Я молод что делать если у меня вич

Как развивается болезнь?

ВИЧ — это вирус иммунодефицита человека. Он поражает клетки иммунной системы и делает организм более уязвимым перед инфекциями.

Зачастую люди узнают о том, что у них ВИЧ-инфекция, через несколько лет, а то и десятилетий после заражения. При этом уже через 2–4 недели после того, как вирус попал в организм, появляются первые симптомы, которые вскоре уходят. Это похоже на грипп (жар, болит горло, голова, суставы, мышцы) и длится около двух недель. В это время человек очень заразен. В течение второй недели лимфоузлы подмышками и на шее могут увеличиться, но при этом при надавливании боль не будет чувствоваться. Во рту, пищеводе, анусе, на пенисе могут появиться язвочки или ранки. У многих через 2–3 дня после повышения температуры на лице, шее, верхней части груди появляется сыпь, которая сохраняется 5–8 дней.

Но значительный вред иммунной системе наносится обычно только через несколько лет. Тогда начинает уменьшаться количество T-клеток (лимфоцитов, клеток иммунной системы). В норме их должно быть от 500 до 1400 клеток/мкл. Если это число меньше 200, то говорят о синдроме приобретённого иммунодефицита (СПИДе). При развитии ВИЧ-инфекции у человека возникает тошнота, рвота, диарея, потеря аппетита, потеря веса, может возникнуть сухой кашель. Если T-клеток меньше положенного, то у человека начинают появляться оппортунистические инфекции. Это те инфекции, которые при здоровой иммунной системе просто не развиваются, потому что она с ними успешно борется уже на начальном этапе. Но при запущенной ВИЧ-инфекции и при СПИДе у человека возникают пневмонии, грибковые инфекции во рту и пищеводе, токсоплазмоз и др.

Что делать, если у вас ВИЧ?

Сейчас существуют проверенные способы не допустить развития ВИЧ-инфекции. Это антиретровирусная терапия (АРВТ): ежедневно в одно и то же время нужно принимать 2–3 препарата, которые подавляют размножение вируса и улучшают работу иммунной системы. Так как терапия пожизненная, и делать перерывы в приёме лекарств опасно, то раньше начало лечения максимально откладывали. Ещё несколько лет назад рекомендовано было начинать терапию при уровне T-клеток 350 клеток/мкл. Затем границу сместили до 500 клеток/мкл. Сейчас уже на эти показатели стараются не обращать внимания, так как АРВТ помогает снизить риск развития осложнений ВИЧ-инфекции: онкологических заболеваний, ухудшения умственных способностей, заболеваний сердца и проч.

Но нужно учитывать, что это рекомендации западных врачей. В России вы можете услышать другое мнение, к сожалению, зачастую не имеющее отношения к науке: у нас стараются отодвинуть начало приёма лекарств по той простой причине, что государство не в состоянии обеспечить всех нуждающихся.

Какие ещё есть показания для приёма антиретровирусных препаратов?

Как лечиться?

Существует множество препаратов, которые в комбинации хорошо защищают от развития ВИЧ-инфекции. Какого-то одного, лучшего лечения не существует — терапия подбирается индивидуально. Со временем к некоторым препаратам может выработаться устойчивость, тогда их меняют. Причём возникновение устойчивости к одним препаратам может значить и то, что вирус становится невосприимчив и к другим похожим лекарственным средствам, которые до этого не применялись.

Чтобы это происходило как можно реже, лекарства нужно принимать без пропусков, ежедневно в одно и то же время. Сейчас делать это стало удобнее: два-три препарата могут быть объединены в одну таблетку. Обычно требуется принимать от 1 до 4 таблеток в день. Чаще всего никаких рекомендаций по поводу того, до еды или во время неё пить лекарства, нет. Но если препарат нужно принимать на голодный желудок, помните, что это значит: за час до еды или через два часа после неё.

Чтобы проще было принимать препараты вовремя, купите таблетницу и заполните её на неделю, оставьте её на видном месте. Также можно привязать приём лекарств к какой-то ежедневной активности (например, чистке зубов или кормлению собаки) либо поставить напоминание на телефоне. Часть лекарств положите в разные места (в ящик стола на работе, рюкзак, сумку), чтобы препараты всегда были доступны.

Современные лекарства вызывают меньше нежелательных реакций, чем более старые. Однако такое всё же случается. Обычно все побочные эффекты постепенно уходят, поэтому при их возникновении нужно обратиться к врачу, но приём препаратов не прекращать. Чаще всего нежелательные реакции возникают у пациентов с гепатитом: это тошнота, рвота, боль в правой верхней части живота, усталость, потеря аппетита, жёлтая кожа и склеры (наружная оболочка глаза). Об этом обязательно нужно сообщить доктору.

Помните, что эти препараты могут взаимодействовать с другими лекарствами, которые вы принимаете (например, средствами для снижения уровня холестерина, лечения астмы или изжоги). Препараты на основе растений (в частности зверобоя, чеснока, чертополоха) снижают концентрацию лекарства в крови.

Человеку с ВИЧ-инфекцией, но хорошо работающей иммунной системой лучше сделать несколько прививок: от гриппа (делается ежегодно), гепатита B, пневмококка, дифтерии, столбняка, коклюша и др. Подробнее о такой необходимости лучше поговорить со своим лечащим врачом.

Несмотря на то, что государство обязано обеспечивать людей с ВИЧ-инфекцией АРВТ, к сожалению, тут нередко возникают проблемы. При этом рыночная стоимость таких лекарств довольно высокая.

Если у человека диагностирован СПИД, то зачастую, кроме АРВТ, ему в качестве профилактики также необходимо принимать антибиотики и противогрибковые препараты.

ВИЧ не передаётся в быту: через общие тарелки или полотенца. Заразиться можно при незащищённом вагинальном или анальном секс, а также пользуясь одной иглой с заражённым человеком.

🔊 Прослушать пост

Помните, что наличие ВИЧ не означает, что Вы не можете иметь полноценную, здоровую жизнь. При правильном лечении и уходе Вы можете прожить столько же, сколько, если бы у Вас не было ВИЧ.

Каждый реагирует по-своему, когда обнаруживает, что у него ВИЧ, но в основном — это шок, гнев, страх, печаль. У Вас могут возникнуть вопросы о том, как Вы могли и от кого заразится вирусом, и о том, что будет дальше с Вами.

Все эти эмоции и вопросы естественны. По мере обогащения Ваших знаний о ВИЧ-инфекции, СПИДе, многие вопросы отпадут сами собой. Выберите с кем бы Вы могли поделиться своей проблемой. В СПИД-центрах есть психологи, которые имеют громадный опыт работы с ВИЧ-инфицированными, они бесплатно Вас проконсультируют и окажут психологическую помощь. Помимо медицинского персонала, в настоящее время существует множество организаций по ВИЧ, групп поддержки сверстников и онлайн-форумов, которые смогут оказать Вам посильную поддержку. Разговор с доверенным другом или членом семьи также может помочь Вам справиться с Вашими чувствами.

Единственное, что изменилось в день оглашения диагноза — это то, что Вы просто узнали о том, что у Вас уже было ранее.

У Вас могут быть хорошие и плохие дни, но дайте себе время, чтобы привыкнуть к новой реальности. Всё ещё не так плохо, если сравнить с людьми, которые страдают от рака, туберкулёза, голода, жажды, войны, издевательств.

Жизнь не остановилась, она продолжается.

Я не очень хорошо помню тот день печального открытия. Единственно, что помню, как сидела в кабинете врача, когда она сказала мне, что я ВИЧ-инфицированная. Я помню, как смотрела на картину на стене, и вдруг, я мгновенно оцепенела, перед глазами всё поплыло.

Будьте честны с врачом, который объявил диагноз, им может быть эпидемиолог, инфекционист или врач другой специальности, они не будут судить Вас, таких как Вы через них проходят тысячи, но они помогут Вам правильно реагировать на свой ВИЧ-статус, правильно принять нужные решения, а Ваша честная информация поможет Вам правильно выработать индивидуальную стратегию и тактику лечения, дальнейшую диагностику Вашего организма и профилактику для тех с кем Вы контактируете.

Важно не скрывать Вашу сексуальную ориентацию, поверьте, то, что Вы гей или лесбиянка шоком для врача не будет, и он не будет Вам назначать селёдку с молоком.

Нужно вылечить всё, что можно, чтобы организм мог направить все свои силы на борьбу с ВИЧ.

Иногда разные виды лекарств могут подавлять или усиливать эффект друг друга, поэтому Ваш врач должен знать, какие лекарства Вы принимаете.

На сегодняшний день лекарств, которые бы полностью излечивали от ВИЧ, по официальным данным, нет. Но то лечение, которое существует позволит Вам держать ВИЧ под контролем и укрепит Вашу иммунную систему.

Согласно последним международным рекомендациям, всем людям у которых выявлен ВИЧ должно быть обязательно назначено лечение.

Как только Вы начнете принимать лечение, то Вам нужно будет принимать его каждый день всю жизнь, поэтому важно, чтобы Вы были готовы к этому. Не спешите, всё обдумайте, как можно больше узнайте о лечении и примите правильное решение.

Я потеряла дар речи, оцепенела, я не могла в это поверить. Я не могла остановиться плакать … Прошло шесть лет, и мой парень, теперь муж, остался рядом со мной. В настоящее время он отрицателен, и у нас с ним 4 общих детей. Просто то, что Вы ВИЧ-инфицированный, не значит, что Вы должны поставить крест на своей жизни. Принимайте лекарства и наслаждайтесь жизнью. Не сидите, не позволяйте жизни пройти мимо Вас.

Если Вы были протестированы в СПИД-центре по месту жительства, то Вы можете там и наблюдаться. Если Вы были протестированы где-то в другом месте, то они должны направить Вас в СПИД-центр по месту Вашей прописки.

Вам также могут предложить консультацию, а также Вы сможете связаться с группой волонтеров, СПИД-активистов, чтобы пообщаться с себе подобными, и Вы увидите, что не всё так плохо.

Ты не одинок. Не спешите зацикливаться на своих чувствах. Хотя новость о наличие ВИЧ — большая новость для Вас, с которой нужно смириться, но помните, что многие ВИЧ-инфицированные живут долго и счастливо и успешно справляются с ВИЧ.

Я узнал об этом, когда мне было всего 18 лет. Я был в шоке, настолько, что даже не помню следующих двух месяцев … Но сегодня, у меня всё хорошо, я с тем, кто любит меня и хочет быть со мной, у меня хорошая работа и я ещё успеваю получать дополнительное образование! Наконец-то я чувствую, что у меня есть цель в жизни, и я хочу продолжить ЖИТЬ! Я надеюсь, что Вы все замечательные люди! Никогда не отказывайся от надежды! Никогда не сдавайся! Вместе мы победим!

19 апреля 2018 8:06

Ольга, 32 года

Мне хотелось умереть. Я думала, что жизнь кончена, что меня такую никто не возьмет замуж, и детей у меня никогда не будет. Ощущение такое, что ты грязь, зараза и всех вокруг заражаешь через ложку, тарелку. Хотя знаешь, что ВИЧ не передается в быту. Я съехала от родителей и стала жить одна. Даже сейчас, спустя почти 12 лет, я не могу рассказать им о ВИЧ. О моем статусе знают только самые близкие друзья. Они воспринимают меня абсолютно нормально, не делая акцент на заболевании.

В какой-то момент пришло осознание, что жалеть себя и даже умереть — проще простого, что надо брать себя в руки и жить.

Я периодически встречаю людей, которые не могут самостоятельно передвигаться и сами себя обслуживать, и убеждаюсь, что ВИЧ — не приговор

С будущим мужем я познакомилась спустя три года. Очень боялась ему сказать о ВИЧ, но сказала сразу. Он был в шоке. Я думала, что мы больше не увидимся, но он остался. У нас долго не было интимных отношений. Он не любил заниматься сексом с презервативом, а в моем случае без него никак. В конце концов он принял эту ситуацию, мы поженились, и у нас родился здоровый сын. Ребенка зачали обычным способом — это был мой единственный незащищенный половой акт с мужем. Врачи рассказали, что нужно делать, чтобы он не заразился. К сожалению, наш брак вскоре распался. Муж никогда не говорил об этом, но мне кажется, что это из-за ограничений в сексе. Без интимной жизни отношения расклеились.

Сейчас я знакомлюсь с молодыми людьми, хожу на свидания. Кто-то, узнав мой ВИЧ-статус, сразу исчезает, а кто-то продолжает общение. Конечно, всегда страшно рассказать о ВИЧ, потому что не знаешь, какая будет реакция. Но нужно научиться воспринимать это не как поражение, ведь отношения не складываются по многим причинам. Например, многие мужчины, не знающие моего статуса, не готовы принять меня вместе с ребенком. Мне что, отказаться от ребенка? Нет. Проблема не в ребенке, а в том, что именно этот мужчина не готов общаться с женщиной, у которой есть ребенок. Значит, этот мужчина не для меня. Так же и с ВИЧ.

Я периодически встречаю людей, которые не могут самостоятельно передвигаться и сами себя обслуживать, и убеждаюсь, что ВИЧ — не приговор. Мы живем нормальной полноценной жизнью: работаем, любим, рожаем здоровых детей — и это большое счастье.

Екатерина, 42 года

Незадолго до свадьбы мы с мужем сдали анализы, и оказалось, что у него ВИЧ. Он запаниковал и предложил расстаться, оставив последнее слово за мной. Я эту новость как-то спокойно восприняла, сказала только, что и с ВИЧ нормально живут — среди моих знакомых уже были дискордантные пары.

Оказалось, что женщины по несколько лет жили с ВИЧ-положительными мужчинами, занимались незащищенным сексом и не заражались. Потом я наткнулась на диссидентские форумы, а одна знакомая стала меня убеждать, что потеряла ребенка после терапии. В общем, на какое-то время я стала ВИЧ-диссиденткой. Муж по этому поводу ничего не говорил, но чувствовал себя прекрасно и терапию не принимал. Мы не предохранялись. Вскоре я забеременела и родила здорового ребенка. Врачам о статусе мужа не говорила. Сама тоже была здорова.

Санитарки в роддоме, зная о моем ВИЧ-статусе, боялись заходить в бокс, чтобы вымыть пол

Потом у меня была неудачная вторая беременность, а когда я забеременела в третий раз, анализы показали, что у меня ВИЧ. Это случилось на третий год нашей совместной жизни. Но даже после этого я не хотела принимать терапию, искала обходные пути. Вскоре мое состояние ухудшилось, и я решила пообщаться с диссидентками, которые уже родили. Писала им личные сообщения, спрашивала, как дела. В основном мне не отвечали, у тех, кто ответил, дела были не очень. Поэтому в середине беременности я решила, что надо пить лекарства. Ребенок родился здоровым. Помню, санитарки в роддоме, зная о моем ВИЧ-статусе, боялись заходить в бокс, чтобы вымыть пол.

Сейчас думаю, что лучше бы я предохранялась, потому что мужа, как мне кажется, гложет чувство вины. Еще я стала весьма агрессивной по отношению к диссидентам. Среди моих знакомых по-прежнему есть пары, которые так же халатно, как и мы когда-то, относятся к терапии. Я пытаюсь их переубедить.

Александра, 26 лет

Я узнала, что у меня ВИЧ, в 2009 году. Для меня это не было шоком: я много лет употребляла инъекционные наркотики и спала с ВИЧ-положительными. Пришла в СПИД-центр, скорее, подтвердить диагноз и встать на учет. На тот момент я уже отказалась от наркотиков.

Однажды в дверь моей квартиры позвонил оперуполномоченный, который опрашивал жильцов: одну из квартир в нашем подъезде обокрали. Так я и познакомилась со своим будущим гражданским мужем. Его коллеги давно работали в отделении и знали меня с другой стороны. Думаю, они его предупредили. Но и я еще на этапе ухаживаний сказала ему, что раньше употребляла наркотики, что у меня ВИЧ и гепатит С. Это его не испугало. Единственное, что он спросил, — могу ли я родить здоровых детей.

Мы прекрасно жили. Секс — только с презервативом. Когда решили завести ребенка, высчитывали овуляцию и шприцем вводили в меня сперму. Забеременела, мне назначили антиретровирусную терапию, вирусная нагрузка упала до нуля и мы перестали предохраняться. У нас родилась здоровая дочь, сейчас ей почти пять лет.

Через пару лет наши отношения себя изжили. Я думала, что никому такая холера, кроме мужа, не нужна. Но, когда мне понравился другой мужчина и я рассказала ему, кто я и что я, он не испугался, сказал, что все нормально. Тогда я поняла, что мои страхи — это просто предрассудки. И ушла от мужа. Правда, с новым другом мы прожили недолго: по сути я уходила не к нему, а от первого мужа.

Мы с мужем живем в одном доме с его братом и невесткой. Недавно по телевизору показывали передачу про ВИЧ — так они в один голос орали, что всех зараженных нужно в лес, за забор отправлять

Сейчас я уже три года живу с другим мужчиной. Я и его сразу предупредила, что у меня ВИЧ. Он тоже из бывших наркозависимых, но у него только гепатит. Я свой гепатит С вылечила, принимаю терапию, вирусная нагрузка нулевая — я не заразна. Больше боюсь от него гепатит С обратно получить — лечение было тяжелое.

Мы с мужем живем в одном доме с его братом и невесткой. Недавно по телевизору показывали передачу про ВИЧ — так они в один голос орали, что всех зараженных нужно в лес, за забор отправлять. Им лучше о моем диагнозе не знать.

Роксана, 33 года

Мы познакомились в группе анонимных созависимых. Виделись пару раз, он меня заинтересовал. Потом случайно встретились в метро: оказалось, живем в одном районе. Пока ехали, разговорились и с того дня стали общаться чаще. Ну и как-то завязались отношения. Он пригласил меня на свидание, а потом признался, что у него ВИЧ — заразился, когда употреблял наркотики. Я отреагировала на это спокойно, так как знала, что мне ничего не грозит, если контролировать вирус и соблюдать меры предосторожности. Через какое-то время мы решили пожениться. Мама узнала о ВИЧ-статусе моего будущего мужа и пыталась меня предостеречь, но я объяснила, что мне ничего не грозит. Я не боялась заразиться, но раз в полгода сдавала анализы. Был небольшой страх, что он может рано умереть, но я знала много случаев, когда люди с ВИЧ жили долго. Вера в лучшее рассеивала страхи.

Через полгода совместной жизни, когда вирусная нагрузка у мужа стабильно не определялась, мы стали практиковать незащищенный секс. Это был наш осознанный выбор. Правда, поначалу муж отговаривал меня, потому что боялся за мое здоровье. Потом мы решили завести ребенка. Беременность планировали заранее, сдали все анализы, консультировались с врачами. В итоге у нас родилась здоровая девочка. Маме пришлось соврать, что мы предохранялись, а ребенка зачали с помощью искусственной инсеминации, очистив сперму. Так ей было спокойнее.

Мы с мужем прожили вместе девять лет, потом развелись: чувства ушли. У него не было постоянной работы, а у меня, наоборот, был карьерный рост. Когда мы только начали жить вместе, записывали желания на каждый год: путешествия, важные покупки, личностные достижения. Ничего не сбылось. Все приходилось планировать самой. Мне не хватило в муже решительности и действий, но ВИЧ тут ни при чем, это вообще проблема российских мужчин.

До и после

Я всегда мечтала быть психологом, работать в больнице, помогать людям. Причем работать хотела в реабилитации с наркоманами и тяжелыми пациентами, думала о том, что им помощь нужна больше других. Тогда наш город Набережные Челны как раз переживал эпидемию наркомании. Уже в институте я посмотрела на это все, и мне показалось, что не справлюсь. Что это сложнее, чем я думала. И я поменяла квалификацию и пошла в ветеринарию. С животными как-то проще. А спустя годы оказалось, что от судьбы не уйдешь.

Я уехала в Москву, нашла работу, молодого человека из хорошей семьи, друзей. Жизнь была просто как в моих мечтах. Все впереди, куча планов.

Я ничего такого стереотипного не делала. Не принимала наркотики, у меня не было беспорядочных связей, не было измен. Поэтому диагноз стал для меня шоком – это если мягко говорить. Стал громом, концом света! До сих пор не знаю, где и как я была инфицирована. Но и знать уже не хочу.

О диагнозе

После такого планового анализа мне звонит мама и говорит, что меня по всему городу разыскивают инфекционисты. Мы дружно решили, что это что-то плановое. Я им перезваниваю, а мне отвечают, что меня ждут на прием в СПИД-центр. Я сломя голову побежала пересдавать анализ на ВИЧ, и он был отрицательный. Не знаю, почему. Потом долго врачам поверить не могла и миллион раз анализ пересдавала в разных городах – но больше он отрицательным ни разу не был.

Все это происходило 17 лет назад – тогда ВИЧ-положительные люди жили в другом мире. Мы фактически были обречены. Не было современной терапии, не всем хватало даже доступных лекарств.

Поэтому сразу на приеме у врача мне сказали, что жить мне остается 5-7 лет максимум. Так и сказали – как похоронили. И я даже как будто сама сразу умерла.

Вообще, это огромная проблема – как врачи разговаривают с человеком, как говорят ему о диагнозе. Ужасно, что все это на потоке, ужасно, что толком ничего не объясняют, раздражаются, оставляют кучу вопросов. Это и сейчас так, когда есть прекрасные надежные препараты, которые сдерживают вирусную нагрузку, с которыми можно жить совершенно нормально. Поэтому так важны всегда были группы поддержки. Равные консультанты, когда группы помощи ведут такие же ВИЧ-инфицированные, только более осведомленные.

Но я на такую группу не пошла. Уехала из Москвы домой. Я закрылась, никому не рассказывала, кроме мамы, сестры и потом мужа. И жила как во сне в ожидании смерти и страхе, что кто-то раскроет мою тайну.

Здоровые дочки

У меня диагностировали бесплодие. И я давно уже смирилась, что детей у меня не будет. И муж смирился. А через полтора года жизни с ВИЧ такое чудо – беременность. И вместо поздравлений гинеколог выписывает мне направление на аборт. Риск рождения инфицированного ребенка тогда был 3%. Если бы дочка попала в эти проценты – по тем представлениям ее ждала бы тяжелая и недолгая жизнь. Но я порвала это направление. Мне было страшно, безумно страшно за нее, но я верила, что у меня будет здоровая дочь.

До 4 лет мы сдавали контрольные анализы раз в три месяца. Я стала совсем седая за эти годы. Ожидание результатов – это самое страшное впечатление в жизни. При этом она была совершенно здоровым, крепким ребенком и не болела никогда.

Сейчас ей 14 лет, она мой друг и помощник, самый любящий и добрый человек в мире. Она уже знает о моем ВИЧ-статусе – и ее это не пугает. Она знает, что главное – принимать терапию, и все будет хорошо. Кроме того, она много помогала мне в работе благотворительного фонда, принимала участие в семейных мероприятиях. Она знает, что все люди разные, и в жизни может быть все очень по-разному, но всех людей нужно уважать.

Ее младшей сестре 2 года, и ее уже сняли с контроля – она тоже здорова.

Бывший муж

Я очень старалась быть счастливой, но оказалось, что пока не примешь себя – это невозможно. Но не только я не могла принять свой ВИЧ-статус, мой муж тоже так и не смирился. Он давил на меня, злился, говорил, что я никому не буду нужна, поддерживал во мне страх, что если все узнают, то я стану изгоем. При этом в тяжелые моменты ссор еще и шантажировал, что расскажет всем. А я не могла уйти от него, потому что мне казалось, что он прав. Что я заслуживаю вот этой злости, вот этого страха, этой судьбы.

С таким домашним насилием, давлением многие сталкиваются. Но чтобы не терпеть это и не поддаваться – нужны силы. Нужна поддержка и вера в то, что ты ни в чем не виноват, ведь это не наказание, а просто болезнь.

Принятие себя

Чтобы принять себя, мне нужно было принять других.

У меня есть хороший друг – он врач СПИД-центра, мы познакомились во время моего лечения. Я только ему и доверяла, только с ним могла разговаривать. Он умный, тактичный и заботливый. И именно он посоветовал мне пойти работать в благотворительный фонд. Позвонил и говорит – хватит тебе уже простужаться и мерзнуть на твоей работе. Вот есть хорошее место координатором в фонде, познакомься и все узнай.

Когда я поняла, что речь идет о помощи ВИЧ-инфицированным, я просто накричала на него и бросила трубку. Я была в бешенстве! Он что, с ума сошел?! И так страшно и больно, а тут еще смотреть на все это! Еще рассказывать о себе вслух!

Я же 10 лет этого боялась и пряталась от этого, а тут мне предлагают взять и заглянуть в глаза своему монстру.

Но он подождал, когда я успокоюсь, и сказал, что я могу всю жизнь прятаться, а могу помогать людям, как мечтала с детства. Я первый раз открыто рассказала людям о своем статусе на собственном первом заседании группы поддержки, где я была модератором. Это был самый эмоциональный момент в моей жизни. И один из самых важных.

Про отношения

Я не могу сказать, что сразу после раскрытия моего диагноза мои отношения с внешним миром наладились. Это долгий путь, в какой-то степени я еще иду по нему. Если раньше я боялась, что мир оттолкнет меня, не инфицированные люди будут осуждать и шарахаться, то в итоге я сама стала менять свой круг общения. Ограничила его только теми, кто был в таком же положении. Это было проще.

В своем мире – именно я дискриминировала людей, причем здоровых по отношению к инфицированным. Это не только мой способ адаптироваться.

Особенно сложно строить романтические отношения, когда у тебя ВИЧ. Если твое новое увлечение – человек не инфицированный, как и когда ему нужно сказать о твоем ВИЧ-статусе? И надо ли говорить, если вирусная нагрузка низкая? Но ведь если отношения зайдут далеко, скрывать вечно это будет невозможно, значит, это будет бомба замедленного действия.

Мы очень много обсуждаем проблему любовных отношений на наших группах. И надо сказать, что я очень строга в этом смысле. Я считаю, что если нет серьезных глубоких чувств, то лучше не начинать. Это сложная ситуация, и она может быть болезненной для обоих.

Помощь другим

Мы начинали помогать с того, что ездили по городу и искали нарко-точки. Знакомились с людьми, которые употребляют наркотики. Раздавали им шприцы, предлагали подумать о реабилитации. ВИЧ-инфицированным мы предлагали ходить к специалистам и принимать терапию, чтобы снизить вирусную нагрузку.

Очень важно объяснять людям, как им обратиться за помощью в СПИД-центр, как получить лекарства и почему их нужно постоянно принимать. Важно показать людям другую жизнь, чтобы им самим захотелось вырваться из своего замкнутого круга.

Бесполезно брать за руку наркозависимого человека и тащить на реабилитацию и к инфекционисту – он не сможет справиться со своей проблемой, пока сам этого страстно не захочет. И мы старались сделать так, чтобы он захотел.

Мы придумывали мероприятия, в том числе и семейные, куда можно было привести детей. Мы не делали из этой работы подвига, а просто общались с людьми. Считается, что наркозависимые обязательно мучают своих детей. Но это шаблон и стигма. Есть и любящие родители и заботливые, насколько это возможно в их положении.

Оказалось, что для них это очень важно. Все от них отвернулись и считают отбросами, но они просто люди в сложной ситуации. Мы их не обвиняли, не осуждали, относились с уважением и просто были рядом. Ребята расцветали от этого. Они тратили последние деньги, чтобы привезти к нам ребенка, а не чтобы уколоться. Они никогда не воровали у нас, потому что ценили наше отношение. Поэтому многим мы смогли помочь.

Этой работой со мной занимались и моя мама и сестра, а на семейные мероприятия я брала и свою дочь. В какой-то момент мы решили не говорить больше дома о моей работе, потому что поняли, что она поглощает нас и нужно переключаться.

Терапия

Как я уже говорила, 17 лет назад эффективной терапии не было. Лекарства тогда начинали давать не сразу, а только когда вирусная нагрузка увеличивалась, иммунитет падал и надо было уже корректировать это состояние. Сейчас, кстати, тоже далеко не всегда дают антиретровирусную терапию сразу при постановке диагноза и для профилактики и контроля. Хотя, на мой взгляд, это неправильно – доводить человека умышленно до того, чтобы его вирус активизировался и нанес вред здоровью. А тогда для нас назначение таблеток означало, что человеку становится плохо и скоро конец.

Поэтому, когда мне первый раз дали коробочку с лекарствами, я просто с новой силой приготовилась умирать. Более того, от этого страха и шока люди отказываются пить препараты. Ведь начать их принимать – значит осознать и даже принять то, что с тобой происходит.

Я тоже отказывалась и психовала, и только мой друг врач мог меня успокоить. То же самое было, когда начались клинические испытания современных препаратов, он практически силой меня заставлял их принимать.

Сейчас, конечно, ситуация совсем другая, но тоже далеко не идеальная. Все же это тяжелое и опасное заболевание, которое обязательно нужно держать под контролем, а препаратов на всех до сих пор не хватает.

Например, в целях экономии всех пациентов переводят на дженерики – более дешевые (формально) аналоги наших препаратов. Но для меня лично и для других это жуткий стресс. Считается, что лекарства так же эффективны, но почему я должна рисковать? А вдруг через 5-10 лет терапии окажется, что это не так? Да и этих дженериков хватает не всем.

Я уже не говорю о том, что самые современные лекарства, когда таблетки нужно пить не два раза в день, а раз в неделю – у нас вообще недоступны.

Эпидемия

Для меня ВИЧ – это не только мой диагноз, это еще и моя работа. Поэтому я знаю ситуацию в стране и она меня очень беспокоит.

ВИЧ распространяется быстро, число инфицированных растет колоссально. Если не принять серьезные и действенные меры, эпидемия неизбежна. Но люди, которые принимают решения по этой проблеме, прячут голову в песок.

Нужно работать с группами риска и раздавать им стерильный инструментарий, а не мечтать, что завтра все они пройдут реабилитацию и перестанут колоться и инфицировать друг друга. Это утопия, это невозможно сделать сразу, а значит, надо решать проблему доступными способами.

И самое главное – это контроль за приемом терапии. Современные и надежные лекарства должны быть у каждого. Перебои с лечением – это и потеря контроля над вирусом. Все эти меры отработаны в других странах, они могут изменить ситуацию. Но я не вижу сейчас, чтобы в нашей стране шла реальная борьба с ВИЧ. Пока мы проигрываем.