Имеют ли право врачи разглашать диагноз вич

Часть 1 статьи 23 Конституции РФ устанавливает право каждого гражданина на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну. Врачебная тайна, являясь личной тайной, доверенной врачу, относится к так называемым профессиональным тайнам. Право на неразглашение врачебной тайны принадлежит к числу основных конституционных прав человека и гражданина.

В случае отсутствия названных в законе условий врач не имеет права разглашать врачебную тайну. Он не может предоставить такого рода информацию даже родным и близким больного.

Круг лиц, обязанных хранить врачебную тайну, определен законом. Если человек рассказал о своем диагнозе другу или сослуживцу, а тот передал эти сведения третьим лицам, то такой поступок не повлечет за собой ответственности за разглашение врачебной тайны, он может вызвать только моральное осуждение. Обязанность не разглашать сведения, составляющие врачебную тайну, распространяется прежде всего на медицинских работников (врачей, медицинских сестер, санитарок, сиделок, регистраторов, студентов, проходящих практику в лечебных учреждениях) и фармацевтических работников. Не относятся к этому кругу лиц педагог, воспитатель, психолог, юрист (если он не является защитником, допущенным в установленном законом порядке к участию в уголовном деле).

Незаконной будет являться демонстрация телевизионных репортажей из поликлиник и больниц, если в кадр попадает хотя бы один пациент, не выразивший своего согласия на съемку. Ответственность за разглашение врачебной тайны должен нести врач, допустивший съемку без согласия пациента. Не будет нарушением врачебной тайны публикация в специальной литературе информации о течении болезни и способах лечения пациента без указания его имени. Врач может опубликовать фотографию пациента при условии, если по ней нельзя идентифицировать конкретного человека. С согласия гражданина или его законного представителя сведения, составляющие врачебную тайну, могут быть переданы другим гражданам, в том числе должностным лицам, в интересах обследования и лечения пациента, для проведения научных исследований, публикации в научной литературе, использования этих сведений в учебном процессе.

Исчерпывающий перечень случаев, в которых медицинские работники могут сообщать третьим лицам информацию, являющуюся врачебной тайной, без согласия самого лица, прошедшего освидетельствование, установлен статьей 13 Основ. Таких случаев десять:

1) В целях обследования и лечения гражданина, не способного из-за своего состояния выразить свою волю. Примерами предоставления сведений при невозможности пациента выразить свою волю могут служить: приглашение к пациенту консультантов, извещение родственников о поступившем в тяжелом состоянии гражданине с целью организации ему лучших условий для помощи и т.д.

2) При угрозе распространения инфекционных заболеваний, массовых отравлений и поражений. Медицинские работники должны руководствоваться следующим критерием: несет ли данный клинический случай социальную опасность? Если такая опасность имеется, медицинские работники обязаны предпринять активные действия по ее предотвращению в установленном законе порядке. Так, меры в отношение больных инфекционными заболеваниями принимаются в соответствии с действующим санитарным законодательством (ст.33 Закона о санитарно-эпидемиологическом благополучии населения).

3) По запросу органов дознания и следствия, суда в связи с проведением расследования или судебным разбирательством, по запросу органа уголовно-исполнительной системы в связи с исполнением уголовного наказания и осуществлением контроля за поведением условно осужденного, осужденного, в отношении которого отбывание наказания отсрочено, и лица, освобожденного условно-досрочно. При обращение в медицинское учреждение за информацией о гражданине указанные органы обязаны предоставить письменный запрос, только на основании которого может производиться выдача сведений, составляющих врачебную тайну.

4) В случае оказания медицинской помощи несовершеннолетнему для информирования одноо из его родителей или законного представителя. В случае выявления ВИЧ-инфекции у ребенка до 18 лет его родители обязательно информируются об этом (п.2 ст.13 Закона о ВИЧ).

5) В целях информирования органов внутренних дел о поступлении пациента, в отношении которого имеются достаточные основания полагать, что вред его здоровью причинен в результате противоправных действий.

Врачи могут воспользоваться данным основанием тогда, когда имеются соответствующие основания считать, что речь идет о преступлении или ином противоправном деянии. Для этого нужно обладать объективными сведениями, это могут быть следы побоев, колотые, резаные или огнестрельные раны и т.п.

6) В целях проведения военно-врачебной экспертизы по запросам военных комиссариатов, кадровых служб и военно-врачебных (врачебно-летных) комиссий федеральных органов исполнительной власти, в которых федеральным законом предусмотрена военная и приравненная к ней служба;

7) в целях расследования несчастного случая на производстве и профессионального заболевания;

8) при обмене информацией медицинскими организациями, в том числе размещенной в медицинских информационных системах, в целях оказания медицинской помощи с учетом требований законодательства Российской Федерации о персональных данных;

9) в целях осуществления учета и контроля в системе обязательного социального страхования;

10) в целях осуществления контроля качества и безопасности медицинской деятельности в соответствии с настоящим Федеральным законом.

В то же время из указанных юридических обстоятельств не следует, что угроза распространения инфекции устраняет врачебную тайну относительно ВИЧ-статуса. Согласно статье 13 Основ, предоставление сведений, составляющих врачебную тайну, без согласия гражданина и в случае наличия вышеперечисленных обстоятельств допускается, но не предписывается и не является обязательным. Решение о допустимости и необходимости разглашения врачебной тайны принимает в таком случае врач или иное лицо, являющееся носителем сведений о состоянии здоровья человека.

Одним из способов избежать нарушений права на неприкосновенность частной жизни является сообщение соответствующим органам закодированной информации о подтвержденных случаях ВИЧ. Такая информация может использоваться в эпидемиологических целях, но должна быть защищена от незаконного сбора и распространения. При оформлении листка нетрудоспособности в целях соблюдения врачебной тайны указывается только причина временной нетрудоспособности (заболевание, травма или иная причина). По письменному заявлению гражданина в листок нетрудоспособности могут вноситься сведения о диагнозе заболевания (статья 59 Основ). Лечебные учреждения при оформлении медицинских документов должны использовать специальную печать или штамп без указания профиля.

Как сказано в обращении (копия есть у Лайфа), многие сотрудники поликлиник "не осознают ответственность за сохранение тайны диагноза".

"Сведения о факте обращения гражданина за оказанием медицинской помощи, состоянии его здоровья и диагнозе. составляют врачебную тайну", — сказано в Законе "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации". Но это работает далеко не всегда.

"Происходит разглашение информации о диагнозе "ВИЧ-инфекция" людям, проживающим на одной жилплощади с адресатом, — сказано в обращении. — Жалобы поступают из разных регионов России, в нашем распоряжении есть сообщения из городов Уфа, Рязань, Самара, Краснодар и Тольятти".

Рассказали родственникам

Вот, например, жалоба из Рязани:

"На днях из поликлиники по месту прописки принесли направление, чтобы мой ребёнок сдал анализ на ВИЧ. Вручили его моим родителям. Причём мои родители не знали про мой ВИЧ!

Дочке скоро 7 лет, снята с учёта в 2013 году, все анализы на ВИЧ отрицательные. Ходит в садик, где про мой ВИЧ не знают, в следующем году пойдёт в школу. Я боюсь, что теперь о моём диагнозе станет известно всем и начнутся проблемы у ребёнка. Зачем так с нами? Я не заразна, принимаю терапию, вирусная нагрузка неопределяемая".

ВИЧ раньше считался болезнью наркопотребителей и гомосексуалов. Но это уже давно не так. По последним данным Федерального СПИД-центра, в 2017 году 50% новых случаев ВИЧ-инфекции связано с гетеросексуальными сексуальными контактами.

Это беда всё чаще приходит к людям, которые никогда не пробовали наркотики и у которых крепкий брак без измен (инфекци они могли получить до брака от предыдущего партнёра). Но общество всё равно ставит на них клеймо, и, как ни странно, первыми это нередко делают врачи.

Рассказали подруге

— У меня был то ли гингивит, то ли пародонтит — и уже несколько стоматологов ничего сделать не смогли, только руками развели, — рассказала Лайфу Дарья из Иркутска. — Подруга мне расхваливала своего врача, и я поехала с ней. Сначала в кабинет зашла я, врач посмотрела, с ходу спросила про гепатит и ВИЧ. Я ответила. Врач сказала, что, увы, ничего сделать не может с моими зубами. Я вся в печали вышла, зашла подруга, ей поставили пломбу, и мы уехали домой.

Уже дома подруга рассказала Дарье, почему врач даже не захотела её лечить.

— Оказывается, врач ей сказала о моём статусе и порекомендовала прекратить со мной общаться, мол, на фига тебе такие друзья, — говорит Дарья. — Благо подруга уже знала о моем статусе. Она прочитала врачу лекцию, отчитала её, что нельзя диагноз раскрывать, рассказала про пути передачи вируса.

На следующий день Дарья поехала опять в эту поликлинику.

— Я психанула и устроила разнос той врачихе, — рассказывает она. — Спрашиваю, на основании чего отказано в лечении. На это она мне объясняет, что, понимаешь, у нас нету специального оборудования, инструментов и одежды, чтобы работать с такими, как вы. Что, мол, костюм специальный надо. Я её спросила также, знает ли она о том, что по закону не имеет права разглашать информацию и что с любым пациентом она должна работать как с заведомо ВИЧ-положительным. Она только руками развела.

Известно, что ВИЧ не передаётся в быту — только через кровь (например, когда используют один шприц) и половым путём. Поэтому отговаривать дружить с тем, у кого есть ВИЧ, — не только жестоко, но и поразительно глупо, тем более для врача. На сегодняшний день терапия позволяет полностью контролировать ВИЧ-инфекцию и максимально снижает риск её передачи.

Рассказали соседям

— Я продала квартиру и переехала. А в поликлинике, куда я прикреплена, сменилась участковый врач. Новый врач отправилась меня искать, — рассказала Мария из Самары. — Терапевт позвонила соседям. Они меня знают с детства, но им не было известно о моем статусе. Соседка сказала, что я здесь больше не живу. Врач ответила: "Слава богу, а то её из СПИД-центра ищут по поводу ВИЧа". Соседи были в шоке. Они связались моим мужем, узнали, в курсе ли он, что жена болеет. Мне вся ситуация была крайне неприятна.

Мария написала жалобу на врача в прокуратуру, соседи согласились дать свидетельские показания.

— Врач ни разу не явилась на допрос, однажды за ней даже ездили с конвоем. Суд вынес предписание главному врачу больницы устранить нарушение и завести на терапевта административное дело. Чтобы выяснить, что это за врач, я отправилась в поликлинику — хотела посмотреть ей в глаза. Я зашла в кабинет перед началом приёма. Назвала себя и увидела бегающий взгляд терапевта. Не знаю, может быть, она ожидала увидеть перед собой наркоманку. В итоге она сказала, что просто нужна была моя флюорография.

Мария говорит, что не боится своей болезни, но предпочитает рассказывать о ней тем, кому она сама считает нужным.

— Люди не знают толком, что это такое, и, услышав от кого-то постороннего, начинают паниковать. Это приводит к неприятным ситуациям, — сказала она.

Рассказали родителям

— Я живу в Москве, но родом с Кубани, — рассказал Кирилл. — В 27 лет врачи рассказали мне о моём ВИЧ-статусе. Система такова, что информация об этом направляется по месту жительства — в региональный СПИД-центр. И из этого регионального центра медсестра отправилась искать меня к моим родителям. Она пришла к ним со словами: "Где ваш сын, у него же ВИЧ-инфекция, ему нужно проходить лечение, а то он всех перезаражает". Отец перестал общаться со мной — для него это был удар. Сложно было донести до него, что это болезнь, а не грех. Я год не ездил домой, но потом родители приняли мой диагноз.

Рассказали всему городу

— Я жила в военном городке в Московской области, — говорит Людмила. — Однажды я легла в больницу с пневмонией. О своем статусе я не сказала. Боялась, что врачи будут плохо относиться ко мне или вообще не примут. После анализа крови выяснился мой положительный ВИЧ-статус. В карте сделали пометку, медсёстры об этом узнали. От них, видимо, о моём статусе узнала женщина, которая развозила еду по больнице.

Через три-четыре месяца после выписки из больницы о том, что у Людмилы есть ВИЧ, знал весь городок.

— Ко мне стали подходить на улице люди уголовного вида и говорили: "Вали отсюда, иначе тебя просто грохнут". Мне пришлось срочно уезжать, я очень боялась, — говорит Людмила.

По словам экспертов, добиться, чтобы медиков привлекли к ответственности за разглашение диагноза, непросто, но вполне реально.

— В Уголовном кодексе нет статьи, которая бы конкретно была посвящена медицинской тайне, — сказала юрист по защите прав пациентов Жанна Алтунян. — Но есть статья 137 ("Нарушение неприкосновенности частной жизни"), и она работает.

Минимальное наказание по этой статье — штраф в размере 100 тыс. рублей. Максимальное — лишение свободы на срок до четырёх лет с лишением права занимать определённые должности.

— Если пациент или его родственники хотят привлечь врача к уголовной ответственности, то должна быть выстроена причинно-следственная связь, — сказала Жанна Алтунян. — Например, поступок врача стал причиной крупного материального ущерба, ухудшения здоровья или даже суицида.

Также стоит попробовать через суд взыскать компенсацию за моральный вред.

Может применяться и статья 1314 Кодекса об административных правонарушениях "Разглашение информации с ограниченным доступом". По ней медработник может получить штраф от четырёх тысяч рублей.

Активист и правозащитник Александр Ездаков рассказал, что к нему часто обращаются пациенты, которые переживают из-за разглашения диагноза.

— Но, к сожалению, редко кто из них готов пойти до конца, — сказал эксперт. — Многие не хотят доводить свои жалобы даже до главврача больницы. Пациенты боятся огласки и негативного отношения к себе. Но, как правило, в худшую сторону отношение не меняется, если отстаивать свои права, а меняется в лучшую.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции

Как пациент засудил медиков, разгласивших ложные сведения о его заражении СПИДом

Фото: Саид Царнаев / РИА Новости

Сюрприз к Новому году

В декабре 2014 года под Новый год Андрей попал в местную больницу с пневмонией.

25 декабря 2014 года у него и новенького взяли кровь на ВИЧ, а на следующий день Андрея выписали из больницы, не завершив лечение. Причину выписки тоже никто не пояснил.

Неприятный сюрприз преподнесла судьба Андрею прямо в канун праздника, 31 декабря. Позвонили из СПИД-центра и сообщили, что он инфицирован. Нехорошей болезнью, как выразился сотрудник СПИД-центра.

По его словам, он тут же побежал в СПИД-центр, где врачи рассказали ему, что он заражен уже полтора года.

Он прожил в браке шесть лет, жену любил, не изменял ей и никак не мог понять, как вообще мог заразиться.

Но в СПИД-центре решили, что он ставит под угрозу жизнь близких. Его жене позвонили прямо на работу.

Стоит упомянуть, что при выписке врачи больницы отправили его на обследование в туберкулезный диспансер, где, помимо СПИДа, у него заподозрили туберкулез и рак. Он предполагает, что эти выводы также были основаны на результатах того самого злополучного анализа.

Две недели многочисленных обследований и анализов понадобились врачам, чтобы убедиться: Андрей здоров. Ужасные диагнозы были отменены.

Андрей показал жене справку об отсутствии ВИЧ-инфекции, но в их отношениях уже возникла трещина.

Забыли убрать из картотеки

Казалось бы, инцидент исчерпан, но 16 февраля 2015 года сотрудники СПИД-центра неожиданно пришли домой к Андрею. Его самого не было в квартире, поэтому дверь открыл его 80-летний отец.

Визитеры вежливо объяснили, что пришли проконтролировать состояние пациента с ВИЧ-инфекцией. Видимо, информацию, опровергающую заболевание Андрея, до организации врачи не донесли. Разговор проходил на лестничной площадке, и соседи все слышали.

Чужая кровь

До сих пор неясно, как могла произойти такая ошибка. Очевидно, что пробирки с кровью Андрея и его соседа по палате с ВИЧ-инфекцией где-то перепутали.

У пациентов разные фамилии. Соответственно, либо поменяли маркировку на пробирке, либо — содержимое.

Бродяга напакостил

Андрей выдвинул версию, что его сосед по палате мог таким образом ему отомстить. Он застал как-то проблемного пациента за поеданием чужих продуктов — выпечки, принадлежавшей ветерану из их палаты.

Но если тайну подмены пробирок, скорее всего, уже не раскрыть, то последующие мытарства Андрея вызваны сугубо попустительством и равнодушием людей в белых халатах.

Закон прямо указывает на обязанность врачей соблюдать профессиональную тайну и не разглашать информацию о состоянии здоровья пациента. Однако сотрудники СПИД-центра огорошили неприятным известием супругу Андрея, его отца, причем сделали это не приватно, а по телефону и в общественном месте, в частности на лестничной площадке в присутствии соседей.

Суды Липецка, однако, не нашли нарушений прав Андрея и отклонили его иск к городской больнице и СПИД-центру о возмещении морального ущерба в один миллион рублей.

Фото: Александр Кряжев / РИА Новости

Судьи высшей инстанции также указали, что не пациент должен доказывать вину медиков в причинении ему моральных страданий, а они сами обязаны представить факты, свидетельствующие об их невиновности.

Тем не менее суд наконец-то встал на сторону истца. Кроме того, были обнаружены нарушения в администрировании учреждений, которые могли способствовать нарушению прав Андрея.

Андрею присудили компенсацию в 100 тысяч рублей, которые должны ему выплатить поровну больница и СПИД-центр. По его мнению, эта сумма не возмещает даже тех усилий, которые он затратил, добиваясь справедливости в различных инстанциях два года.

По его мнению, руководитель обязан нести ответственность за действия подчиненных. После этой истории должны были сделать оргвыводы, разобраться — кто нарушил, чья вина. Но этого не произошло.

Он также намерен снова обратиться в суд, чтобы обязать медиков убрать фамилию Андрея из картотеки.

🔊 Прослушать пост

В моей клинике инфекционных заболеваний на юго-востоке Вашингтона я работаю с самыми бедными пациентами в городе. У некоторых нет работы, дома, машины или даже еды. Но недавно я встретила пациентку, на фоне проблемы которой — это вообще не проблемы.

Однако после того, как ее давний сожитель настоял, чтобы она обратилась за медицинской помощью, она согласилась и пошла в отделение неотложной помощи. После быстрого теста на ВИЧ, от которого она сначала отказывалась, потому что ей казалось, что у неё не было риска заразиться ВИЧ, она узнала, что инфицирована ВИЧ.

Когда я спросила, принимал ли он когда-либо препараты от ВИЧ-инфекции, он посмотрел на лист со списком лекарств и указал на свою прошлую схему лечения, которая включала Индинавир. Поскольку я и многие другие врачи перестали назначать это лекарство уже как десять лет назад, я поняла, он скрывал от неё, что инфицирован ВИЧ в течение многих лет. Он умолк и прятал от меня глаза. Было ясно, он понял, что я догадалась о его тайне. У меня было много вопросов к нему, но этот приём был предназначен для неё.

Это был не самый подходящий момент, чтобы углубляться в эту историю и разбираться, как он мог молчать о своём диагнозе, наблюдая, как его любимая на его глазах теряет здоровьем. Я решила не спрашивать об этой его лжи, их отношениях и использовал ли он барьерную профилактику, чтобы защитить ее от заражения ВИЧ. В этот момент мне нужно было помочь ей понять, что, хотя она чувствовала себя слабой и больной, терапия скоро поможет ей чувствовать себя намного лучше. И что при правильном медицинском уходе она сможет прожить долгую и полноценную жизнь.

Разговаривая с моей пациенткой о ее лечении, мой разум продолжал возвращаться к тайне её сожителя. Должна ли я давать рекомендации ему в её присутствии? Или это ухудшит положение? Что они скажут друг другу, когда вернутся домой? Я хотел обсудить эти вопросы, но имела ли я право вторгаться со своим суждением в эту ситуацию?

Через две недели во время очередного приёма она сообщила мне, что поняла, что он скрывал от нее свой диагноз в течение многих лет.

Как врач, мне не разрешается раскрывать какую-либо медицинскую информацию о моих пациентах или их обстоятельствах без их письменного разрешения. Эта конфиденциальность священна. Но в этом случае это ограничение было неуместным и безответственным.

К сожалению, это был не первый случай, когда диагноз ВИЧ-инфекции держался в секрете в серьезных моногамных парах. За последние четыре года я встречалась с десятками ВИЧ-положительных пациентов, мужчин и женщин, которые не сообщили своим половым партнерам о своем диагнозе. Это крайне тревожно, особенно если учесть, что в Соединенных Штатах около 20 процентов людей с ВИЧ не знают о своём диагнозе.

Несколько месяцев назад моя пациентка срочно хотела узнать свою вирусную нагрузку (количество ВИЧ в крови). У нее появился новый парень, и она решила, что если количество вируса в ее крови будет низким и будет контролироваться препаратами, она не станет раскрывать свой статус, пока они не поженятся. Впервые я поняла, что наши невероятные достижения в снижении уровня ВИЧ-инфекции могут быть подорваны тем фактом, что хорошее лечение может заставить людей чувствовать себя менее ответственными за раскрытие своего статуса.

Неужели я участвую в увековечивании лжи, если я буду молчать?

Я призвала эту пациентку подумать о том, как она себя бы чувствовала, если бы находилась на месте своего жениха. У неё не было смелости, чтобы раскрыть свой секрет самостоятельно, и спросила, может ли она пригласить его в клинику, чтобы они могли провериться вместе. Таким образом, рассуждала она, она могла симулировать шок и горе, когда я объявлю ей диагноз.

Мы разыграли сценарии. Что будет, если он узнает, что мы оба нечестны? Есть ли угроза физической расправы для неё? Могу ли я поставить под угрозу свой авторитет и порядочность как врача? Для меня это не пустые слова.

Эти проблемы вызывают у меня изжогу. Большинству моих пациентов очень комфортно со мной; они знают, что могут сказать мне все и не будут осуждены. Но являюсь ли я ответственным медицинским работником, сохраняя конфиденциальность чьей-то истории болезни, когда знаю, что мой пациент может подвергать кого-либо риску? Должны ли быть последствия для людей, которые не говорят своим партнерам, что у них ВИЧ? Как сбалансировать личную ответственность, сводя к минимуму стигму и позор?

Мы не можем игнорировать эти вопросы. У нас есть конференции, исследовательские встречи и обсуждения в рабочих группах о стратегиях профилактики, программах исследований и о том, как улучшить уход и лечение. Но по моему опыту,

Прежде всего, нам необходимо устранить стигму, связанную с тестированием на ВИЧ и наличием ВИЧ-инфекции. Если бы медицинские работники и пациенты относились к ВИЧ-инфекции как управляемому и поддающемуся лечению состоянию, мы могли бы избавиться от негативного восприятия, связанного с вирусом, как мы сделали с раком, туберкулезом и сифилисом.

Изменение восприятия ВИЧ, несмотря на то, как он передается, в конечном итоге будет способствовать открытости. Шесть лет назад Центры по контролю и профилактике заболеваний рекомендовали регулярный скрининг на ВИЧ во всех медицинских учреждениях. Но в Вашингтоне, городе с одним из самых высоких показателей распространенности ВИЧ/СПИДа в стране, многие медицинские учреждения все еще считают, что они могут определить, какие пациенты подвержены больше риску заражения ВИЧ, какие меньше. Если медработники будут думать о ВИЧ-инфекции как о хроническом заболевании, похожем на диабет или высокий уровень холестерина, и регулярно назначать анализ на ВИЧ, стигма в отношении ВИЧ померкнет.

Авторитетная организация, такая как Институт медицины или аналогичная научная группа, должны провести общественную дискуссию о том, как и где проводить регулярный скрининг на ВИЧ в условиях первичной медицинской помощи. Должностные лица также должны пересмотреть правила конфиденциальности для ВИЧ-инфицированных пациентов, чтобы определить в каких случаях необходимо раскрывать диагноз, а когда можно сделать исключение и хранить врачебную тайну.

Если мы хотим устранить болезнь, мы должны разобраться с самыми трудными и скрытыми ее частями. Если мы этого не сделаем, то наши достижения в борьбе с ВИЧ/СПИДом не окажут эффекта и эпидемия будет продолжать расти.

Лиза Фицпатрик, доктор медицины, является CDC-дипломированным медицинским эпидемиологом и врачом-инфекционистом в Вашингтоне. С 2005 по 2007 год она руководила Глобальной программой по СПИДу CDC в Карибском бассейне и осуществляла Чрезвычайный план Президента по оказанию помощи в связи со СПИДом (PEPFAR) для этого региона. (Photo by Sarah L. Voisin/The Washington Post via Getty Images)

В материале мы не называем имена и фамилии некоторых собеседников, если они об этом попросили.

О медиках, которые проболтались о её статусе, рассказывает и другая наша собеседница Юлия Верещагина. Дело было в начале 2010 года, тогда она жила с родителями в селе на юге Красноярского края. В конце предыдущего года ей удаляли аппендикс в местной Центральной районной больнице (ЦРБ), и там взяли анализ на вирус иммунодефицита.

А ВИЧ подтвердился.

Это был вопрос, заданный криком в другой конец коридора, где находилось приёмное отделение с открытыми дверями, продолжает Татьяна. Вопрос свой она [врач] задала четыре раза. Столпились все: и пациенты, и медсёстры, и уборщицы. Прибежала [другая врач], схватила меня за кофту и прилюдно потащила в палату. Затащив туда, сунула мне мои вещи и сказала, чтобы я ехала в другое учреждение. В палату зашли другие пациенты, я сказала, что никуда не поеду и вообще вызову полицию. Всё это время я так и была с температурой.

Наумова говорит, что тогда ситуацию нагнетала сама Татьяна: в больницу даже её мама приехала. Руководитель учреждения считает:

С этой категорией больных надо быть очень осторожными. Если они проболели три-четыре года, то головы у них уже нет. Идёт изменение головного мозга, и они нормально ориентироваться иногда не могут. Он тебе говорит: да, да, да, да, да. Отворачивается делает то же самое, что делал до этого.

В каждой из этих трёх историй, по словам наших собеседниц, медработники не стеснялись обсуждать друг с другом чужие диагнозы, и так или иначе о них узнавали люди, не имеющие к здравоохранению никакого отношения.

Иллюстрация Натальи Макарихиной

Есть возможность как-то узнать о диагнозе до того, как придете на место? спрашиваем Елену.

Нет. Только если скажет предыдущая бригада. Например, они там были, и им об этом сказал пациент. Тогда могут предупредить, чтоб ты работала аккуратно.

Но врачи и так ведь должны относиться к каждому, как будто у него ВИЧ или гепатит.

Должны, но иногда мы пренебрегаем средствами защиты. Это не только халат и перчатки. При работе с кровью это ещё и маска, и спецочки. Чтобы случайно кровь больного не попала на слизистые. Представьте, что будет, если я в таком виде буду заходить в каждую квартиру!

Раньше, лет семь назад, все пациенты были сознательней и сами говорили о диагнозах. А сейчас активно пользуются правом не разглашать, жалуется собеседница.

А, так вы ВИЧ-инфицированная.

В смысле? А вы откуда знаете.

Ей так и не ответили, сменили тему.

Это ещё один способ сообщить коллегам о диагнозе пациентов делать пометки на амбулаторных картах или в других медицинских документах.

У Александра из Перми в прошлом году завязался спор с врачом в краевом наркодиспансере. Мужчина пришёл сниматься с учёта. Его спросили о хронических заболеваниях, ответил положительный статус. Врач взяла ручку и начала писать что-то в верхнем правом углу медкарты. Александр спросил:

А ничего страшного, что вы информацию сюда записываете? Вы же не имеете права это делать.

А вас это беспокоит?

По базе проверяем, а потом появляется два варианта. Первый отказываем сразу, если находим потенциального донора в базе. Второй если потенциального донора в базе нет, то делаем забор крови. Через шесть месяцев (максимальный срок, который ВИЧ может оставаться невидимым Прим.ред.) донор к нам приходит и сдаёт анализ повторно.

В сохранности информации базы Евгений Сармометов уверен:

Роскомнадзор же раз в три года приходит и проверяет это, делает всё серьёзно, говорит он. На сегодня за эти базы я спокоен. По крайней мере, поговорив со своим сисадмином, пришёл к выводу, что в принципе, по формальным признакам у нас всё сделано, как положено.

А какая-то инфекция могла через них передаться? спрашиваем.

Если всё обрабатывается так, как положено, то, в принципе, это не передаётся.

Скажем, если у больного несколько месяцев подряд не снижается температура, объясняет женщина. Тогда мы, конечно, будем проверять его на всё, в том числе и на ВИЧ. Во всех других ситуациях я должна каждого воспринимать как ВИЧ-инфицированного или инфицированного гепатитом. Говорить или нет о диагнозе, зависит только от желания человека.

В большинстве случаев у врачей нет никакой необходимости знать о статусе больного, считают в центре СПИД:

Если человек идёт на амбулаторное лечение с ОРВИ, гипертонией или зуб удалять, у него не должны спрашивать о ВИЧ-статусе, считает Евгений Сармометов. А если он идёт на плановое оперативное вмешательство в стационар, то проходит обследование на ВИЧ, гепатит и так далее.

И боязнь за свои слизистые, о которой выше говорила Елена из скорой помощи, совершенно не оправдана, утверждает Сармометов:

ВИЧ-инфекция передаётся только тремя путями: через внутривенное употребление наркотических препаратов (через иглу), половым путём и, при определённых обстоятельствах, от матери ребёнку во время беременности. Воздушно-капельным путём, через фекально-оральный механизм Алиментарный (или фекально-оральный) механизм передачи инфекцииподразумевает заражение посредством инфицирования через органы системы пищеварения. Например, когда вирус передаётся от фекалий к пище через немытые руки , контактно-бытовым путём, во время объятий, поцелуев или ещё чего-то ВИЧ не передаётся. Риск заражения и то гипотетический! есть лишь в случае, когда два человека пользуются, скажем, общим бритвенным станком. То есть один порезался, когда брился, станок не промыл другой начал им бриться и тоже порезался. Но даже в этом случае риск крайне низок. Риск передачи вируса через слизистую оболочку глаз (как и через слизистую в носу или полости рта), если она не повреждена и если её промыть проточной водой, такой же минимальный.

Но многие врачи, с которыми она сталкивалась, не держат язык за зубами. Как мы уже писали, о ней знали приехавшие медики скорой. А несколько месяцев назад девушку привезли в пульмонологическое отделение одной из больниц. Поначалу всё было как обычно отправили на рентген:

Кто узнает о диагнозе Насти в следующий раз? Что тогда станет с её идиллией, когда о вирусе напоминает лишь будильник?