баю-бай! Васик-бай!
Ты, собачка, не лай!
Ты, бычок, не мычи!
Ты медведь, не рычи!
Волк, миленький, не вой,
Петушок, дружок, не пой!
Все должны теперь молчать:
Васик хочет спать…

Баю-бай! Васик-бай!
Ножками не болтай,
Глазками не моргай,
Смеяться не надо,
Ладушко-ладо!
Спи, толстый мой голыш…
Мухи, кыш! мухи, кыш!
Не сметь его кусать —
Васик хочет спать…

Баю-бай! Васик-бай!
Жил в зверинце попугай,
Зеленый и гладкий,
На желтой подкладке.
Все кричал он и кричал,
Все не спал он и не спал.
Прибежал вдруг котик,
Прыгнул на животик,
Баю-баю-баю —
И съел попугая…

Раз-два-три-четыре-пять!
Пузырей не пускать!
Спать!…
А не то нашлепаю!

Начинается постройка!
Не смеяться, не дышать!
Двери – двойки, сени – тройки…
Стоп! упал, так стой опять.
В уголке швейцар на койке —
На семерке будет спать.

Милый, славный… не вались!
В первой комнате валеты,
Фу-ты, ну-ты, как одеты!
Шляпа вверх и шляпа вниз,
Вдоль по стеночкам карниз
Из четверок и пятерок.
Не шататься! я вам дам!
Дальше – ширмы из шестерок:
Это ванная для дам.

Короли пусть спят в столовой.
Больше негде – только тут.
Дама пик и туз бубновый
На веранде кофе пьют.
Дети? нет у них детей,
Ни детей, ни птиц, ни кошек…
Это дырки для окошек,
Это спальня для гостей.

С новосельем! бим и бом!…
Дом готов. Еще на крыше
Надо две трубы повыше.
Не дрожи, голубчик дом!
Не качайся, ради бога…
Ни, ни, ни! еще немного…
Ах!
Зашатался на углах,
Перегнулся, пошатнулся
И на скатерть кувырком, —
Вот так дом…

В стекла смотрит месяц красный,
Все ушли – и я один.
И отлично! и прекрасно!
Очень ясно:
Я храбрее всех мужчин.

С кошкой Мур, на месяц глядя,
Мы взобрались на кровать:
Месяц – брат наш, ветер – дядя,
Вот так дядя!
Звезды – сестры, небо – мать…
Буду петь я громко-громко!

Буду громко-громко петь,
Чтоб из печки сквозь потемки
На тесемке
Не спустился к нам медведь…

Не боюсь ни крыс, ни буки, —
Кочергою в нос его!
Ни хромого черта клуки,
Ни гадюки —
Никого и ничего!

В небе тучка, как ягненок
В завитушках, в завитках.
Я не мальчик, я слоненок,
Я тигренок,
Задремавший в камышах…

Жду и жду я, жду напрасно —
Колокольчик онемел…
Месяц, брат мой, месяц красный,
Месяц ясный,
Отчего ты побледнел?

Зеленеют все опушки,
Зеленеет пруд.
А зеленые лягушки
Песенку поют.

Елка – сноп зеленых свечек,
Мох – зеленый пол.
И зелененький кузнечик
Песенку завел…

Над зеленой крышей дома
Спит зеленый дуб.
Два зелененькие гнома
Сели между труб.

И, сорвав зеленый листик,
Шепчет младший гном:
«Видишь? рыжий гимназистик
Ходит под окном.

Ах, сколько на свете детей!
Как звезд на небесном челе…
По всей необъятной земле
Кружатся, как стаи чижей…

Япончата,
Китайчата,
Англичане и французы,
Узкоглазые тунгузы,
Итальянцы и испанцы,
Арапчата, негритята,
Португальцы, —
Перебрали мы все пальцы,
На ногах еще ведь есть,
Да не стоит – всех не счесть.

Все любят сласти, игры и сказки,
Все лепят и строят – подумай, дружок.
У каждого ясные детские глазки.
И каждый смеется и свищет в свисток.

Ах, когда б собрать всех вместе,
Верст на двести
Растянулся б хоровод…

Завртеться б, закружиться,
Сразу всем остановиться,
Отдышаться всем на миг —
И поднять веселый крик.

Птицы б с веток все слетели,
Солнце б дрогнуло вверху,
Муравьи б удрали в щели,
Ветер спрятался б во мху.

Гиена такая мерзкая.
Морда у нее дерзкая,
Шерсть на загривке торчком,
Спина – сучком,
По бокам (для чего – непонятно)
Ржавые пятна,
Живот – грязный и лысый,
Ткнется в решетку – хвост у ноги,
Глаза – как у бабы яги.

Ты видел, мой мальчик, осленка
На ферме у старой сосны,
Где утром заливисто-звонко
Горланит петух со стены?

Стоит он, расставив копытца,
Мохнатый, серьезный малыш,
И, вскинувши уши, косится
На глухо шипящий камыш.

Оса ли завьется над мордой,
Густые реснички мигнут
И хвостик, упругий и твердый,
Взволнованно щелкнет, как прут.

Девчонка, чуть дольше наперстка,
Раскроет восторженно рот, —
Погладит пушистую шерстку,
Потрется щекой о живот…

И даже барбос желтозубый,
К помойке свершая свой путь,
Лизнет его в мягкие губы, —
Ей-богу, нельзя не лизнуть!

Лес солнечной тешит игрою,
Тень вьется по выступам плит…
Чу! дробная рысь под горою —
Мать с хворостом к ферме спешит.

Мохнатые пляшут гамаши,
Раздулись бока широко:
Так вкусно из теплой мамаши
Густое тянуть молоко!

3.1 Рождение и становление замысла, история создания «Детского

черный творческий поэзия автор

Действительно, мир детства был для писателя тем утопическим островом идеальной любви, веселья и покоя, куда ему хотелось сбежать от пошлости современной ему жизни и тягостных воспоминаний о прошлом.

Внимание Саши Чёрного к языковым формам детского восприятия жизни является главным отличительным признаком его произведений. В духовном развитии человека, только вступающего в мир, художественное слово имеет гораздо больший вес, нежели в жизни человека уже сформировавшегося, ибо оно для него не просто один из важнейших возможных путей познания мира, но способ этого познания, точка зрения на мир. И от того, каким образом слово войдёт в сознание ребёнка, во многом будет зависеть его целостное миропонимание и мировидение. Тем не менее детских по своей сути книг, детской литературы как таковой всегда казалось мало.

Приход Саши Чёрного в детскую литературу во многом обусловлен и тем, что у самого писателя детства вообще не было. Отсюда – психологически вполне объяснимое желание компенсировать эту тяжёлую потерю, сотворить воображаемый мир детства в художественном творчестве. К тому же жизнь сложилась так, что у писателя никогда не было собственных детей, что явилось для него и личной драмой, и источником творчества.3

Не смеяться, не дышать.

Двери – двойки, сени – тройки.

Детская игра также непрочна и призрачна, как домик из игральных карт:

Зашатался на углах,

И на скатерть кувырком, -

Гимназистик на трубе

Жадно выпучил гляделки.

Все бы он унес к себе

От малиновки до белки!

У бедной куколки грипп:

Всыплю сквозь дырку в висок

Где наш термометр?

Заперт в буфете.

Я набит морской травой,

Но трава была живой:

В лад с подводной синевой.

Часто у Черного в наличии двое – взрослый покровитель и ребенок:

Мы с тобой на столе сидели,

Потому что на стульях скучно.

Русским чаем его мы согрели,

Угостили борщом и ватрушкой.

Помнишь? Первые тихие трели

Золотистой завились стружкой.

Для Черного, однако, взрослые навсегда остались детьми, постаревшими раньше детства.

Для нас уже нет двадцатого века,

И прошлого нам не жаль:

Мы два Робинзона, мы два человека,

Грызущие тихо миндаль.

Опустивши худенькие плечи,

Теребишь ты тихо мой мешок

И внимаешь шумной чуждой речи,

Как серьезный, умный старичок.

Ноги здесь, а сердце – там, далече,

Уплывает с тучей на восток.

Мальчик, герой стихотворения, смотрит "на восток", но вряд ли думает он о людях, с которыми он мог быть связан ранее. Двое – мальчик и его собеседник – эмигранты:

Мы с тобой два знатных иностранца:

В серых куртках, в стоптанных туфлях.

У Саши Черного как детского поэта творчество, предназначенное для детей, это поиски не только нового слушателя, способного понять и принять, но и – главное – выстраивание себя, поиски в себе новой личности. Для других поэтов, может быть, это прежде всего простая, как арифметика, коммуникация, или даже информирование (как вариант, обучение) в рифму.

Для кого-то подтекст, скрытый смысл стихотворения будет заключаться в несбыточности возвышенных мечтаний – у каждого разгадка текста своя. Главное – читатель может использовать свой опыт, обогащенный другим поэтическим текстом, для восприятия стихотворения, достигая при этом умения понимать неоднозначный художественный текст.

Фонетические единицы в определенной степени участвуют в выражении смысла произведения. Поэтому организация звукового уровня текстов детской поэзии обычно рассчитана на то, чтобы пробудить в ребенке душевный отклик. Поэт, пишущий для детей, должен иметь в виду, что ребенок воспринимает стихотворение, как и весь окружающий его мир, физиологически активнее, чем взрослый. Вероятно, поэтому для детской поэзии характерна достаточно большая звуковая плотность, обеспечиваемая сходством звуков консонантного и вокалического типов, и повтор звуковых элементов (и в пределах одного слова, и в пределах строки, и в пределах целого текста). Наверное, особый отбор слов, которые своим звучанием способствуют образной передаче мысли, характерен для детской поэзии потому, что ее адресату свойствен синкретизм восприятия, когда чуть ли не все органы чувств ребенка задействуются в процессе чтения или слушания стихотворения.

Отдельные группы созвучий, располагающиеся в пределах строки, создают более тесную смысловую связь между словами. Звуковой рисунок способствует появлению в воображении соответствующей картины, причем в некоторых строках повтор звуковых элементов организован так, что последующее слово, содержащее сходные элементы, как бы обогащает эту картину. Не случайно такие слова имеют переносный смысл; они словно усиливают впечатление от картины пурги (делают ее не только зримой, но и слышимой).1

На наш взгляд, и предназначение, и ценность поэзии для детей состоит, в частности, в том, что она способна производить в сознании ребенка резкий смысловой сдвиг, когда, казалось бы, далекие друг от друга понятия сближаются, и в этом сближении дети узнают похожий на свой, свежий взгляд на мир. В детских стихах нередко используется способ выражения душевного состояния через изображение природы: природа наделяется чувствами живого существа. Это неотъемлемое свойство лирики. В детской поэзии этот прием выступает как средство постижения мира природы и всей окружающей ребенка жизни. Ведь для детей искусство – второй мир. Грань между ним и реальной действительностью стирается в силу особенностей детского восприятия. Сопереживание как следствие проникновения ребенка в суть авторского замысла возникает только в том случае, если читатель верит автору.

Итак, современное детское чтение оказывается невозможным без включения в его круг достижений русской и зарубежной детской литературы, какими бы одиозными в своё время ярлыками они ни награждались. Если поэт нашёл верное слово и нужную интонацию, то его творения никогда не будут скучны, не нужны маленьким читателям.

Глава 4. Композиционные и жанрово-стилевые особенности

Глава 5. Поэзия Саши Черного, обращенная к детям

5.1 Характер лирического в произведениях Саши Черного

Угрюмый и замкнутый Саша Черный в обществе детей мгновенно менялся – он распрямлялся, черные глаза маслянисто блестели, а дети знали о нем лишь то, что он Саша, звали его по имени, он катал их на лодке по Неве, играл с ними, и никто бы никогда не поверил, увидев его в этот момент, что этот самый человек еще несколько дней назад с такой горечью писал:

«…так и тянет из окошка

Рано утром на рассвете

Он встает и кофе пьет,

Чистит пятна на жилете,

Курит трубку и поет.

Хочу отдохнуть от сатиры…

Есть тихо дрожащие, легкие звуки,

На умные струны кладу

И в такт головою киваю…

В этом высказывании как бы ненароком задета приверженность Саши Черного к детскому миру. Даром что взрослый, он всегда проявлял неподдельный интерес к тем, кто только начинает познавать мир и

Литературная сказка как направление в художественной литературе. Особенности скандианвской литературной сказки: X. К. Андерсен, А.Линдгрен. Творчество Тувы Янссон, яркой представительницы литературной сказки Скандинавии. Сказочный мир Муми-дола.

Характерные черты творчества детского писателя Николая Носова, проблематика его детских рассказов. Повести о школьной жизни, их настоящий детский язык. Эмоциональное выражение повседневных проблем, с которыми сталкиваются педагоги, родители и дети.

Мандельштама этот образ послужил выражению основной мысли, проскальзывающей в большинстве его стихов и являющейся квинтэссенцией его опасений и радостей, его отношения к миру, жизни, собственной судьбе: главной движущей силой в мире является любовь.

История авторской сказки в целом отражает особенности литературного процесса, а также своеобразие литературно-фольклорного взаимодействия в разные историко-культурные периоды. Становление и развитие советской детской литературы и авторской сказки.

Анализ пейзажа как одного из жанрообразующих элементов показывает, что жанровая специфика произведения для детей обусловлена возрастными особенностями миропонимания и угасает по мере возмужания героя-рассказчика и читателя.

Значение поэзии в воспитании дошкольников: научить мыслить, сопоставлять, делать выводы, познавать мудрость и силу вымысла. Краткие биографические сведения и поэтическое творчество А. Барто. Чтение и заучивание стихов поэтессы в программе детского сада.

Краткий очерк личностного и творческого становления известного российского поэта Г.А. Попова, его первые публикации в местных газетах Тамбовщины и популярность как детского поэта. Образы природы, детских забав и животного мира в произведениях Попова.

Сатирические произведения Алексея Толстого. Особенности думающего и сострадающего юмора Надежды Тэффи. Рассказы Аркадия Аверченко. Юмористическая поэзия Владимира Соловьева. Особенности создания Аркадием Аверченко сатирического журнала "Сатирикон".

Поэзия "Серебрянного века" - одним из авторов того времени был Саша Черный. Я понимаю, что Саша Черный с большим сочувствием относится к простому народу. В перечне "Кому живется весело" мы не находим ни крестьян, ни рабочих.

Во время форсированного развития капитализма большинство людей живут лишь для себя, не делая добра никому кроме себя. Идея Чехова в этом рассказе - это жизнь не для своего благополучия, а жизнь ради самой жизни.

Творческая биография И.П. Токмаковой, которая принадлежит поколению поэтов, которое пришло в детскую литературу в 50-е годы 20 века. Художественное своеобразие творчества писателя, особенности диалогичности поэзии Токмаковой. Обзор основных произведений.

Праздник Рождества как один из самых почитаемых в христианском мире. Проявление древней языческой традиции и религиозных символов. Рождественские рассказы Ч. Диккенса: детские образы и мотивы. Идеи воспитания юношества в русских святочных рассказах.

Изучение темы материнства как одной из ключевых в поэзии Цветаевой. Анализ автобиографических стихотворений "Четвертый год. " и "Ты будешь невинной, тонкой…", в которых главной героиней выступает дочь поэтессы как яркая личность и продолжение матери.

Сочетания веселого и серьезного в произведениях Николая Носова. Особенности творческой манеры писателя. Своеобразие психологических характеристик героев юмористических рассказов. Значение произведений Носова для развития юмористической детской книги.

С постоянным интересом и вниманием обращался к проблеме детства А.И. Куприн. Герои его рассказов - дети из "низов". Настоящим социальным протестом проникнуты его рассказы о детях, обреченных обществом на непосильную работу, на нищету и вымирание.

Детство как особый период в жизни человека. Периоды детства по Л. Демозу. "Модели" ребенка в западноевропейской культурной традиции. Специфика детской литературы. Детство в повести Л. Кассиля "Кондуит и Швамбрания". Детская тема в творчестве М. Твена.

Книга К. Чуковского "От двух до пяти", ее содержание и научная ценность. Увлекательные рассказы о детском словотворчестве. Идейная сущность и воспитательное значение произведений В. Маяковского для детей. Воспитание активного отношения к труду и к жизни.

Особенности развития культуры в ХХ в., который стал новым "золотым веком" испанской литературы, когда после долгого застоя заново рождалась поэзия. Этапы творчества Лорки. Особенности поэтики на примере анализа стихотворения "Возвращение с прогулки".

Возникновение детской литературы как жанра, ее основные функции, специфика и характерные черты. Классификация детской литературы по возрасту, категориям, видам и типам. Рейтинг специализированных издательств отечественной и переводной детской литературы.

А.С. Пушкин – великий поэт России. Произведения, вошедшие в круг детского чтения. Художественное совершенство сказок, их воспитательное действие для русского общества без разделения на возрастные группы. Лирика Пушкина для подростков и юношества.

Entries by tag: саша чёрный

Саша Чёрный

Помню из детства - синий , толстый однотомник с названием из серебристых букв - Саша Чёрный. Это был сборник стихов неизвестного мне мальчика, которого звали Саша. А Чёрный он был потому, что у него были чёрные усы. Я честно пыталась осилить эту книгу - мне нравился мальчик на фотографии в начале сборника, и мне не хотелось его обижать.

Стихи мне нравились - они были складные и читались легко. Только я не понимала, о чём в них говорилось. Запомнила (и помню до сих пор) только одну строчку: "Весенний брак, гражданский брак, спешите, кошки, на чердак".

Потом книга выпала из поля моего внимания, и я о ней забыла, пока в годы студенчества не набрела в библиотеке на книжку со знакомой фамилией. Открыла книгу, с фотографии на меня глядел мой симпатичный знакомец из детства, но он выглядел совсем НЕмальчиком - видимо имя Саша помогло мне в детстве "омолодить" поэта.

Сегодня у Саши Чёрного юбилей. Ему исполнилось 130 лет. Странно мне не только писать эти цифры, но даже думать о них. Целый век и три десятка лет назад родился человек, которого я ощущаю, как своего современника. Этот громадный промежуток времени не ощущается мной совершенно - вот он , поэт Саша Чёрный, "стоит" на полке в моём книжном шкафу, рядом с Пушкиным и Некрасовым, и не кажется мне древним, он всегда со мной рядом, всегда умный, красивый, талантливый мальчик Саша с чёрными усами.

Саша Чёрный - псевдоним. Настоящее имя поэта Александр Михайлович Гликберг, русский поэт Серебряного века, прозаик, детский писатель и переводчик. Он родился в Одессе 1 (13) октября 1880, прожил 51 год и скоропостижно умер во Франции, в Ла Фавьере 5 августа 1932 года.

Саша Чёрный для меня прежде всего поэт, а что можно сказать о поэте? Многое, как и о каждом человеке, но о поэте лучше всего говорят его стихи, поэтому их надо читать. Мне нравятся стихи Саши Чёрного, умные, иронично-сатирические и вместе с тем нежные, тонкие и изящные.
Особенно мне нравятся его детские стихи.

Когда я вижу на прилавках магазинов стихи для детей современных поэтов, то поражаюсь этим неприлично примитивным стишатам.
Почему-то считается, что для детей не надо стараться, подавай им любую рифмованную дребедень, они всё равно не поймут, дурачки ещё. маленькие.
А Саша Чёрный писал стихи, уважая детей, видя в них личность, и дети это чувствуют!

Хрюшка
"Хавронья Петровна, как ваше здоровье?"
- "Одышка и малокровье. "
- "В самом деле?
А вы бы побольше ели. "
- "Хрю-хрю! нет аппетита.
Еле доела шестое корыто:

Ведро помоев,
Решето с шелухою,
Пуд вареной картошки,
Миску окрошки,

Полсотни гнилых огурцов,
Остатки рубцов,
Горшок вчерашней каши
И жбан простокваши".

- "Бедняжка!
Как вам, должно быть, тяжко.
Обратитесь к доктору Ван-Дер-Флиту,
Чтоб прописал вам капли для аппетиту!"
1921

У наших детей прекрасное чувство юмора, и они всегда весело смеются, понимая смысл этого стихотворения.
Или вот такое, гуманное, сердобольное. Дети слушают, бровки хмурят, губки дуют, личики напряжённые, а как же, кукла болеет:

У бедной куколки грипп:
В правом плечике скрип,
Расклеились букли, -
Что дать моей кукле?
Ромашки
Из маминой чашки?
Не пьет.
Все обратно течет.
Собачьей серы
В ложке мадеры?
Опять выливается.
Прямо сердце мое разрывается!
Всыплю сквозь дырку в висок
Сухой порошок:
Хинин -
Аспирин -
Антикуклин.
И заткну ей ваткой.
А вдруг у нее лихорадка?
Где наш термометр?
Заперт в буфете.
Поставлю барометр.
Зажмурь реснички.
"Жил-был дед и корова".
Спи, грипповая птичка!
Завтра будешь здорова.
1931

А вот это стихотворение впору и взрослым послушать, да призадуматься:

Гиена такая мерзкая.
Морда у нее дерзкая,
Шерсть на загривке торчком,
Спина - сучком,
По бокам (для чего - непонятно)
Ржавые пятна,
Живот - грязный и лысый,
Ткнется в решетку - хвост у ноги,
Глаза - как у бабы яги.

А мне ее жалко.
Разве ей не обидно?
Даже моль, даже галка
Симпатична и миловидна.
Мне объяснила невеста дядиволодина,
Тетя Аглая:
"Почему она злая?
Потому что уродина".
1928.

У бедной куколки грипп:
В правом плечике скрип,
Расклеились букли, -
Что дать моей кукле?
Ромашки
Из маминой чашки?
Не пьет.
Все обратно течет.
Собачьей серы
В ложке мадеры?
Опять выливается.
Прямо сердце мое разрывается!
Всыплю сквозь дырку в висок
Сухой порошок:
Хинин -
Аспирин -
Антикуклин.
И заткну ей ваткой.
А вдруг у нее лихорадка?
Где наш термометр?
Заперт в буфете.
Поставлю барометр.
Зажмурь реснички.
"Жил-был дед и корова".
Спи, грипповая птичка!
Завтра будешь здорова.

Кукла
читать дальше
Мы сняли куклу со штабной машины.
Спасая жизнь, ссылаясь на войну,
Три офицера - храбрые мужчины -
Ее в машине бросили одну.

Привязанная ниточкой за шею,
Она, бежать отчаявшись давно,
Смотрела на разбитые траншеи,
Дрожа в своем холодном кимоно.

Земли и бревен взорванные глыбы;
Кто не был мертв, тот был у нас в плену.
В тот день они и женщину могли бы,
Как эту куклу, бросить здесь одну.

Когда я вспоминаю пораженье,
Всю горечь их отчаянья и страх,
Я вижу не воронки в три сажени,
Не трупы на дымящихся кострах, -

Я вижу глаз ее косые щелки,
Пучок волос, затянутый узлом,
Я вижу куклу, на крученом шелке
Висящую за выбитым стеклом.

Вероника Тушнова
Кукла
читать дальше Много нынче в памяти потухло,
а живет безделица, пустяк:
девочкой потерянная кукла
на железных скрещенных путях.

Над платформой пар от паровозов
низко плыл, в равнину уходя.
Теплый дождь шушукался в березах,
но никто не замечал дождя.

Эшелоны шли тогда к востоку,
молча шли, без света и воды,
полные внезапной и жестокой,
горькой человеческой беды.

Девочка кричала и просила
и рвалась из материнских рук, —
показалась ей такой красивой
и желанной эта кукла вдруг.

Но никто не подал ей игрушки,
и толпа, к посадке торопясь,
куклу затоптала у теплушки
в жидкую струящуюся грязь.

Маленькая смерти не поверит,
и разлуки не поймет она.
Так хоть этой крохотной потерей
дотянулась до нее война.

Некуда от странной мысли деться:
это не игрушка, не пустяк, —
это, может быть, обломок детства
на железных скрещенных путях.

читать дальше Как темно в этом доме!
Тут царствует грузчик багровый,
Под нетрезвую руку
Тебя колотивший не раз.
На окне моем - кукла.
От этой красотки безбровой
Как тебе оторвать
Васильки загоревшихся глаз?

Что ж!
Прильни к моим стеклам
И красные пальчики высунь.
Пес мой куклу изгрыз,
На подстилке ее теребя.
Кукле - много недель!
Кукла стала курносой и лысой.
Но не все ли равно?
Как она взволновала тебя!

Лишь однажды я видел:
Блистали в такой же заботе
Эти синие очи,
Когда у соседских ворот
Говорил с тобой мальчик,
Что в каменном доме напротив
Красный галстучек носит,
Задорные песни поет.
Как темно в этом доме!
Ворвись в эту нору сырую
Ты, о время мое!
Размечи этот нищий уют!
Тут дерутся мужчины,
Тут женщины тряпки воруют,
Сквернословят, судачат,
Юродствуют, плачут и пьют.

Дорогая моя!
Что же будет с тобой?
Неужели
И тебе между них
Суждена эта горькая часть?
Неужели и ты
В этой доле, что смерти тяжеле,
В девять - пить,
В десять - врать
И в двенадцать -
Научишься красть?

Неужели и ты
Погрузишься в попойку и в драку,
По намекам поймешь,
Что любовь твоя -
Ходкий товар,
Углем вычернишь брови,
Нацепишь на шею - собаку,
Красный зонтик возьмешь
И пойдешь на Покровский бульвар?

Нет, моя дорогая!
Прекрасная нежность во взорах
Той великой страны,
Что качала твою колыбель!
След труда и борьбы -
На руке ее известь и порох,
И под этой рукой
Этой доли -
Бояться тебе ль?

Для того ли, скажи,
Чтобы в ужасе,
С черствою коркой
Ты бежала в чулан
Под хмельную отцовскую дичь, -
Надрывался Дзержинский,
Выкашливал легкие Горький,
Десять жизней людских
Отработал Владимир Ильич?

И когда сквозь дремоту
Опять я услышу, что начат
Полуночный содом,
Что орет забулдыга-отец,
Что валится посуда,
Что голос твой тоненький плачет, -
О терпенье мое!
Оборвешься же ты наконец!

И придут комсомольцы,
И пьяного грузчика свяжут,
И нагрянут в чулан,
Где ты дремлешь, свернувшись в калач,
И оденут тебя,
И возьмут твои вещи,
И скажут:
"Дорогая!
Пойдем,
Мы дадим тебе куклу.
Не плачь!"

Ф. Сологуб
читать дальше
Куколки, любите
Миленькую Олю,
У нее живите
Смирно, не спешите
От нее на волю.
Жить на воле рано,
В городе погано,
Всех нас черт застукал,
Всюду злые рожи,
Вовсе непохожи
На веселых кукол.
Ходят тупорылки,
Наглые ухмылки,
Глупые ухватки,
Много слов похабных,
И в манто ограбных
Пролетариатки.
Что вам до коммуны!
Загудят здесь струны,
Зазвучат здесь стансы,
Вы затейте танцы,
Оленька споет вам
С видом беззаботным
Нежные романсы.
И про власть Амура
Песенки Артура
Пропоет вам нежно.
Вы зажмурьте глазки,
В неге сладкой ласки
Спите безмятежно.

читать дальше Я как сломанная кукла.
В грудь забыли
Вставить сердце.
И оставили ненужной
В сумрачном углу.
Я как сломанная кукла,
Только слышу, мне под утро
Тихо сон шепнул:
"Спи, родная, долго, долго.
Годы пролетят,
А когда проснешься,
Люди снова захотят
Взять в руки,
Убаюкать, просто поиграть,
И забьется твое сердце. "
Только страшно ждать.

Современный автор Светлана Ширанкова. Может, понравится.

Ожидание судного дня до обидного нудно.
Написать бы об этом роман, да никто не заплатит.
Вспоминаю тебя, моя девочка, в лавке посудной:
Флердоранж, валансьенское кружево, белое платье.

Совершенная кукла в раю дорогого фарфора,
Галатея из Мейсена в сливочно-розовой гамме.
Как же хочется строить дворцы и сворачивать горы!
Но позволено только смотреть и не трогать руками.

Трубочистом из сказки печального мальчика Ганса
Я пытался пробиться к тебе по чужим дымоходам –
Не сумел, извини. Я, наверное, плохо пытался.
Для чего моей кукле покрытая сажей свобода?

Он тебя разобьет непременно, а как же иначе –
Мне ведь тоже в тебе померещилось скрытое что-то –
И на волю метнется испуганный солнечный зайчик.
Вот и все, дорогая, любимая, прошлая… к черту.

Отпустите кукле сорок моих грехов,
Пожелайте кукле выжить в чужом огне.
Пенелопа, дашь ли парочку женихов?
Да не мне, вот дура, что с ними делать мне?

Нарядите куклу – бархат, меха, шифон
(Если пластик треснет, нужно заделать шрам).
Покажите кукле, как закрепить шиньон,
Подобрать к походке – жесты, к улыбке – шарм.

Прикажите кукле плакать, терять ключи,
За помадой прятать жесткую складку губ,
Простужаться к лету, горе вином лечить,
Покупать конфеты в булочной на углу.

Объясните кукле, что у нее внутри,
Научите куклу каяться и грешить,
А потом вложите в грудь ей по счету "три"
Лоскуток – остаток глупой моей души.

знаю буквально два, и оба - одного автора)) Надеюсь, подойдут)
Мария Вега

Матрешки
Матрешки, матрешки,
Пунцовые щечки!
Не ручки, не ножки –
Платочки.
Ни пяток, ни кос,
Как будто прирос
Свивальник к плечам деревянный,
Расписанный вязью тюльпанной.
Играя,
Раскроешь одну пополам,
А там
Вторая
Раскрылись, сменилась другой,
В таком же платочке,
И те же румяные щечки
Да брови дугой.
Глаза, не мигая, расширь,
Смотри в неподвижные очи:
За ними Сибирь,
Таежные ночи.
В косматую шубу тайги
Закутаны версты без счета.
Не видно ни зги,
Но слышно, как дышат болота,
Как дышит туман и плывет,
Клубясь над верховьями Оби,
Где древняя тайна живет
В земной утробе.
Матрешки, матрешки,
Тугие одежки!
Одна за другой, мал-мала.
Праматерь их – Юмала [2] .
Над ней колдовали шаманы,
Ее пеленали туманы,
В шатре снеговом хороня,
И ярче огня
Сверкала она, золотая,
Червонная баба тайги.
Кружилась воронья стая,
Кружили в снегу шаги,
Зрачки загорались волчьи
По всей сибирской земле,
И темные люди, молча.
Несли дары Юмале.
Приблизиться к ней не смели:
В груди ее ветры пели,
На страже стояли ели –
Семь заповедных вех.
К семи еловым подножьям
Был сотнями рук положен
Соболий и куний мех.
Мерцали на нем в избытке
Рассыпанные монеты,
Уральские самоцветы
И золотые слитки.
Качались густые ели,
Накрыв Юмалу венцами,
А шаманы кругом сидели,
Тряся бубенцами.
Заклинали костью бараньей,
Курили горькое зелье,
И спала Юмала в тумане,
Под самой высокой елью.
Откуда и когда пришла
На эту землю Юмала?
Каких восходов и закатов,
Каких побоищ и побед
Хранила неистертый след?
Кто уберег ее, запрятав
От жадных происков и глаз,
От полчищ с цепкими руками?
Кто превращал ее веками
В народный золотой запас.
Когда Аларих [3] в тучах дыма,
В чаду пожаров и в пыли
Вел за собой на приступ Рима
Орды со всех концов земли,
Качнулся Рим, и в трубном кличе
Бралась добыча за добычей.
Монгол, и гот, алан и галл,
Ликуя, идолов свергал.
И золотая кукла уграм [4]
Досталась и ушла сквозь бой,
Влекома новою судьбой,
В чащобу, под Полярным кругом.
Между корявыми корнями
Богатства собранные ждут,
Когда уложат их горстями
На серебро боярских блюд
Испытанный торговый люд,
Перевалив Урал с мешками,
И реки денег потекут
К плавильной потаенной яме.
Вторая баба выше той,
Что спит, в зеленый мох врастая.
Она ей служит скорлупой,
Тяжелая и золотая,
И третья плавится в огне,
Двух первых заключить готова
Под гулким золотом покрова,
Как душу в воинской броне.
Страна, единственная в мире,
Одна шестая всей земли!
Как в Юмаду, в тебя вошли
Сердца и племена Сибири.
В тебе растет за родом род,
В единый плавится народ,
С одной необоримой силой.
Так золотая Юмала
В тайге дремучей ожила,
Преобразившаяся в символ.
В студеные ливни,
В безлунные ночки
Дорожки да стежки
Ведут из неведомых сел.
По гривне,
По крошке,
По кружке, по ложке
От каждого – в общий котел…
Пунцовые щечки,
Тугие одежки –
Таежные дочки –
Матрешки!

Куклы
Разных кукол на заказ
Мастерила я не раз,
Карандашиком цветным
Рисовала лица им.
В желтом месяца луче,
Кто в лохмотьях, кто в парче,
Куклы выстроились в ряд,
Что-то ночи говорят.
Семь царевен, пять цариц,
То казненных, то черниц –
Ксений, Марф и Евдокий,
С ними несколько Марий,
Обреченных королев…
Я лепила их, согрев
Глину в пригоршне руки,
Завивала парики.
Лоскуток цветной прикинь
К тельцу книжных героинь,
Глаз прищурь и посмотри:
В белом – Эмма Бовари,
Красным бархатом Нана
Облита, оплетена,
А на донну Анну лег
Черных кружев мотылек…
Перепутались века!
Куклы, ростом в два вершка
К жизни вызванные мной,
Дышат в комнате ночной.
Сколько зим и сколько бед!
Ни одной счастливой нет.