Готовы ли российские врачи бороться с коронавирусом

Оптимизма все меньше

– Как вам больница? – спросил Путин.

– Космос! – отвечал Проценко.

Спустя неделю выяснилось, что Проценко подхватил коронавирус. Тон властей стал меняться. 2 апреля Путин объявил, что ситуация в стране усложняется, продлил выходные до конца апреля и разрешил правительству вводить режим чрезвычайной ситуации. Президент перешел на работу в удаленном режиме, сообщал пресс-секретарь Путина Дмитрий Песков.

Первый заболевший коронавирусом в России официально появился 1 марта, на 9 апреля инфицированных уже 10 131 человек, умерли – 76.

К чему привела реформа здравоохранения

Минздрав также не должен был сокращать средний и младший медперсонал, считает Клепач. Это делали ради выполнения майских указов Путина от 2018 г. о повышении средней зарплаты в здравоохранении. По данным Росстата, с начала 2013 г. по конец 2019 г. количество младших медработников сократилось до 265 000 человек (в 2,6 раза), среднего персонала – до 1,314 млн человек (на 9,3%), врачей – до 704 000 человек (на 2%), инфекционистов – на 10% по сравнению с 2011 г., или до 6884 специалистов.

Болеть при этом стали не намного меньше. По данным Росстата, подхвативших серьезную инфекцию (без учета туберкулеза и венерических болезней) в 1990 г. было 4,4 млн человек, а в 2018 г. – 3,5 млн. В итоге нагрузка на профильного врача выросла более чем вдвое, и это сказалось на смертности от инфекций. Если в 1990 г. умирали 0,35% инфекционных больных, то в 2018 г. – 0,82%. В итоге, по статистике ВОЗ, Россия по уровню смертности от инфекций занимает 87-ю строчку в мире.

Как работают медики

В связи с дефицитом кадров Путин призывал при необходимости привлекать к работе даже ординаторов, профессоров, преподавателей и студентов. Ранее в столице зараженных или с подозрением на коронавирус госпитализировали в инфекционные больницы № 1 и № 2, а также в новый комплекс в Коммунарке. Сейчас их везут еще в Центр им. Н. И. Пирогова, НИИ скорой помощи им. Н. В. Склифосовского, ГКБ № 15 им. О. М. Филатова и др. Во всех отделениях адаптируют помещения и обучают персонал, указывает представитель департамента здравоохранения Москвы. С апреля правительство поэтапно перепрофилирует еще 31 федеральную больницу на более чем 10 000 коек.

Чем защищаться

Такая же проблема и с костюмами химзащиты от DuPont – ни у одного крупного продавца их найти не удалось.

Есть ли защита у медиков

Кадры обхода президентом новенькой московской клиники резко контрастируют с положением дел во многих других больницах. У медиков сегодня острый дефицит средств индивидуальной защиты (СИЗ).

Однако близкий к профсоюзу источник указывает, что дефицит средств защиты остается. Так, костюм надо сменить, если ты его однажды снял – например, сходил в туалет. Поэтому врачи ходят в памперсах и стараются реже пить воду, рассказывает сотрудник одного из благотворительных фондов.

Рискуют все

В обычных одноразовых перчатках и масках приходили несколько раз брать тесты и к заразившемуся коронавирусом москвичу Алексею Антипову. Об этом он рассказал в своем видеообращении и продемонстрировал все соответствующие документы. Когда вирус у Антипова подтвердился, контактировавших с ним врачей отправили на карантин.

Чем лечить

Как и со средствами защиты, с лекарствами от коронавируса схожая проблема. На рынке дефицит, поскольку собственное полноценное производство не налажено, а в мире они требуется всем.

В методических рекомендациях по профилактике и лечению коронавируса Минздрав в качестве лекарств указывает рибавирин, лопинавир + ритонавир и интерферон бета-1b. Эти же противовирусные средства используют против гепатита и ВИЧ.

Как спасать

Основное осложнение от коронавируса – пневмония и фиброз легких. Для спасения тяжелобольных требуется не только врач-реаниматолог, но и специально оборудованное больничное место – в первую очередь с аппаратами ИВЛ и экстракорпоральной мембранной оксигенации (ЭКМО).

В России не более 47 106 аппаратов ИВЛ, из них 33 974 – в отделениях реанимации, следует из данных Минздрава на конец 2018 г. Каков их средний возраст, в отчете не указывается. Однако в целом доля аппаратуры старше шести лет в медучреждениях страны была более 46%.

Главный вопрос – насколько они работоспособны, сколько из них свободно и не требуется для обслуживания пациентов с другими заболеваниями.

Где брать технику

Поставки из-за рубежа этот дефицит не восполнят, скептичен глава медицинского фонда. По его словам, вывезти ИВЛ из Европы проблематично. Ограничения или запрет на вывоз медицинских изделий ввели более 24 стран, в том числе Германия, Франция, Китай, следует из исследования Global Trade Alert. Единства нет в самой Европе: ограничения на экспорт между странами внутри ЕС подрывают единый рынок, заявляла глава Европейской комиссии Урсула фон дер Лейен.

Когда легкие совсем не справляются с насыщением крови кислородом, требуется аппарат ЭКМО. Их в России всего 124 и планируется докупить еще 17, говорила вице-премьер по социальным вопросам Татьяна Голикова. Практически все аппараты импортные, говорит секретарь Российского общества ЭКМО и главный анестезиолог-реаниматолог МЧС России Даниил Шелухин. Их придется закупать в США или Германии, цена – более 7–10 млн руб., судя по недавним госзакупкам. Процедура лечения тоже недешевая – около 1,5–3 млн руб., уточнил Шелухин. Но главное – требуются хорошо подготовленные специалисты, которых не хватает, а быстро их не обучить.

Каков запас прочности

На случай пандемии гриппа Роспотребнадзор рассчитывал нормативы запасов лекарств, СИЗ, коек и медоборудования. По коронавирусам методических рекомендаций пока нет. Но нормы сопоставимы: по СИЗ практически один к одному, по лекарствам тоже совпадают, говорит бывший главный санитарный врач РФ Геннадий Онищенко. Нормативы по пандемии гриппа исходили из того, что переболеть могут 10% населения, из которых для 10% потребуется госпитализация, в том числе 1,2% – аппараты ИВЛ (или 200 единиц на 1 млн населения). Всего, по нормативам Роспотребнадзора, в России при пандемии гриппа требовалось бы более 29 000 свободных аппаратов ИВЛ и 184 000 дополнительных коек.

Однако коронавирус опаснее гриппа, указывает ВОЗ. По данным организации, госпитализировать требуется 20% заболевших – в частности, у 5% болезнь протекает в тяжелой форме и требуется интенсивная терапия (ОРИТ), из которых около 1–2% – ИВЛ. Схожие оценки дает Центр по контролю и профилактике заболеваний США. Заразиться при этом может 30–40% популяции, считает американский профессор Джеймс Лоулер.

Тем не менее всего в России для больных коронавирусом подготовлено 94 000 коек, говорила вице-премьер по социальным вопросам Татьяна Голикова. Сколько аппаратов ИВЛ работают и свободны, власти не сообщали, но общее их число не превышает 47 100, следует из данных Минздрава.

Пока по темпам прироста числа больных Россия идет в фарватере многих европейских стран – так же, как поначалу и у них, удвоение числа зараженных в нашей стране происходит примерно каждые 3–5 дней, следует из данных Европейского центра профилактики и контроля заболеваний. В Европе число заболевших выросло с 5000 до 500 000 за март, в России за это же время – с 1 до 2337 человек.

В подготовке материала участвовала Бэла Ляув

Российские врачи массово увольняются, оптимизация здравоохранения разорила все, что можно

Таким образом сотрудники пытаются привлечь внимание к отсутствию средств защиты и маленьким доплатам за ночные дежурства и работу с особо опасными инфекциями.

Ранее стало известно, что врачи единственной во Владимире скорой помощи стали массово отказываться работать с пациентами, у которых есть симптомы ОРВИ, из-за отсутствия у медработников спецкостюмов.

По словам медработников, от них скрывают документ, в котором содержатся рекомендации по ношению спецкостюмов в случае выездов к пациентам с подозрением на коронавирус. В нем под спецкостюмами якобы понимаются халаты и медицинские маски, с чем врачи не согласны.

По данным телеканала, в регионе в режиме самоизоляции находятся около пяти тысяч человек, пациенты с симптомами ОРВИ вызывают скорую ежедневно.

По последним данным, общее число выявленных в стране случаев заражения коронавирусом достигло 1264. Всего за сутки в стране зарегистрировано 228 новых случаев заражения. Известно о четверых погибших. Сообщается, что большинство инфицированных коронавирусом россиян приехали из-за границы.

Очевидно, что эпидемия стремительно продолжает распространяться по стране. Не худшее ли время врачи выбрали, чтобы бастовать?

«СП: — Правда ли, что наша медицина полностью развалена?

— То, что отечественное здравоохранение находится в отнюдь не самой лучшей форме, не новость. Оно не самое плохое в мире, у нас много хороших специалистов. Отстаёт, в первую очередь, материально-ресурсная часть. Как и все бюджетные отрасли, государственная медицина — теплица для коррупции и других явлений социального распада. Зарплаты, как и везде у бюджетников, мизерные, материальных ресурсов, медикаментов и экипировки в обрез. В нормальной обстановке с этим как-то, по привычке, мирились. Ну, нет койко-мест, нет лекарств, нет денег — ничего, потерпите… Сколько лет каждый из нас слышал такие вот унылые песни кладбищенских сов? Все привыкли, как будто так и надо. Там перетерпишь, тут сам купишь, тому на лапу дашь… И живешь дальше, сам лапу сосешь.

«СП: — Действительно ли врачам не хватает буквально всего для борьбы с эпидемией?

— В каждую сезонную эпидемию медицинские учреждения и их работники сталкивались с одним и тем же набором дефицита. Но с такой мощной, интенсивной во всех смыслах эпидемией, как коронавирус, не сталкивались. Коронавирус уже разорвал многие шаблоны, опрокинул прежние представления о государстве и нации, сорвал с лиц миллионов людей и разбил об асфальт и камни всевозможные розовые очки.

В частности, стало понятно, что сильная государственная система здравоохранения — отнюдь не пережиток социалистических времён, а жизненная необходимость. Оказывается, бактерии не видят разницы между президентами, банкирами, принцами, певцами и уличными алкоголиками. Оказывается, если в стране есть даже много богатых, способных платить большие деньги за лечение, вирусу на это плевать, и он заразит всех, неважно, у кого есть деньги, а у кого нет.

Совершенно изменился баланс ответственности государства и граждан в ситуации эпидемий. Эпидемия — это же настоящая война, но не между странами, а между биологическими видами. Война миров, без шуток! И наш человеческий вид оказался не слишком хорошо готов к такой войне. Теперь приходится учиться прямо в боевой обстановке.

Власть уже поняла, что необходим качественно и количественно другой подход к развитию социальной сферы, здравоохранения, в том числе. Что заботой о благосостоянии сверхбогатых функции государства не ограничиваются. Что людям для жизни нужно гораздо больше денег, чем сейчас. Все эти моменты были высказаны в недавнем обращении президента Путина к нации. Но главный вопрос по-прежнему остаётся открытым: способна ли нынешняя система к перерождению, эволюции и эффективной работе в национальных интересах?

— В прошлом году, мы все с вами были свидетелями оптимизации медицины в регионах страны и не только, так ярким примером может быть единственная и кстати инфекционная больница Новочеркасска, которая самозакрылась по причине увольнения всех трех врачей пенсионного возраста высшей врачебной категории, получавших зарплату за суточные смены не превышавшую 15 тысяч рублей, — напоминает директор Центра изучения проблем формирования гражданского общества Института инновационного развития Денис Зоммер.

— Подобная ситуация была с заявлениями на увольнение медсестер в г. Александрове Владимирской области, где по решению администрации медучреждения им урезали и без того невысокую оплату труда на 1500 рублей. И таких примеров масса. К слову, и хваленая 40-я больница в Коммунарке, также пример бездарной оптимизации медицины, но уже в столице. Где вместо открытия дополнительных больниц в угоду интересам строительного бизнеса выводят за пределы МКАД уже существующие медучреждения. При этом оставшаяся пропорция делает уязвимой с точки зрения медицинской помощи целые округа. Возьмите ситуацию с 40-й больницей, которая ранее располагалась в Северо-восточном округе, объективно его жители стали более уязвимы и не только к коронавирусной инфекции, но и в отношении онкологической помощи, которая оказывалась соответствующим отделением перенесенной, а по сути уничтоженной больницы.

Что же касается опыта Запада, то мы перенимаем все самое худшее, так, например, в канун пандемии все без исключения антибиотики стали продаваться по рецептам. Подобная ситуация в США, например, приводит к огромной летальной статистики ежегодно от элементарного гриппа, т.к. чтобы посетить врача гражданин должен иметь либо полноценную страховку, либо средства на посещение врача и только после этого он может по рецепту купить жизненно необходимое лекарство и избежать осложнений.

«СП: — Ранее стало известно, что врачи скорой отказались работать без спецкостюмов в условиях пандемии. Все реально настолько плохо? Даже масок нет?

— Касаемо уязвимости медперсонала, вызывает искренне удивление полное отсутствие средств защиты не только у врачей в регионах, но и у правоохранителей, у лиц занимающих ответственные должности, например, водителей городского транспорта. В Москве, в метро и автобусах найдутся единицы работников в маске, а тем более в респираторе. И это самая настоящая диверсия в отношении людей, находящихся в сложное время на переднем крае борьбы, если перефразировать известную фразу президента на встрече с главврачом все той же 40-й больницы в коммунарке.

Что касается самого необходимого для граждан, мы наблюдаем повальную спекулятивную ситуацию на рынке и в аптекарском бизнесе, где в одночасье из всех аптек исчезли маски, прежде всего не дорогие, а начинается такая же ситуация с антисептиками, такими как хлоргексидин.

«СП: — Стоит ли сейчас в разгар эпидемии увольняться? Может, не время сейчас?

— Врачи абсолютно правы, государство обязано ценить их труд ещё выше в сложившейся обстановке и обеспечить жизненно-необходимыми средствами защиты, хотя бы для того, чтобы специалист не пополнил отрицательную часть статистики в период эпидемии, когда его труд настолько ценен.

«СП: — Подействуют ли такие меры на государство? Сможет ли оно хотя бы во время эпидемии увеличить врачам зарплату, улучшить условия труда?

— По признанию высокого руководства в лице мэра Москвы Собянина, который является руководителем одного из штабов по борьбе с коронавирусом, точная статистика и динамика распространения неизвестна, а соответственно цифры уже сегодня могут быть кратно выше официальных, а под часть летальных исходов просто берется внешняя сторона имевшихся у больных хронических заболеваний.

К сожалению, пока необходимых стимулирующих мер со стороны государства не наблюдается, во всяком случае, в виде заплат врачей и медперсонала. Те, кто бывал в московских медучреждениях, тоже прекрасно знают, что их состояние далеко от хваленой многопрофильной больницы в Коммунарке. После 2010 года, и в особенности с 2014—2015 гг. в Москве тотальному расформированию было подвержено колоссальное количество медучреждений. Далеко ходить не нужно, ведь в одном из таких ныне заседает столичный парламент, а ранее это была больница № 24, которой никто не построил взамен новых корпусов, а просто сократили персонал и присоединили к другому медучреждению.

«СП: — Насколько этот прецедент с увольнением может стать массовым?

— Тут сказать трудно, врачи — люди, пришедшие в профессию, как правило, с убеждением и желанием помогать и лечить других людей. Конечно, не все, но очень и очень многие. Но должны ли они быть смертниками сами или все-таки должны иметь полноценную возможность для индивидуальной защиты, чтобы помогать другим людям? Думаю, что второй вариант правильный.

«СП: — Можно ли сказать, что наша страна оказалась не готова к эпидемии? Глядя на статистику из Европы и США, Россия кажется островком благополучия…

— В данной ситуации это покажет только время, которого с каждым днем все меньше. Закрытые за последнее десятилетие, в результате бездарной оптимизации и откровенно корыстного интереса строительного бизнеса, больницы сегодня были бы весьма к месту. Но, увы их нет. Есть ли у нас силы и мобилизационные возможности как у Китайской народной Республики, которая продемонстрировала всему миру, что больницу можно и нужно уметь строить за две недели, это большой вопрос. В голову приходят самые разные сравнения, например, после взрыва Чернобыля, значительно более экономически и ресурсно мощному государству СССР, для устранения последствий катастрофы задействовались, все медицинские и научные центра страны, армия и силы гражданской обороны, которых сейчас в тех масштабах просто нет.

10.04.2020 в 12:53, просмотров: 69973

На фоне пандемии коронавируса схему советской медицины, которая отчасти применяется в современной России, известный врач, кандидат медицинских наук Павел Бранд сравнил с системой здравоохранения в других странах. Мы поговорили с ним о том, почему где-то смертность от COVID-19 очень высокая, а где-то с коронавирусом справляются неплохо. И о том, по какому сценарию идет сейчас эпидемия в России.

- Кто его знает, как надо было. Но в России вроде пока справляемся. Значит, все вовремя. Конечно, все еще впереди – пик эпидемии пока не пройден.

- Главной по коронавирусу у нас считается больница в Коммунарке. Сейчас заразился ее главный врач Денис Проценко.

- Он заразился не потому, что в лифте ездил. Он же еще и главный реаниматолог города. Он не сидел в кабинете, а ежедневно работал с больными и заразился в процессе своей работы. К сожалению, средства индивидуальной защиты не дают стопроцентной гарантии. Вы думаете, более 50-ти погибших итальянских врачей – они все были идиотами? Они заразились, работая в зоне риска, это, к сожалению, вполне обычная ситуация во время эпидемий. Так бывает.

- Первый пациент с коронавирусом прилетел в Москву из Италии. То есть эпидемия к нам пришла из Европы, а не из Китая?

- Это не первый зараженный, а первый выявленный. В 80% случаев течение болезни бессимптомное или напоминает легкое ОРВИ, поэтому проконтролировать всех зараженных крайне сложно. Думаю, из Китая мы тоже что-то получили.

В начале марта, когда всем все было уже понятно, я общался с людьми одного из регионов. Это не Дальний Восток. У них было повышенное количество вирусных пневмоний. Когда тесты появились, они начали обнаруживать случаи COVID-19.

Когда трупы валяются на улицах – то, что условно сейчас происходит в Нью-Йорке и в Бергамо - это катастрофа. Но там это связано с особенностями системы здравоохранения. И с тем, что во многих случаях госпитализируют людей, которых не должны были госпитализировать, и они заражают всех вокруг. Гораздо большее количество людей, чем при том же гриппе, госпитализируется. Это приводит к коллапсу системы здравоохранения.

Город Бергамо, в котором больницы приспособлены, условно, для лечения ста человек в день, вынужден лечить 300. Проблема в том, что COVID-19 загружает систему.

Сейчас в больницах по всему миру, где обычно лечат людей с онкологическими заболеваниями, неврологическими, заболеваниями сердечно-сосудистой системы, все места выделены под пациентов с COVID-19 и с другими вирусными пневмониями. Эти люди занимают койки тех, у кого мог случиться инфаркт. И пациенты с инфарктом могут погибнуть из-за того, что их койки заняты. Это плохо. Это гораздо хуже, чем при гриппе, который размазан по времени. Потому что заразность COVID-19 гораздо выше, чем у гриппа. Примерно в два раза.

- Получается, что люди, которые госпитализируются при легких формах заболевания, занимают чьи-то места – тех, кто нуждается больше, и могут стать причиной их гибели?

- В ситуации, когда система уже перегружена и аппаратов ИВЛ не хватает, как в Италии, это действительно так. У нас сейчас не так.

- Когда же нужно ехать в больницу?

- Во время эпидемии такого порядка человек должен обращаться в клинику только в той ситуации, когда у него появляется проблема с дыханием. Если у него просто кашель и температура, он может лечиться дома. Если же он начинает задыхаться, то ему нужна кислородная поддержка, которую он может получить только в больнице. В противном случае ему там делать нечего.

- Нет. Пока там Денис Николаевич (главврач Денис Проценко - "МК"), это мало реально.

- А кого туда госпитализируют? Почему кого-то везут в Коммунарку, кого-то нет?

- Первоначально туда госпитализировали просто всех, у кого выявляли COVID-19. Но постепенно Коммунарка становится местом для самых тяжелых больных. Те, кто там уже лежит, конечно, должны долечиться.

- Но в Коммунарке пациенты получают какое-то специфическое лечение?

- Нет. Глобально лечение особо ничем не отличается.

- Вы говорите, часть тестов только разрабатываются. Но ведь в Китае уже есть тесты?

- Есть. Но их чувствительность тоже не самая высокая.

- А какие сейчас вообще существуют тесты?

- Сейчас есть тесты ПЦР (полимеразная цепная реакция). Они делаются разное количество времени в зависимости от системы. Вопрос не в том, сколько времени делается тест, а в том, насколько он точен. Конечно, чем быстрее, тем лучше. Сейчас серологические тесты готовятся к производству, вот это намного более интересно. Это тесты на определение антител к COVID-19. Они позволяют определить, переболел ли человек коронавирусом.

- Вы все-таки считаете, что иммунитет к COVID-19 вырабатывается?

- Конечно. Но выработка иммунитета не означает, что человек не может заразиться повторно. Мы же не получаем вечный иммунитет от гриппа. Иммунитет нестойкий, антитела не очень долго живут.

- В Перми от коронавируса скончалась 36-летняя журналистка Анастасия Петрова. Первый тест на COVID-19 был отрицательным. Думали, что это просто пневмония. После ее смерти выяснилось, что это все же COVID-19. И.о. губернатора Пермского края Дмитрий Махонин даже возмутился тем, что ее неправильно лечили… Почему так получилось?

- Отрицательный ответ получили, потому что тестирование не очень точное. Чувствительность тестов сейчас примерно 60-65%. Чтобы увеличить точность теста, его делают три раза. А лечить нечем. Поэтому знаешь ты, что есть COVID-19, не знаешь – лечение одинаковое.

- Лечить совсем нечем?

- Совсем нечем. Мы не имеем доказанной терапии непосредственно от COVID-19. Сейчас пытаются разные комбинации использовать, но пока ни одна из них достоверных результатов не показала.

- Нельзя говорить о наличии лекарства, пока ты его не проверил на людях. На мышках они могут работать, но на людях – совершенно не обязательно. А часть лекарств никто не проверял даже на мышках, их проверяли только в культуре клеток. Современные лекарства в культуре клеток не проверяют.

- Как надо проверять?

- Должны быть проведены клинические испытания. Первая фаза, вторая, третья. Это долгий процесс. Но в России необходимость таких испытаний по международным протоколам пока не очень признается. А зачем? Это же сложно, дорого…

- Но речь ведь не только о России. Препараты для лечения COVID-19 пытаются использовать и на Западе. Один из них активно лоббирует президент США Трамп, которого обвиняют в том, что он навязывает непроверенное лекарство. Оно помогает?

- К сожалению, этот препарат не показал свою эффективность. Первичные данные были, что он помогает, и на самом деле ничего лучше пока не придумали. Но по тем исследованиям, которые параллельно идут во всех странах, сочетание препарата и антибиотика, убивающего бактерии, при тяжелых формах заболевания не помогает.

- А что-то вообще помогает?

- Нет. Есть какие-то предположения относительно препаратов, разработанных в свое время японцами против вируса Эболы, пробовали калетру – препарат для лечения ВИЧ-инфекции. На калетру возлагали большие надежды, но она тоже не помогла. На данный момент рекомендации в каждой стране отличаются, единого понимания того, что реально работает, до сих пор нет.

- И по поводу прививок тоже?

- Прививки до сих пор нет, и в ближайшее время не будет. Если будет, то, вероятно, не в эту эпидемию. По-хорошему для того, чтобы появилась полноценная вакцина, нужно года полтора-два.

- США считаются сегодня самой развитой экономикой мира. Италия, Испания – страны Запада с высоким уровнем жизни. Почему же сейчас эпидемия COVID-19 привела к настоящей катастрофе в этих странах? Такое впечатление, что они вернулись в какое-то Средневековье. В чем причина?

- В том, что чем более высокого уровня медицина в стране, тем меньше она приспособлена для борьбы с эпидемиями. Она заточена совершенно на другое. У нее другие задачи, другие цели и совершенно другая структура. Для борьбы с эпидемиями лучше всего подходит советская медицина.

- В чем же отличие советской медицины от западной? В том, что последняя является коммерческой?

- При чем тут это? В Италии – некоммерческая медицина. И в Штатах она некоммерческая на самом деле. Она платная, но не коммерческая. Это совершенно разные вещи.

- В чем же разница?

- Медицина вообще не бывает бесплатной. Всегда за нее кто-то платит. Где-то государство, где-то страховые компании, где-то сам человек. Разные каналы финансирования. Вопрос в том, как используются деньги, которые в медицину пришли.

В США большая часть денег – некоммерческие, то есть они не используются на прибыль акционерам. Они их могут использовать только на развитие. То есть это некоммерческие организации. НКО. В Штатах практически все клиники – это НКО. Поэтому медицина там высокотехнологичная и приспособлена для лечения сложных, тяжелых заболеваний, для выполнения сложных операций. Когда надо очень много вложить, чтобы спасти одну жизнь.

А когда вкладывать особо ничего не надо, а просто нужно очень много коек и много врачей, чтобы спасать людей, вот тут возникает проблема. Потому что коек мало – высоким технологиям много коек не надо, и врачей мало – потому что их уровень очень высокий и подготовить такого уровня много врачей не получается. Вот и проблема.

- А что касается Италии?

- То же самое. Высокотехнологичная развитая медицина, которая направлена на сложные случаи продления жизни. Но очень мало коек, много оборудования, мало врачей – вот вам и проблема. Если вы хотите посмотреть на страну, где много коек и много врачей, то это Израиль, это Германия. У них ситуация существенно лучше, чем в Италии, Испании, Америке.

- Но в Израиле тоже медицина очень высокого уровня.

- Да, но поскольку Израиль все время находится в состоянии войны, там не проводилась оптимизация коечного фонда. То есть там достаточно большое количество коек и достаточно большое количество врачей, что необходимо во время боевых действий. Поэтому у них ситуация значительно лучше. Так же как в Южной Корее, где немножко другая модель медицины, но она им тоже позволяет неплохо справляться. Есть огромные госпиталя по 6 тысяч коек.

- Я читала, что Южная Корея и Япония во многом переняли систему советской медицины

- Это так называемая система мобилизационной медицины имени Семашко. У нас остатки ее есть, и они пока неплохо справляются.

- А в Германии?

- Там изначально немножко другая история. Там действительно очень много больниц и исторически сильное медицинское лобби, которое готовит достаточно большое количество врачей. У них мобилизационной системы как таковой нет, хотя в Восточной Германии она долгое время была, как и в СССР. За счет этого они тоже вылезают.

- То есть что в итоге нужно, чтобы успешно справиться с эпидемией?

- Много больничных коек и много врачей. В странах, где много коек и много врачей в пересчете на численность населения, ситуация более-менее спокойная.

- Но подготовка врачей напрямую не связана с количеством коек. Так что если коек мало, это еще не означает, что врачи высокого уровня.

- Здесь обратная зависимость – чем меньше врачей, тем меньше коек. Потому что если врачей мало, то они не могут одновременно контролировать много коек. Там нет такого, как в Советском Союзе – один врач на 20 коек.

- Те, кто шел по этому пути, никогда не видел эпидемий. Глобальная вакцинация спасла мир от глобальных тяжелых болезней и особо опасных инфекций. Плюс антибиотики. Люди в цивилизованных странах забыли, что такое эпидемии.

Вот в Африке, например, хорошо знают про эпидемии. Та же корь, например. Ежегодно в мире от кори погибают 140 тысяч человек там, где вакцинацию проводить дорого. А у нас этого нет. И мы могли бы те койки, которые раньше использовались для лечения больных корью, оптимизировать и сделать из них нейрохирургиеские или кардиохирургические.

- Все же получается, что оптимизаторы поступали, мягко говоря, недальновидно. И те, кто теперь умрет из-за того, что им не хватило места в больнице, на их совести.

- Существует же экономика. И она не позволяет держать про запас на 30 лет огромные коечные фонды и готовить врачей про запас. Это невозможно.

У государства есть простой и понятный выбор. Или ты хранишь много коек и много врачей, при этом койки не работают и просто сжирают деньги на отопление, электроэнергию и т.д., и у тебя при этом низкий уровень медицины, или ты оптимизируешь койки, готовишь лучше врачей, но при этом не готов к эпидемиям. Это дилемма.

Решить ее более-менее, повторю, удалось пока только Южной Корее и отчасти Израилю с Германией. У них высокий уровень медицины, при этом достаточно большое количество коек и врачей. Но поскольку серьезных эпидемий в Западном мире не было 50 лет, то люди, которые помнили эпидемии и боялись их, практически все умерли. А у молодых были другие задачи, они про эпидемии только читали в учебниках. Когда была последняя глобальная эпидемия в России, вы помните?

- Ответственное государство должно, на мой взгляд, просчитывать все варианты. Был же в СССР, например, стратегический запас на случай войны.

- Сейчас произошла ситуация, когда даже стратегического запаса Советского Союза не хватило бы. Потому что нужно обеспечить масками 140 миллионов человек. По 12 масок в день. Представляете, какое количество масок должно быть в запасе?

- Но пенсионеру или тому, кто сидит в изоляции, достаточно одной маски на три дня – выйти в магазин.

- Не все же могут сидеть дома, кто-то будет работать и просто менять маски. Получается, что нужно в день потратить полтора миллиарда масок. Если эпидемия продлится три месяца, умножьте это на 90. И нужно в запасе иметь, к примеру, 150 миллиардов масок.

- И как быть?

- Никак. Так, как сейчас и происходит – в экстренном порядке решать проблему.

- Про глобальную не знаю, но в 1960-м году в СССР очень быстро и эффективно в зародыше ликвидировали начинавшуюся эпидемию черной оспы.

- Тогда очень повезло, целый ряд факторов удачно сложился. Плюс действительно очень круто сработали, потому что незадолго перед тем была война и все еще помнили, что такое эпидемии. В 1942-м году была эпидемия холеры, были эпидемии кори, коклюша. Потом была еще эпидемия холеры в 1970-м году на юге России. А в 90-е годы в РФ была эпидемия дифтерии: более 100 тысяч зараженных, 6 тысяч погибших детей. На Западе последние эпидемии были в 50-х – 60-х годах. Поэтому, естественно, людей, которые умеют работать с такими инфекциями, там уже нет.

-То, как предотвратили черную оспу в СССР, разве не доказывает эффективность тогдашней медицины?

- Нет. Это были конкретнее люди, которые просто знали, как справляться с инфекционными болезнями, потому что они видели эпидемии.

- Но Израиль тоже не видел эпидемий. А изначально действовал достаточно эффективно.

- Еще раз: Израиль – это военная медицина. Она изначально готова к эпидемиям, катастрофам, массовым жертвам. Они находятся в постоянном состоянии войны. У них совершенно другая история. А мы в состоянии войны не находимся, но при этом у нас еще есть остаточная советская медицина, которая позволяет нам пока говорить, что при хорошем раскладе мы итальянского или нью-йоркского сценария избежим.