Девочка в 12 лет заразилась вич

Все новости

Они живут с вирусом и помогают другим сохранить здоровье и вести полноценную жизнь, несмотря на болезнь

Равные консультанты начали регулярно консультировать в СПИД-центре Новосибирска меньше года назад

Фото: предоставлено Дмитрием Народневым и Таисией Ланюговой

Каждый сотый житель Новосибирской области инфицирован ВИЧ. В последние годы о болезни стали говорить чаще, терапия стала доступнее, но узнать о своём положительном статусе страшно до сих пор. Информации, как дальше жить и как лечиться, мало, а найти что-то полезное сложно. Меньше года назад в Новосибирске начали работать равные консультанты — люди с диагнозом ВИЧ, которые научились жить с заболеванием и сейчас помогают другим. Во Всемирный день борьбы со СПИДом обозреватель НГС Дарья Януш поговорила с двумя равными консультантами о том, как они сами столкнулись с ВИЧ, и в чём нуждаются те, кто только что узнал о своём положительном статусе.

Заразилась в 18 лет от парня

Подозрений у меня никаких не было, в 2004 году я училась на первом курсе. Всё было хорошо. Я сдала кровь как донор, кровь проверили, и ко мне пришла участковая медсестра. Она вручила справку с печатью СПИД-центра, я даже не поняла, что это такое. Медсестра так засмущалась, ей хотелось скорее сбежать, поэтому она невнятно наговорила, что у меня есть подозрения на гепатиты и прочее, что нужно к врачу, и я только пятки на лестничной клетке видела.

Тогда о ВИЧ я знала только из телевизора — кто-то умер от СПИДа, картинки страшно худых умирающих людей, что он распространён среди геев. Думала, что это что-то далёкое от меня. Знаю, что заразилась от бывшего парня, в прошлом он употреблял наркотики. Когда я узнала о диагнозе, мы уже не были вместе. Я позвонила сестре посоветоваться, она убедила, что нужно сходить к врачу.

Таисия принимает терапию — благодаря лекарствам она родила здорового сына

Фото: Таисия Ланюгова

Я пересдала кровь, ждала неделю и надеялась, что это ошибка. В то время на учёте стояло очень мало ВИЧ-инфицированных — я была в первой тысяче выявленных в Новосибирске. Очевидно, что их хуже выявляли, и люди были просто не в курсе. Когда диагноз поставили окончательно, думала — вот и всё, зачем дальше жить. Думала, что жить мне осталось 5 лет.

Только спустя год я вновь пришла к врачу с вопросом, а есть ли жизнь дальше. Тогда сложно было кому-то рассказать, дискриминации было больше, чем сейчас. Я сразу выпала из учёбы — зачем учиться, если я умру? Год я была в депрессивном состоянии, выпала из жизни. Сейчас вижу, что клиническая картина инфекции другая, у многих нет этого времени на депрессию и раздумья.

9 лет я не принимала лекарства, такая политика была в стране. Только последние два года в нашем регионе принята стратегия, что человека сразу же надо начинать лечить. До сих пор в стране есть рекомендация Минздрава, которая звучит так: человеку назначают терапию, когда его иммунный статус снижается до критического уровня, когда начинается иммунодефицит, а вируса в крови слишком много. Это достаточно заразный человек, у него СПИД. Когда иммунная система начинает сыпаться, проявляются сопутствующие заболевания, они переходят в хронику. Это отвратительная, ужасная политика.

Когда ВОЗ ввёл стратегию 90–90–90 (90% населения протестировано на ВИЧ, далее 90% состоит на диспансерном учёте и 90% охваченных терапией добились неопределяемой вирусной нагрузки, при реализации стратегии роста новых случаев заражения не будет. — Прим. ред.), страна подписала стратегию, и мы видим за последние годы изменения. К сожалению, у нас есть достаточно много выявленных пациентов, которые ни разу не приходили в СПИД-центр. Они могут и не знать — сдали анализ у венеролога или гинеколога, им могли и не сообщить о результатах, а данные передали в СПИД-центр.

Сейчас в Новосибирской области 43 тысячи выявленных. 8 тысяч из них уже умерли, живых почти 36 тысяч, наблюдаются около 26 тысяч человек. 9 тысяч инфицированных просто не доходят до СПИД-центра. Кто-то не знает, кто-то раздумывает, пока здоровье позволяет, а есть ещё областники, которым сложно приехать. Есть уязвимые группы. Понятно, что среди них есть активные потребители, им не до этого. Протрезвеет, жить захочет — придёт. Я вижу таких каждый день. Все, кто трезвеет, жить хотят. Кто не хочет, они дальше торчат и умирают от передоза.

Зато бывшие наркоманы самые дисциплинированные. Они соблюдают приём таблеток, вовремя приезжают к врачу. Хуже соблюдают режим социально благополучные, которые думали, что это их не касается, которые сейчас себя нормально чувствуют. Если человек начал лечиться в тяжёлом состоянии, он более дисциплинированный. Если человек принимает лекарства и соблюдает режим, то с помощью антиретровирусной терапии он может добиться неопределяемой вирусной нагрузки — не сможет передавать вирус другим.

Выйти из депрессии мне помогла группа поддержки, я долго на неё собиралась. До сих пор этот сервис — основной источник информации для ВИЧ-положительных людей о том, как жить дальше. Врач физически не может с каждым поговорить. Он принимает 40–50 человек за смену, а на один такой разговор нужен час. Врач не может в день сидеть по 50 часов и разговаривать.

Равный консультант — такой же человек с ВИЧ, который прошёл путь принятия диагноза. Он не оценивает и не осуждает, а помогает найти нужную информацию — как работает терапия, почему её нельзя пропускать, почему один партнёр положительный, а другой отрицательный, можно ли родить здорового ребёнка. Женщина с ВИЧ может родить ребёнка и не передать ему вирус — у меня есть сын, он здоров.

Будем честными: адекватной информации о жизни с ВИЧ нет, а всё, что тратится на профилактику, — это страшилки или мотивации сдать тест, а не о том, как жить дальше. Плюс консультанта в СПИД-центре в том, что я могу человеку прямо сейчас адресно помочь: нужно к врачу — записываем на приём, нужен психолог — идём к специалисту, нужна социальная помощь — передаём соцработнику.

Диагноз Дмитрию поставили 12 лет назад. Сейчас он помогает тем, кто только узнал о болезни

Фото: предоставлено Дмитрием Народневым

Узнал случайно 13 лет назад

Долго не придавал значения диагнозу, продолжал жить обычной жизнью, ведь никаких проявлений болезни не было. В 2014-м я решил прекратить употреблять вещества, поехал в реабилитационный центр. Мне хотелось жить, я понял, что от наркотиков умру. Я прошёл реабилитацию, стал работать консультантом по химической зависимости. Постепенно я начал принимать медикаменты, стал внимательнее относиться к здоровью.

За 12 лет сильно изменилось отношение к людям с ВИЧ, появилась достоверная информация. Люди с ВИЧ не одиноки, есть группы взаимопомощи. Если человек сегодня ищет поддержку, то он её найдёт. Если бы я сегодня узнал о диагнозе, то сразу бы начал принимать терапию. Тогда же никому не хотелось об этом говорить. Было стыдно и страшно. Мне никто не объяснил, что с этим можно жить полноценной жизнью. Сегодня такая жизнь доступна всем.

За неделю я консультирую больше 200 человек. На моём счету не один человек, которого я буквально за руку привёл в СПИД-центр, и сегодня все они принимают медикаменты.

Равные консультанты — это звено стратегии 90–90–90, лишь вместе мы сможем победить. Мы не убеждаем людей принимать лекарства. Задача равного консультанта дать информацию, а человек сам выбирает, что делать со своим здоровьем. Я не придаю значимости, что это моё достижение, но мне нравится понимать, что мир благодаря консультантам становится чуточку добрее.

Вы живете с ВИЧ? И готовы рассказать свою историю другим (возможно, анонимно)? Свяжитесь с редакцией НГС по WhatsApp, Viber, Telegram, привязанным к номеру . Ваша история может спасти кому-то жизнь.

Сколько живут с ВИЧ и почему грудное молоко опаснее шприца? Почитайте 8 фактов о вирусе, которые обязательно надо знать.

Получила вирус от парня-наркомана. Его не виню — сама понимала, чем грозят такие отношения. Думала, смогу ему помочь. В итоге парня посадили за хранение. Сейчас он, наверное, уже мертв. Из тюрьмы он мне писал, что нашли ВИЧ. Я сдала анализ — результат отрицательный. Видимо, тогда еще не определялся. Я выдохнула, думала, что пронесло. Но не пронесло.

В 2009-м я сдавала анализы по какому-то другому поводу. Через неделю домой позвонили — мама взяла трубку, — меня попросили прийти к инфекционисту. В глубине души я ждала этого звонка. Думала, что позвонят еще раз. Но никто не перезвонил. Я предпочла думать, что ошиблись. Игнорировала страшную мысль.

Когда решила заняться здоровьем — пошла к врачу, и там, конечно, ВИЧ подтвердился. Мне кажется, внутри я всегда понимала, что не пронесло. Я прошла все стадии принятия и не собиралась отказываться от терапии. Но в 2012 году таблетки давали не сразу – только по показаниям. Я просто ждала, когда выпишут лечение.

Анализы у меня не менялись. Я читала страшилки про терапию и решила, что таблетки меня убьют быстрее, чем вирус, — про побочные эффекты очень много негатива. И я решила — не буду пить. В периоды депрессии вообще отрицала, что больна.

Паранойя чуть не свела меня в могилу. Я стала скрывать статус даже от докторов. Когда заболела пневмонией, не сказала врачу о своем диагнозе и он назначил обычные антибиотики. Я болела три месяца, ничего не помогало, задыхалась, оказались поражены оба легкого. Меня увезли на скорой. А я боялась признаться — вдруг откажутся лечить. Когда в больнице взяли кровь и все поняли — я сделала вид, что не знала. Было стыдно и глупо. Я изображала оскорбленную — мол, я питаюсь хорошо, с маргиналами не тусуюсь, как вы можете мне такое говорить? В общем, ушла в полную несознанку. Вот дура. Сказала бы сразу, назначили антибиотики посильнее и быстро бы поправилась.

Вот так я жила двойной жизнью. На людях работала, отдыхала, и все хорошо. А оставалась наедине с собой — морщилась от брезгливости, боролась со страхом умереть. Боялась всех заразить, боялась, что на работе узнают. В голове каша — куча противоречивой информации, ума не хватает отсеивать неправильное. И в итоге я спряталась в кокон — ОТСТАНЬТЕ ОТ МЕНЯ. Я ничего не хочу.

В таких метаниях я и жила восемь лет. Решила отказаться от детей и посвятить себя работе. Но в августе незапланированно забеременела. И была почему-то рада. В тот момент проснулось все, что я в себе хоронила десять лет. У меня наконец появился стимул все изучить и проконсультироваться с врачами. Я решила начать принимать таблетки.

Но тут вмешалась мама. Это было самое тяжелое. Она диссидент. Мама плакала, умоляла меня не пить. В какой-то момент она была на грани серьезного срыва. Мне было ее так жалко. До 16 недель не могла себя заставить поехать в больницу — мама рыдала, потому что боялась за меня. Только тогда до меня дошло, что пока я переживала за себя, не заметила, как мама у меня под носом чуть с ума не сошла. Я поехала в больницу и там под наблюдением медиков начала терапию.

Обычно терапию принимают дома. Но так как дома — мамины истерики, а я беременна, то мы с врачами в СПИД-центре решили начать в стационаре. Побочные эффекты были первые две недели — расстройство желудка и бессонница. И то я не уверена, что дело в лекарствах. В больнице я видела много людей в СПИДе, конечно, что ни говори, но большая часть — это наркоманы. Девочки, получившие половым путем, — пьют исправно и по ним никогда не скажешь. Но то, что я там увидела, заставило меня еще больше разобраться в вопросе.

Сейчас все встало на свои места, бросать терапию я не стану. Побочек у меня нет совсем. Страхи ушли, от врачей я больше не скрываю, поняла, что такое отношение к ВИЧ я сама себе придумала. Правда, есть небольшое опасение пропустить прием, но оно уходит со временем. Мне повезло, что вирус не прогрессировал, — я могла доиграться.

Маму я за полгода переубедила — она теперь смеется над диссидентами. Хотя на самом деле это не смешно — там много просто запутавшихся и запуганных. Я думаю, что ее диссидентство — защитная реакция, она не могла допустить мысли, что ее дочь, самая лучшая и самая любимая, может быть с ВИЧ.

Многие боятся, что если начнут принимать лекарства и не смогут вовремя выпить таблетку, иммунитет больше работать не будет. Это неправда. Антиретровирусная терапия действует только на вирус, а на иммунитет не влияет. Но это плохо объясняется, да и не сразу понимается. Ну и, конечно, у многих самочувствие со временем никак не меняется. А раз ничего не болит, то зачем пить какую-то химию. Но ждать, когда упадет иммунитет, я больше не хочу. Я видела в больнице, к чему это приводит, — ужасное зрелище.

19 апреля 2018 8:06

Ольга, 32 года

Мне хотелось умереть. Я думала, что жизнь кончена, что меня такую никто не возьмет замуж, и детей у меня никогда не будет. Ощущение такое, что ты грязь, зараза и всех вокруг заражаешь через ложку, тарелку. Хотя знаешь, что ВИЧ не передается в быту. Я съехала от родителей и стала жить одна. Даже сейчас, спустя почти 12 лет, я не могу рассказать им о ВИЧ. О моем статусе знают только самые близкие друзья. Они воспринимают меня абсолютно нормально, не делая акцент на заболевании.

В какой-то момент пришло осознание, что жалеть себя и даже умереть — проще простого, что надо брать себя в руки и жить.

Я периодически встречаю людей, которые не могут самостоятельно передвигаться и сами себя обслуживать, и убеждаюсь, что ВИЧ — не приговор

С будущим мужем я познакомилась спустя три года. Очень боялась ему сказать о ВИЧ, но сказала сразу. Он был в шоке. Я думала, что мы больше не увидимся, но он остался. У нас долго не было интимных отношений. Он не любил заниматься сексом с презервативом, а в моем случае без него никак. В конце концов он принял эту ситуацию, мы поженились, и у нас родился здоровый сын. Ребенка зачали обычным способом — это был мой единственный незащищенный половой акт с мужем. Врачи рассказали, что нужно делать, чтобы он не заразился. К сожалению, наш брак вскоре распался. Муж никогда не говорил об этом, но мне кажется, что это из-за ограничений в сексе. Без интимной жизни отношения расклеились.

Сейчас я знакомлюсь с молодыми людьми, хожу на свидания. Кто-то, узнав мой ВИЧ-статус, сразу исчезает, а кто-то продолжает общение. Конечно, всегда страшно рассказать о ВИЧ, потому что не знаешь, какая будет реакция. Но нужно научиться воспринимать это не как поражение, ведь отношения не складываются по многим причинам. Например, многие мужчины, не знающие моего статуса, не готовы принять меня вместе с ребенком. Мне что, отказаться от ребенка? Нет. Проблема не в ребенке, а в том, что именно этот мужчина не готов общаться с женщиной, у которой есть ребенок. Значит, этот мужчина не для меня. Так же и с ВИЧ.

Я периодически встречаю людей, которые не могут самостоятельно передвигаться и сами себя обслуживать, и убеждаюсь, что ВИЧ — не приговор. Мы живем нормальной полноценной жизнью: работаем, любим, рожаем здоровых детей — и это большое счастье.

Екатерина, 42 года

Незадолго до свадьбы мы с мужем сдали анализы, и оказалось, что у него ВИЧ. Он запаниковал и предложил расстаться, оставив последнее слово за мной. Я эту новость как-то спокойно восприняла, сказала только, что и с ВИЧ нормально живут — среди моих знакомых уже были дискордантные пары.

Оказалось, что женщины по несколько лет жили с ВИЧ-положительными мужчинами, занимались незащищенным сексом и не заражались. Потом я наткнулась на диссидентские форумы, а одна знакомая стала меня убеждать, что потеряла ребенка после терапии. В общем, на какое-то время я стала ВИЧ-диссиденткой. Муж по этому поводу ничего не говорил, но чувствовал себя прекрасно и терапию не принимал. Мы не предохранялись. Вскоре я забеременела и родила здорового ребенка. Врачам о статусе мужа не говорила. Сама тоже была здорова.

Санитарки в роддоме, зная о моем ВИЧ-статусе, боялись заходить в бокс, чтобы вымыть пол

Потом у меня была неудачная вторая беременность, а когда я забеременела в третий раз, анализы показали, что у меня ВИЧ. Это случилось на третий год нашей совместной жизни. Но даже после этого я не хотела принимать терапию, искала обходные пути. Вскоре мое состояние ухудшилось, и я решила пообщаться с диссидентками, которые уже родили. Писала им личные сообщения, спрашивала, как дела. В основном мне не отвечали, у тех, кто ответил, дела были не очень. Поэтому в середине беременности я решила, что надо пить лекарства. Ребенок родился здоровым. Помню, санитарки в роддоме, зная о моем ВИЧ-статусе, боялись заходить в бокс, чтобы вымыть пол.

Сейчас думаю, что лучше бы я предохранялась, потому что мужа, как мне кажется, гложет чувство вины. Еще я стала весьма агрессивной по отношению к диссидентам. Среди моих знакомых по-прежнему есть пары, которые так же халатно, как и мы когда-то, относятся к терапии. Я пытаюсь их переубедить.

Александра, 26 лет

Я узнала, что у меня ВИЧ, в 2009 году. Для меня это не было шоком: я много лет употребляла инъекционные наркотики и спала с ВИЧ-положительными. Пришла в СПИД-центр, скорее, подтвердить диагноз и встать на учет. На тот момент я уже отказалась от наркотиков.

Однажды в дверь моей квартиры позвонил оперуполномоченный, который опрашивал жильцов: одну из квартир в нашем подъезде обокрали. Так я и познакомилась со своим будущим гражданским мужем. Его коллеги давно работали в отделении и знали меня с другой стороны. Думаю, они его предупредили. Но и я еще на этапе ухаживаний сказала ему, что раньше употребляла наркотики, что у меня ВИЧ и гепатит С. Это его не испугало. Единственное, что он спросил, — могу ли я родить здоровых детей.

Мы прекрасно жили. Секс — только с презервативом. Когда решили завести ребенка, высчитывали овуляцию и шприцем вводили в меня сперму. Забеременела, мне назначили антиретровирусную терапию, вирусная нагрузка упала до нуля и мы перестали предохраняться. У нас родилась здоровая дочь, сейчас ей почти пять лет.

Через пару лет наши отношения себя изжили. Я думала, что никому такая холера, кроме мужа, не нужна. Но, когда мне понравился другой мужчина и я рассказала ему, кто я и что я, он не испугался, сказал, что все нормально. Тогда я поняла, что мои страхи — это просто предрассудки. И ушла от мужа. Правда, с новым другом мы прожили недолго: по сути я уходила не к нему, а от первого мужа.

Мы с мужем живем в одном доме с его братом и невесткой. Недавно по телевизору показывали передачу про ВИЧ — так они в один голос орали, что всех зараженных нужно в лес, за забор отправлять

Сейчас я уже три года живу с другим мужчиной. Я и его сразу предупредила, что у меня ВИЧ. Он тоже из бывших наркозависимых, но у него только гепатит. Я свой гепатит С вылечила, принимаю терапию, вирусная нагрузка нулевая — я не заразна. Больше боюсь от него гепатит С обратно получить — лечение было тяжелое.

Мы с мужем живем в одном доме с его братом и невесткой. Недавно по телевизору показывали передачу про ВИЧ — так они в один голос орали, что всех зараженных нужно в лес, за забор отправлять. Им лучше о моем диагнозе не знать.

Роксана, 33 года

Мы познакомились в группе анонимных созависимых. Виделись пару раз, он меня заинтересовал. Потом случайно встретились в метро: оказалось, живем в одном районе. Пока ехали, разговорились и с того дня стали общаться чаще. Ну и как-то завязались отношения. Он пригласил меня на свидание, а потом признался, что у него ВИЧ — заразился, когда употреблял наркотики. Я отреагировала на это спокойно, так как знала, что мне ничего не грозит, если контролировать вирус и соблюдать меры предосторожности. Через какое-то время мы решили пожениться. Мама узнала о ВИЧ-статусе моего будущего мужа и пыталась меня предостеречь, но я объяснила, что мне ничего не грозит. Я не боялась заразиться, но раз в полгода сдавала анализы. Был небольшой страх, что он может рано умереть, но я знала много случаев, когда люди с ВИЧ жили долго. Вера в лучшее рассеивала страхи.

Через полгода совместной жизни, когда вирусная нагрузка у мужа стабильно не определялась, мы стали практиковать незащищенный секс. Это был наш осознанный выбор. Правда, поначалу муж отговаривал меня, потому что боялся за мое здоровье. Потом мы решили завести ребенка. Беременность планировали заранее, сдали все анализы, консультировались с врачами. В итоге у нас родилась здоровая девочка. Маме пришлось соврать, что мы предохранялись, а ребенка зачали с помощью искусственной инсеминации, очистив сперму. Так ей было спокойнее.

Мы с мужем прожили вместе девять лет, потом развелись: чувства ушли. У него не было постоянной работы, а у меня, наоборот, был карьерный рост. Когда мы только начали жить вместе, записывали желания на каждый год: путешествия, важные покупки, личностные достижения. Ничего не сбылось. Все приходилось планировать самой. Мне не хватило в муже решительности и действий, но ВИЧ тут ни при чем, это вообще проблема российских мужчин.

Можно ли родить здорового ребенка, имея положительный ВИЧ-статус? Как часто синдром приобретенного иммунодефицита диагностируют у детей, родители которых являются носителями вируса? Смогут ли инфицированные дети жить обычной жизнью? Эти вопросы волнуют инфицированных женщин и их партнеров.

Пути заражения

Следует разобраться, как ребенок может заразиться ВИЧ. В зависимости от возраста преобладает один из способов инфицирования.

A. У новорожденных вирусный белок попадает в кровь вертикальным путем (передача ВИЧ от матери к ребенку):

Это может произойти уже во время беременности.
Если внутриутробного заражения удалось избежать, передача вируса может произойти во время прохождения младенца через родовые пути. Инфицированной женщине лучше не рожать естественным образом, рекомендуется плановое кесарево сечение.
После родов мамам с позитивным статусом ВИЧ придется отказаться от грудного вскармливания. Вирусные клетки могут передаваться малышу в процессе лактации, через грудное молоко.

Развитие ВИЧ-инфекции сопровождается чередованием периодов улучшения и ухудшения состояния больного.

В зависимости от скорости развития болезни выделяют три варианта течения ВИЧ-инфекции у детей:

B. Инфекцией чаще всего заражаются подростки, ведущие асоциальный образ жизни. В этом случае инфекция передается:

половым путем (сексуальное насилие или ранние половые связи),
парентеральным путем (использование общих шприцов наркоманами)
при выполнении татуажа, татуировок, пирсинга с нарушением санитарных норм,
при использовании чужой бритвы,
при переливании крови от инфицированного донора.

Для определения ВИЧ-статуса кровь проверяют:

при помощи ИФА (иммуноферментный анализ) и иммунного блоттинга (с 18 месяцев),
методом ПЦР (такое исследование проводят с рождения). Оно выявляет присутствие в организме генетического кода ВИЧ. Его проводят в период от 1 до 2 мес. и повторяют в 3 – 4 мес.

В первые 18 месяцев жизни ИФА на ВИЧ неинформативен. Результат будет ложноположительным. В крови малыша содержатся антитела, полученные от матери.

Насколько подавлена иммунная система маленького пациента, показывает содержание в крови CD4 + Т клеток. CD4-клетки (CD4-лимфоциты = Т-лимфоциты) – это клетки крови, имеющие на своей поверхности рецептор CD4, который подвергается атаке ВИЧ-молекул. Затем эти клетки становятся резервуаром, где концентрируется вирусный белок.

Симптомы ВИЧ инфекции

ВИЧ у детей имеет следующие клинические симптомы:

задержки в психическом и физическом развитии;
частые ОРЗ;
сыпь на коже и зуд, экзема;
частые рецидивы бактериальных заболеваний (синуситы, отиты, циститы, герпес);
постоянно увеличенные лимфатические узлы;
лихорадка;
плохой набор веса;
мышечная слабость;
диарея без явных причин;
депрессия.

В педиатрии нарушение психического здоровья детей, депрессия, считается тревожным показателем. Это состояние характеризуется снижением настроения, психической и двигательной заторможенностью. Оно нередко сопровождает заболевания аутоиммунного характера.

При инструментальных и лабораторных исследованиях выявляются:

увеличение размеров сердца;
отклонения сердечного ритма на ЭКГ;
низкий гемоглобин.

Диагностика СПИДа предполагает комплексный подход. Бить тревогу рано, если родители обнаружили у чада 1-2 признака из приведенного списка. Однако обращение к педиатру необходимо.

Уход за ребенком с ВИЧ-инфекцией

Малыши, родившиеся от ВИЧ-инфицированных матерей, находятся под постоянным наблюдением врачей.

Особенности течения ВИЧ у детей:

Основная особенность ВИЧ-инфекции у детей – быстрое прогрессирование болезни.
Частое присоединение бактериальных инфекций.
Развитие лимфоидной интерстициальной пневмонии. Болезнь характеризуется проникновением плазматических клеток в легочные альвеолы. Эта редкая форма пневмонии встречается в основном у детей с ВИЧ-инфекцией.
Поражение центральной нервной системы.
Пониженная свертываемость крови.
Развитие злокачественных опухолей (встречается редко).

Вирус иммунодефицита у детей – хроническая болезнь, которая поддается лечению. Избавиться от нее полностью невозможно!

Советы по уходу за больными детьми:

Следует неукоснительно соблюдать условия хранения и график приема лекарственных препаратов.
Родители должны беречь малыша от простудных заболеваний.
Следует избегать попадания крови матери на слизистые оболочки крохи.
Следить за чистотой бытовых предметов и игрушек.
Хранить отдельно средства личной гигиены, ножницы каждого из членов семьи.
Следить, чтобы на руках родителей не было открытых ран. Их заклеивают пластырем. Уход за новорожденным осуществляют в резиновых перчатках.
График прививок для таких детей составляется педиатром индивидуально.

Родители имеют право не разглашать диагноз своего чада. Риск инфицирования бытовым путем стремится к нулю. Ребенок с ВИЧ-инфекцией может посещать обычный детский сад.

Принципы лечения ВИЧ инфекции

За годы борьбы с заболеванием сформировались методики, обеспечивающие эффективность терапии.

Первая составляющая успешного лечения – это применение антиретровирусных препаратов (АРТВ). Этот список включает более 20 иммуномодулирующих лекарств. Он постоянно пополняется новыми названиями. АРТВ назначают детям от 1 года, если появились первые признаки ВИЧ. В возрасте до 12 месяцев антиретровирусная терапия назначается всем детям для профилактики развития инфекции. Этот метод терапии имеет целью свести к минимуму количество вирионов в крови. Их число постоянно отслеживается с 1,5 лет с помощью ИФА и с рождения методом ПЦР.
Вторая составляющая успеха – приверженность к лечению. Если семья, где родился ВИЧ-инфицированный малыш, четко следует указаниям медиков по применению лекарств и ведет предписанный образ жизни, развитие болезни можно замедлить, а иногда приостановить.

Основные принципы борьбы с ретровирусной инфекцией у детей таковы:

Детям назначают ВААРТ (высокоактивную антиретровирусную терапию), включающую несколько препаратов. Их следует принимать: одновременно, непрерывно, пожизненно.
Утверждает решение комиссия врачей с письменного согласия родителей.
Родители получают препараты, рекомендации по их хранению и приему в центре лечения СПИДа.
Клетки ВИЧ со временем адаптируются к лекарственным средствам. Применение монотерапии неэффективно.
Лечение СПИДа не допускает ни малейших отклонений от рекомендаций врача.
Если состояние ребенка требует госпитализации, больного направляют в специализированные медучреждения или в обычные больницы, где созданы палаты для пациентов такого профиля.

Профилактика ВИЧ заболевания у ребенка

Нет вакцины, которая способна защитить от ВИЧ. Но разработан комплекс мер, призванных снизить число заболевших.

Медработники во время выезда к жителям Элисты, чьи дети имели контакт с зараженными ВИЧ, 1989 год. Фото: Константин Тарусов / Фотохроника ТАСС

В 1988 году в столице Калмыцкой АССР Элисте была зафиксирована первая в Советском Союзе массовая вспышка ВИЧ-инфекции: вирус выявили более чем у 70 детей и нескольких взрослых. Незадолго до этого все они проходили лечение в местной больнице. Впоследствии инфекция распространилась в граничащих с Калмыкией регионах — в Ростовской и Волгоградской областях и Ставропольском крае. К середине 1989 года общее количество зараженных превысило 270 человек. По версии Минздрава, виновниками эпидемии были элистинские медики, использовавшие нестерильные шприцы. Однако дело о массовом заражении так и не было расследовано — в 2011 году его закрыли.

К концу 1980-х вирус иммунодефицита человека был обнаружен не менее чем у 30 жителей СССР. Исследователи утверждают, что первыми, кто умер от вызванного ВИЧ синдрома в Советском Союзе, были африканцы — скорее всего, иностранцы приехали в страну уже инфицированными; затем болезнь стала распространяться среди населения Советского Союза. В то время заражение ВИЧ принято было связывать с употреблением инъекционных наркотиков и беспорядочными сексуальными связями, однако уже в ноябре 1988 года стало известно о внезапной вспышке заболевания среди детей в Калмыцкой АССР. Через два месяца в Элисте собралась комиссия Министерства здравоохранения РСФСР. Медики выяснили, что очагом распространения ВИЧ-инфекции стала республиканская детская больница и что в Калмыкии заражены по меньшей мере 75 детей и четыре женщины. Вскоре вспышки вируса были зафиксированы в Ростове-на-Дону, Ставрополе и Волгограде.

Согласно данным, которые приводятся в диссертации главы федерального СПИД-центра Вадима Покровского, после вспышки ВИЧ-инфекции в Элисте вторичные очаги инфекции появились в Волгограде, Ростове-на-Дону, Шахтах и Ставрополе. В Волгограде, куда отправили как минимум двух инфицированных из Элисты, по данным Покровского, были инфицированы как минимум 35 детей.

Красный физраствор. Заражение

Помимо представителей Минздрава РСФСР, в состав комиссии, работавшей в начале 1989-го в Элисте, вошли сотрудники эпидемиологической службы и занимавший тогда должность заместителя начальника Главного управления карантинных инфекций Минздрава СССР Геннадий Онищенко. Эксперты сошлись во мнении, что возбудитель инфекции передавался парентеральным (инъекционным) путем. Вскоре комиссия Минздрава обнародовала результаты расследования: из-за халатности медицинского персонала, который использовал нестерильные медицинские инструменты, в том числе шприцы и катетеры, ВИЧ-инфекцией в Калмыкии были заражены в общей сложности 75 детей — от младенцев до подростков — и четыре женщины.

К моменту рождения второго ребенка супруга военного уже стала носителем инфекции, передавшейся и младенцу. В мае 1988 года ребенок был госпитализирован в педиатрическую больницу, где умер еще до того, как врачи смогли поставить ему диагноз. Через несколько месяцев в той же больнице скончался еще один ребенок.

Иммуноглобулин, страх и конспирология

Собственное расследование обстоятельств заражения в больнице проводили и местные врачи: по их данным, инфицированными оказались дети, которые находились либо в реанимации, либо в отделении патологии. Большинство из них получали от пяти до десяти инъекций иммуноглобулина в день. По словам медиков, во всех случаях использовался препарат из одной и той же партии.

По факту массового заражения ВИЧ генпрокуратура РСФСР возбудила уголовное дело, своих должностей лишились министр здравоохранения Калмыкии, его заместители, а также, по некоторым данным, главврач детской больницы Элисты.

Знакомые врачи Ирины до сих пор связывают распространение вируса с якобы зараженной партией иммуноглобулина. Сама Рубанова удивляется, почему использование многоразовых шприцев в остальных регионах Союза не приводило к вспышкам ВИЧ, сопоставимым по масштабам с элистинской.

Ни виновных, ни компенсаций

В ноябре 2011 года городской суд Элисты постановил взыскать с республиканской детской больницы в пользу каждого из восьмерых истцов, чьи дети были инфицированы ВИЧ и погибли, по 100 тысяч рублей в качестве компенсации. При этом спустя три года тот же суд отказал истцам в компенсации за затягивание расследования и отсутствие привлеченных к ответственности.

Однако в августе 2015 года Европейский суд отказался рассматривать жалобу: основные следственные действия были проведены еще до ратификации Европейской конвенции по защите прав человека российскими властями, а значит, дело выходит за рамки юрисдикции ЕСПЧ, рассудили в Страсбурге.

Раз в неделю наши авторы делятся своими впечатлениями от главных событий и текстов

Читайте также: