Жизнь в ненецком чуме

Быт оленеводов, которые ведут традиционный кочевой образ жизни в Тундре - это одна из самых интересных параллельных реальностей, с которыми я соприкасался во время своих путешествий. Хочу сегодня рассказать и показать как устроен жизнь в чуме летом, но обязательно вернусь за зимним продолжением этой удивительной истории. Истории, которая очень сильно контрастирует с привычными для нас реалиями быта мегаполисов.

Где свежий воздух. который чувствуешь на вкус.
Где бескрайний простор. который действительно ощущаешь, но не можешь объять своим воображением.
Где сохраняют вековые традиции предков. которые невозможно заменить никакими современными технологиями.

Добро пожаловать в Тундру!

Это репортаж из серии "Счастливые Люди" - истории, люди, настоящая жизнь Севера России.

Видите маленькое цветное пятно в центре кадра?
Несколько пикселей на фотографии, маленькая, еле заметная точка на карте и место, которое очень хорошо описывается непереводимым словосочетанием "in the middle of nowhere". Это чум оленеводов оленеводческой бригады "Харп".

Пилоты вертолета знают лишь ориентировочные координаты, поиск ведется визуально на местности, иногда занимает пол часа и даже больше.

Почва в тундре особая, ни на что не похожая, мягкая и нежная на ощупь. Вертолет Ми-8 Объединенного Нарьян-Марского Авиаотряда не может здесь сесть, поэтому он зависает, коснувшись поверхности. Мы же очень быстро разгружаем наши вещи.

И спустя 5 минут резко поднимается в воздух сдувая на десятки метров даже рюкзак или сумку.

Это Тимофей - бригадир оленеводческой бригады "Харп", в его подчинении четыре пастуха и чум-работница и. 2500 оленей.

Сам Тимофей - коми, а пастухи в его бригаде - ненцы. И жена у него тоже ненка.

Летом и зимой по тундре перемещаются на санях. Летом они тоже отлично скользят по поверхности кустарников.

Что же такое кочевое оленеводство?

- В оленеводческом хозяйстве "Харп" 7 бригад, все они относятся к колхозу, который расположен в поселке Красное. Каждая бригада имеет свой мрашрут выпаса, сменяя каждые 3-4 недели место дислокации, проходя десятки километров по тундре. Бригада Тимофея проходит расстояние 200-300 км в год, у некоторых бригад этот маршрут может составлять до 600 км. Само стадо при этом пасется в радиусе 10км от чуда.

В поселке Красное у членов бригады есть дома, но живут они в них совсем редко, в отпуске и после выхода на пенсию. Даже пенсионеры уходят в тундру по возможности.

Почему нельзя заниматься оленеводством стационарно в колхозе?

- В советское время предпринимались попытки обустроить стационарное хозяйство. Но оленеводство не может быть стационарным, олени съедают ягель, который обновляется спустя годы. С другой стороны, поголовье оленей нельзя увеличивать бесконтрольно по той же причине - на бескрайних просторах Тундры просто не хватит корма.

Как из оленя делают оленину?

- Каждую весну олени приносят потомство, в бригаде у Тимофея 1200 телят, половину из которых к зиме нужно будет сдать на забойный комбинат в колхозе.

В декабре-январе происходит забой оленей. Большинство пунктов забоя (которые расположены в деревнях) нет холодильных установок, поэтому заморозка происходит естественным путем. Поголовье оленей в НАО составляет 180 тысяч, ежегодно осуществляется забой 30-35тыс оленей. 70-80% забойного контингента - олени до 1 года. Для сравнения: в 70е годы прошлого века в НАО ежегодно забивалось 60-70тыс оленей.

Замороженные туши оленей забирают из населенных пунктов в тундре с помощью вертолета Ми-26, это самый большой серийный транспортный вертолет в мире! Один час работы Ми-26 стоит 670 тыс руб/час, грузоподъемность составляет 18 тонн. При закупочной стоимости 125 руб за 1кг оленины, стоимость ее вертолетной транспортировки составляет еще 90 руб/кг. А других вариантов добраться в отдаленные регионы округа попросту нет. Нет ни дорог ни зимников! За зиму вертолет делает 20-25 таких перелетов в разные регионы, куда централизовано свозится мясо на снегоходах из более мелких деревень или олени пригоняются самостоятельно в крупные пункты забоя. Причем есть рейсы по 1 часу, а есть рейсы по 5-6 часов.

Оборот единственного нарьян-марского мясокомбината составляет 900 тонн оленины в год. 450 тонн завозится вертолетом и 450 - наземным транспортом по зимникам. Всего за сезон в НАО происходит забой 1000-1100 тонн, 900 - забирает и перерабатывает мясокомбинат, а 100-150 скупается местным населением и используется локально для собственных нужд.

Сколько стоит олень?

- Один живой олень стоит в среднем 15 тыс рублей. Это не только мясо, а еще есть рога, копыта, шкура.

Мариана в чуме все лето, только так можно перенять навыки оленеводства. В НАО и Якутии вводят дистанционное образование, когда даже в зимний период дети остаются с родителями в тундре, а базовое образование преподается родителями.

Дети помогают по хозяйству в абсолютном большинстве задач. Вот, к примеру, Мариана помогает юрковать оленей, загоняя их в карзак (ограниченная сеткой площадь), где пастухи отбирают оленей для упряжки с санями. Марина запрягает и распрягает оленей сама без проблем.

Каждого оленя пастухи и бригадир знают "в лицо". У многих есть клички.

По статистике в ЯНАО проживает порядка 42 тысяч представителей коренных народов. Это 8% от всего населения автономного округа. Наиболее многочисленная народность ненцы – почти 30 тысяч человек, ханты – 9,5 тысяч и селькупы – около 2 тысяч человек. Порядка 40% представителей коренных народов Ямала ведут традиционный кочевой образ жизни, это 16,5 тысяч человек.

У каждого народа мира есть свои особенности, которые для него - абсолютно нормальны и обыденны, но очень удивляют человека стороннего. Ненецкая культура сегодня воспринимается настолько экзотичной, что не верится, что в век высоких технологий где-то на краю земли, а именно так переводится слово "Ямал" с ненецкого, люди до сих пор живут в чумах и кочуют.

Чум - жилище оленеводов-кочевников Фото: Алексей КОСЕНЧУК

1. Приехав в стойбище, надо обойти все чумы и в каждом из них по правилам гостеприимства принять угощение. Если гости не зашли в какой-то чум, хозяин может обидеться.

Ямальские угощения: оленина, морошка, строганина, ряпушка Фото: Алексей КОСЕНЧУК

4. Хозяин чума, увидев вашу пустую чашку, будет вам подливать чай до тех пор, пока вы не перевернете чашку вверх дном.

5. Гостей – мужчин укладывают на ночевку от середины чума к священному шесту симзы. Гости – женщины, наоборот, располагаются от середины к выходу – ближе к свежему воздуху, подальше от копоти.

6. По тундровому этикету большой оплошностью считается назвать взрослого человека по имени, в иных случаях это может быть воспринято даже как за оскорбление. Ко взрослым обращаются словом, означающим степень родства, по имени старшего сына или дочери.

9. Помогать хозяйке убирать со стола, мыть или вытирать посуду не стоит. Считается, что такая помощь гостей может обернуться для хозяйки неудачей, стол ее обеднеет, а все удачи перейдут к гостье. К посуде не должны прикасаться ни мужчина, ни мальчик. По поверьям, от звона посуды вся дичь испугается и убежит.

Чум-работницы работают едва ли не больше мужчин Фото: Алексей КОСЕНЧУК

12. Очажный круг на полу чума издревле воспринимался как вход в подземный мир. Когда чум разбирали и поднимали очажный лист, то на этом месте оставалось пятно, по которому можно узнать о том, что здесь стоял чум. Второй раз на это же пятно класть очажный лист не разрешается, считается, что это поранит землю.

13.Территорию после себя кочевники обязательно очищают, а мусор сжигают. Опасным считалось оставить на месте бывшего чума хотя бы волосок или обстриженный ноготь. Под ним, как считалось, злой дух может погубить человека.

14. Дети в тундре играют клювами птиц. Традиционная ненецкая кукла нухуко сделана из клюва, который играет роль головы куклы, с пришитыми к нему разноцветными лоскутами сукна в качестве туловища. Куклы из утиного клюва — женщины, а из гусиного — мужчины. Любимая игрушка ненецких мальчиков — оленьи рога. Они представляют, что это настоящие оленьи упряжки, и носятся друг за другом, изображая гонки.

кукла нухуко Фото: МВК

15. Только хозяйка может прикасаться к очажным шестам, к очажному крюку. Она разговаривает с пламенем, высказывает пророчества по треску дров, дыму, силе и цвету пламени.

17. Ненцы едят рога. Летом у оленей отрастают молодые, покрытые мехом рога. Они называются пантами и считаются деликатесом. Нечаянно обломанные в оленьей толчее или аккуратно срезанные, молодые рога сначала опаливают над огнем, потом скоблят и снимают с костяной части лакомый слой кожи.

18. Ненцы не едят грибы, потому что они считаются едой оленя.

19. Во время каслания перерыв для утоления жажды и питания оленей делается в среднем через 25 км, летом, через каждые 5 км.

20. В тундре хозяева стараются не отпускать гостя без подарка. Мужчинам дарят ножны с ножом, пояса, подвязки для мужской обуви (кисы), сорочку для малицы, кисет для табака или курительную трубку. Женщинам - чашки, полоски разноцветного сукна, колокольчики, бусы, цепочки, серьги, платки, выделанные оленьи лапы, песцовую шкурку, кусочек бобрового меха. Детям - игрушки или вещи ровесника.

Где живут

Народ проживает на территории евразийского побережья Северного Ледовитого океана, от Кольского полуострова до Таймыра. Европейские ненцы живут в Архангельской области, в Ненецком автономном округе. Сибирские расселены на территории Тюменской области, в Ямало-Ненецком автономном округе и Красноярском крае, в Долгано-Ненецком Таймырском муниципальном районе. Небольшими группами народ проживает в Республике Коми, Ханты-Мансийском автономном округе, Архангельской и Мурманской областях.

Название

Ненецкий язык принадлежит к самодийской группе уральской языковой семьи и делится на два диалекта:

лесной, отличается разнообразным фонетическим составом, из-за чего языковой контакт с носителями второго диалекта весьма затруднен. Делится на различные говоры;
тундровый, делится на восточные и западные говоры, носители которых хорошо понимают друг друга.

Религия

Традиционная религия — анимизм. Ненцы верили, что весь мир наполнен духами, у озер, рек и явлений природы есть духи-хозяева. От них зависит жизнь человека и удача в промыслах. Ненцы приносили духам пожертвования, чтобы сдобрить их. Духи подразделялись на два типа:

добрые помогали людям в различных делах;
злые насылали на человека болезни и несчастья.

На небе живет создатель вселенной по имени Нума. Он управляет временами года, холодом и теплом, бурями, ветром. У создателя есть жена и сыновья. Каждый год ненцы поднимались на возвышенное открытое место и приносили в жертву Нуму белого оленя. Мясо съедали, голову с рогами надевали на кол и ставили мордой на восток.

В подземном мире живет его владыка Нга. К нему попадают души людей после смерти. В Среднем мире правят две покровительницы: грешница Парны-Не и светлая мать Земля Я-Небя.

Олени дают народу мясо и жир для питания. Часто оленину засаливают и хранят долгое время. Такое мясо едят сырым, коптят, вялят. Ненцы в свежем виде употребляют в пищу почки, печень, кровь оленей. Изысканной пищей считается для них язык, часть желудка сычуг, сердце. Чтобы выживать в суровых условиях, народ употребляет кровь и мясо в сыром виде, эти продукты не только утоляют голод и жажду, но и насыщают организм полезными веществами, витаминами В2 и С, которых в мясе оленя содержится немалое количество. Поэтому ненцы никогда не болеют цингой.

Деликатесом считаются молодые рога оленя — панты. Их хрящи наполнены кровеносными сосудами. Ненцы употребляют в пищу перегнившее мясо (копальхен). Из рыбы делают колотушку — сильно замороженную рыбу, которую разбивают целиком об стол.

Едят, кроме оленины, говядину, свинину, морских зверей, пресноводную рыбу, которую тушат или варят. Очень любят ненцы жареную на закрытом огне оленину. Это блюдо похоже на шашлык, только не маринованный. Строганину делают из сига, печени и оленьего мяса. Ненцы готовят суп с мукой, тушеное мясо с макаронными изделиями, блины с кровью. На гарнир обычно едят рис, макароны, овощи бывают в рационе довольно редко. Любимый напиток народа — чай, пьют морсы, компоты. Напитки готовят из ягод: морошки и черники. Варят кисель из ягодного сока с крахмалом. Хлеб предпочитают из ржаной муки.

Характер

Ненцы отличаются молчаливостью и скромностью. Они могут проигнорировать вопросы, которые им не понравились. Этот народ обладает своим внутренним миром, который иногда непонятен жителям современных мегаполисов.

Внешность

Главное предназначение одежды ненцев — защищать от суровых морозов зимой и кровососущих насекомых в летний период. Для пошива одежды используется шкура оленя с мехом. Перед пошивом женщина сортирует сырье с учетом возраста животного. Важно, с какого участка туши была снята шкура. Особо ценится шкура 3-месячного теленка оленя, снятая в конце лета. Одежду украшают вышивкой и орнаментом.

Мужчины носят малицу с пришитым к ней капюшоном и рукавицами. Она очень теплая и хорошо согревает голову и тело. Шьют и надевают малицу мехом внутрь, украшают вышивкой, подпоясывают поясом из кожи, обшитым красным сукном, с двумя или тремя рядами медных пуговиц. На цепочке к поясу прикрепляют нож в ножнах. Летом носят старые малицы с откинутым капюшоном, зимой надевают новые. Если очень холодно и предстоит дальняя поездка, поверх малицы надевают совик из меха с капюшоном, обрамленным опушкой из хвостов песца.

Одежда женщин более сложная и состоит из распашной шубы паны. Верхнюю часть этой одежды делают из шкур, снятых с верхней части оленьих ног — камусов, мехом наружу. Нижняя часть шубы шьется из песцового меха вниз ворсом, к рукавам пришивают рукавицы. Паны украшают кантами и кистями из цветного сукна, меховой мозаикой. Поверх шубы надевают чехол из сукна с орнаментом. Подпоясывается верхняя одежда длинным тканевым поясом, богато украшенным кисточками и медью. В качестве головного убора женщины носят меховой капор сава, который не скрепляют с шубой.

Жизнь

Охотятся на росомаху, песца, лисицу, северного дикого оленя, горностая, глухаря, белую куропатку, гуся. Женщины занимаются пошивом одежды, сумок, покрышек, выделкой кожи, рубят дрова, готовят пищу, разжигают огонь и смотрят за детьми.

Малыши спят в люльках, которые наполняют сухим мхом. В качестве пеленок используют шкуры оленей. Девочкам мастерят кукол нухуко из клювов гусей или уток, пришитых друг к другу лоскутами. Мальчики играют с рогами и арканами, которыми ловят воображаемых оленей. С 4 лет их обучают готовить упряжь и управлять оленями.

Передвигаются на санях с оленьей упряжкой. Легковой транспорт делится на женский и мужской. Женские сани дополнительно оснащены боковой и передней стенкой для удобства езды с детьми. Мужские сани оснащены только задней спинкой сиденья. В сани садятся с левой стороны, управление осуществляется вожжами. Изготавливают упряжь из кожи морского зайца или оленя. Грузовые нарты запрягаются двумя оленями и из нескольких таких саней составляют караван.

Родовая структура ненцев состоит из двух фратрий:

Вануйта, включает роды: Вэнго, Соль-Вануйта, Вануйта, Луца-Вануйта, Сабы, Яр, Соплии Япти, Яптик;
Харючи, включают роды: Нгано-Харючи, Харючи, Нгадср, Сюхуней, Ладукай.

Жилище

С древних времен все ненцы живут в чумах. Для народа чум представляет собой не только жилье, но и является моделью мира в миниатюре. Отверстие наверху символизирует связь с луной и солнцем, шесты — воздушную сферу, которая окутывает Землю. Считается, чем просторнее жилище, тем богаче семья. Достаток также определяют по вершине чума, которая у бедняков остроконечной формы, у состоятельных она тупоконечная.

В самом центре чума расположен очаг, где готовят еду. По обе стороны очага — спальные места, напротив входа в жилище расположены культовые предметы и посуда. Из мебели есть только большой стол. Вместо кроватей оленьи шкуры, которые расстилают на циновках поверх широких досок.

Установка жилища является сугубо женским занятием. Место, где будет располагаться жилье, выбирают в зависимости от времени года. Зимой чум ставят в месте, где он будет защищен от ветра, летом устанавливают на проветриваемых возвышенностях. Для сооружения жилья необходимо 40 шестов. Зимой чум покрывают шкурами оленей, их может понадобиться до 75 штук. Летом шкуры снимают и покрывают жилище берестой.

Культура

Самый распространенный жанр фольклора ненцев — эпические сказания ярабц и сюдбабц. Исполняют их пением, поэтому часто называют эпическими песнями. Героями сказаний сюдбабц являются великаны, которые добывают себе жену, сражаются с людьми и мстят кровной местью. В ярабц оплакивается тяжелая жизнь и страдания героя. Существуют в фольклоре народа загадки, колыбельные песни, бытовые рассказы ярабцарка, сказки лаханако, которые делятся на несколько тематик:

В лирических песнях нет устойчивого текста. Люди импровизируют и поют о том, что у них на душе в данный момент.

Традиции

Ненцы считают, что олень приносит счастье. Неприличным считается спрашивать у ненца, сколько в его стаде голов. У народа принято оставлять в жилище нескольких оленей из стада, которых называют авками. Животные живут вместе с людьми в чуме и частично являются няньками для детей. Есть у ненцев и священные олени. На их рога надевают украшение в виде красных лент, на боках выстригают изображения духов или знак солнца. Этих оленей нельзя забивать на мясо. Есть в стаде олени, которых используют только для гонок, и олени, которые приносят удачу.

Нельзя смеяться над едой, запрещено доедать за пожилыми людьми. Если во время еды упал кусок, это означает, что умершие хотят есть. Кусок ставят около очага.

К очажному кругу и шестам имеет право прикасаться только женщина. Во время розжига огня она разговаривает с пламенем, высказывает пророчества по силе, цвету пламени, дыму и треску дров. Под покровительством женщины находится все пространство чума, кроме прихожей. Мужчина, войдя в жилище, снимает обувь и верхнюю одежду, надевает домашнюю малицу и обувь кисы.

На оленях вверх по реке Полуй

Но вдруг залаяли собаки, среди белой мглы показались треугольные силуэты трех чумов, и мы приехали, куда хотели. Тогда и много позднее у меня часто возникала мысль, что прежде чем изучать перелеты птиц и понять их изумительную способность к ориентировке, надо постичь, как ориентируются ненцы, как они находят дорогу.

Навстречу нам высыпало все население чумов и среди них, как белые ядреные грибы, маленькие ребятишки в складно сидящих на них оленьих парках, сшитых из шкур молодых оленят. Слова приветствий, громкий непонятный мне разговор. Все идем в чум. В чуме посередине ярко пылает костер, над ним подвешен большой котелок и чайник. Дым от костра поднимается прямо вверх и уходит в отверстие между кольев. Снаружи, как я узнала позднее, отверстие прикрывают куском шкуры, которую передвигают за спускающиеся веревки в зависимости от направления ветра и этим устанавливают тягу. По бокам костра лежат по две широкие доски, дальше идут циновки из прутьев, покрытые оленьими шкурами. Все рассаживаются. Меня, как гостя, сажают впереди, рядом садится мой возница, потом хозяин, хозяйка, далее дети и у самого входа – собаки. У хозяина волосы завязаны в две небольшие косички, и по этому признаку я определила, что попала в чум к хантам.

Олень удивительное животное. Всю зиму питается только лишайником-ягелем, который теперь добывает, разрывая снег глубиной в 30–40 см, а взамен этого одевает, кормит и возит все северное население. Как тепла оленья одежда! Перед поездкой мне выдали меховые чулки (чижи), сверх которых надеваются расшитые оленьи кисы. Далее одежда, сшитая мехом внутрь, – малица (одевается через голову, мужчины подпоясывают ее ремнем). Сверх этого еще одежда мехом наружу, называется соок, или по-русски – гусь. У малицы и у соока есть капюшоны, обшитые мехом, у соока капюшон обычно обшивают песцовым хвостом, и он хорошо защищает лицо. В такой одежде трудно повернуться, но когда едешь на нарте, знаешь, что до тебя не доберется никакой мороз. Правда больших морозов здесь еще не было, а 30–40° здесь за мороз не считается, да он и действительно не чувствуется.

На факториях я имела дело с русскими охотниками, что было значительно проще. Основным объектом промысла здесь были горностай и белка. На белку охотились без собаки, так как снег был слишком глубок, а искали ее, простукивая деревья. Горностаев ловили капканами. Я ходила с охотниками проверять капканы и рассказывала им все, что знала об этом зверьке и о разных способах его добычи. На одной фактории даже сделала употреблявшиеся ранее ледяные ловушки. Для этого надо было выставить на мороз ведро с водой. При морозе в 40° лед вскоре образовывался по всему периметру ведра. Когда лед достигал 1,5–2 см, нужно было в середине сделать круглое отверстие с диаметром, равным норке горностая. Затем вылить оставшуюся воду, а ведро внести в теплое помещение. Через некоторое время, как только лед начинал подтаивать, ледяная ловушка легко вынималась из ведра и была готова. Теперь только нужно было, чтобы горностай залез в нее, привлеченный положенной внутрь приманкой. Но этого у меня не получилось. С собой можно было унести не более двух ледяных ловушек, а охотник брал и расставлял не менее 10 капканов. Многие способы добычи зверей ушли в невозвратное прошлое.

Вообще я с интересом наблюдала ненецких ребятишек. Во всех их играх сразу была видна жизнь среди тундры и оленьих стад. Любая веревочка в руках маленького мальчика сразу превращалась в тынзян, который он накидывал на находящихся в чуме собак. Любой лоскуток шкурки совсем маленькая двухлетняя девочка сразу начинает мять и скрести щепочкой, подражая матери, выделывающей шкуры. Удивительно быстро дети научаются обращению с острым ножом, причем даже в самом раннем детстве – нож для них не запретная вещь. Обычно ненцы едят мясо, придерживая его зубами и отрезая кусок у самого носа движением острого ножа снизу вверх. Я не сразу и с опаской освоила этот прием за едой, а маленькие трех–четырех летние ребятишки делали это совершенно спокойно.

Через полтора месяца кончились деньги, отпущенные мне на разъезды, и в конце января я вернулась в Салехард. На заработанные деньги я купила для нас с Таней тушу оленя, кожи на две пары сапог, хорошей материи на штаны и фланели на теплые рубашки. Привезла также небольшой запас сахара и других продуктов, которые на факториях можно было покупать без ограничения. В Салехарде в это время уже были введены карточки, и продукты давали по норме.

Конец первой зимы.

Результатами первого года работы я была не очень довольна. Конечно, даже сам Дементьев не видел и не наблюдал столько соколов-сапсанов, сколько наблюдала я, но разве можно написать диссертацию по наблюдениям за шестью гнездами, тем более что биология сапсана – этого великолепного сокола, давно привлекала внимание орнитологов и была хорошо изучена еще в прошлом веке. Для того чтобы написать диссертацию, нужен был сравнительный материал, нужно было еще раз ехать в тундру. У Тани дела с леммингами были в таком же положении. Мы давно с ней обдумывали вопрос о втором годе работы в тундре. Было ясно, что весной мы не сможем вернуться домой. На фронте было временное затишье, победы под Москвой не меняли общей картины. Положение было напряженным, казалось, что немцы готовятся к новому наступлению, и, вероятно, на Москву, которую им не удалось взять с первого удара. Въезд в Москву был запрещен, и о возвращении домой не могло быть и речи.

Надо было найти работу, обеспечивающую разъезды, а уж прокормиться в тундре было нетрудно, мы это знали. Вопрос этот разрешился совершенно неожиданно и довольно просто. В Оленеводческом техникуме, где преподавала Таня, студенты проходили летнюю практику в оленьих стадах. В их обязанности входило наблюдение за отелом, проведение прививок против сибирской язвы, учет падежа оленей и другие зоотехнические мероприятия. Таня могла ехать в стада на тех же условиях, что и студенты, получая за эту работу небольшую сумму денег. Имея университетские деньги, я могла ехать вместе с ней.

Изучив схему движения оленьих стад, мы решили кочевать по водораздельной тундре южного Ямала, к озерам Яро-то и далее к большой реке Юрибей. Мы 17 апреля выехали в районный центр Яр-сале, в 380 км от Салехарда. В Яр-сале нас ждала приятная новость. В связи с сильным увеличением заготовок мяса для фронта, районная заготовительная контора (райпо) решила с весны закупить оленей и послать их на летний выпас, с тем чтобы иметь возможность осенью выполнить план заготовок. Стадо в 2000 голов было почти укомплектовано, и мне предложили пройти с ними всю летнюю кочевку в качестве зоотехника, а вернее, просто в качестве учетчика движения поголовья.

В Яр-сале мы уточнили маршруты кочевок оленьих стад. Нам очень хотелось забраться подальше на север, к местам массового норения песцов и гнездования полярной совы, но в стаде райпо было много больных и слабых оленей, и оно не могло идти на далекие летние пастбища. Пастухи в новом стаде были наняты из колхоза имени Буденного, поэтому и Таня взялась за работу в стаде этого же колхоза. В результате наши стада должны были кочевать недалеко друг от друга.

Фактория Порс-яха – это четыре черных домика. Один, самый маленький на берегу реки – баня. Другие – пекарня, склад и лавка. До ближайшего поселка на берегу Оби больше ста километров, а кругом белая равнина тундры.

Наконец настал и день нашего отъезда. Порс-яха – это последнее наше пристанище с твердой крышей над головой. Только поздней осенью, когда все опять будет покрыто снегом, и окрепшие олени будут без труда пробегать по 100 км в день, мы вновь вернемся сюда.

Таня уже уехала со своими пастухами, а мои все еще продолжали пить чай.

С этими людьми я должна буду прожить почти полгода, без всякой связи с друзьями, знакомыми и родными. Интересно и страшно входить в новую, почти первобытную жизнь, невольно отрываясь от всего старого.

Я сажусь на нарту, ненец выводит оленей вперед, хлопает вожжой, и они сразу берут в галоп. На ходу он ловко садится впереди меня. Мы влетаем на горку и уже мчимся по полированной зимними ветрами тундре.

Но вот залаяли собаки, и как из-под земли вырос черный силуэт чума. Нарты резко остановились, круто повернув упряжку, пастух привязал к нартам передового оленя. Мы вошли в чум. В чуме оставалась одна старуха, вчера все от мала до велика уехали на факторию. У нее к их приезду посередине чума весело потрескивает костер и кипят два больших медных чайника. Мне показывают место впереди, где я могу располагаться. Я ложусь среди мягких шкур, тепло накрываюсь и спокойно сплю остаток ночи.

Пастухи все время проводили в стаде, помогая самкам находить и откапывать оленят. Им помогала единственная в своем роде старая собака Икча. Она находила засыпанного снегом олененка, но не трогала его, а только лаем подзывала пастуха. Пастух осторожно хореем раскапывал снег и, отойдя в сторонку, начинал подманивать самку, подражая голосу олененка. Подбежит взволнованная важенка, обнюхает, оближет теленка, подпихнет мордой и заставит встать на неокрепшие ножки. В стаде все время слышались взволнованные голоса самок, потерявших своих оленят.

Самцы от пары вели себя значительно спокойнее. При приближении они вытягивали шею, тихонько гоготали и поднимались на крыло только после того, как взлетала самка. Самки были теперь совершенно незаметны в своем пестром одеянии, самцы же, наоборот, привлекали внимание вызывающим поведением и ярким брачным нарядом – белая птица с кирпично-красной шеей. Все это способствовало лучшему сохранению самок, уже начавших откладку яиц.

Озера стали вскрываться только в начале июня, и полыньи образовывались в первую очередь на месте впадения в озеро небольших речек или ручьев. Здесь держались прилетевшие утки (шилохвосты, чирки), а из нырков – многочисленные авлейки или морянки. На изолированных озерах лед сохранялся значительно дольше, и еще 19 июня я наблюдала авлеек, лежащих на льду, где они грелись на солнце. Гуси, прилетевшие в начале июня, кормились у берегов низких травянистых озер. Они вырывали осоку и съедали сочную подземную часть стебля. Еку и Пырико перешли на капканную ловлю гусей. Они ставили капкан прямо в воду на мелком месте, а кругом разбрасывали вырванную осоку, имитируя место кормежки.

Вся жизнь в тундре основана на ловле удачных моментов, а встреча стаи линных гусей на небольшом озере – это тоже удача, которая может обеспечить мясом все наше становище. Ее нельзя упускать.

Тем временем на другом конце озера наладили сеть. Сетью отгородили небольшую заводь и теперь, опуская ее в воду, стали потихоньку на лодке загонять туда гусей. Гуси медленно и осторожно заплывают в заводь. Раз – и с берега несутся дикие крики, ненцы бьют палками по воде, гуси поворачивают обратно, но сеть вздергивают, и несколько гусей бьются, запутавшись в ней. Все настолько увлеклись этим способом ловли, что никто не заметил, как основная масса гусей выбралась из озера и добралась уже до вершины склона. Догонять их теперь бесполезно. Они уйдут на большое озеро, где их нельзя окружить и поймать. Нужно кончать с теми, которые остались здесь. Вот один гусь спрятался в осоке и Пырико, подкравшись, бьет его тюром. Другой вылез на берег и опять пытается спастись бегством, но его догоняют на нарте, он напрасно помогает себе крыльями, стараясь уйти от настигающих его оленей. Гуся, спрятавшегося в кустах ивняка, разыскала собака. Наконец все кончено. Наша добыча – 43 гуся. Среди них старые и молодые, темные большие гуменники и розовоклювые белолобые казарки. У многих кровоточат поломанные пеньки отрастающих перьев. Груда теплого, еще не остывшего мяса и измазанных кровью перьев. Глядя на это, мне стало как-то не по себе.

Ненцы очень любят сказки, но хороших рассказчиков у них не так уж много. Помню одного, его звали Няку. В чуме Няку по вечерам, когда все напьются чаю и на разостланных у стен хобах (зимние шкуры оленей) улягутся спать, начинался рассказ Няку, который нередко затягивался до полуночи. Сказки все однообразные, о том, как у ненца было три тысячи оленей, как он поехал ловить гусей, а жена ему пела песню о том, что не надо ехать ловить гусей, что с ним будет беда, и Няку протяжно поет скрипучим голосом песню жены. Как не послушался ненец жены, поехал ловить, много наловил гусей, наловил их целую лодку, но на обратном пути на него напал другой ненец и убил его, а жену, гусей и оленей забрал себе. Как брат убитого ненца решил отомстить, как долго искал он убийцу и, наконец, нашел, но убить не смог, потому что тот был шаман, как семь дней и семь ночей стреляли они друг в друга из лука и т. д.

А в августе 1943 г. я ехала в Омск на пароходе с белоснежной палубой. Из Омска в это время возвращался в Москву Вахтанговский театр. В кармане у меня записка от Юры Исакова к его школьному товарищу Мише Зилову – главному распорядителю по реэвакуации театра. В Омске я разыскала Мишу, и по этой записке он мне сразу выдал талон на получение билета в кассе. В кассе я получила билет в общий вагон и со своими вещами смогла втиснуться только на площадку. Помню, что перед посадкой на вокзале я купила себе какую-то репу. Я грызла ее, сидя на своих мешках, и была совершенно счастлива.

Помню только, как вышла в Москве на платформу и бодро зашагала по асфальту с огромным рюкзаком за спиной и завязанным веревочкой пятеричным мешком, перекинутым через плечо.

На другой день пошла в университет. В вестибюле обычный спокойный полумрак.

– Окликнуть? Нет, страшно. Что я ему скажу? Я вихрем взлетела обратно на хоры и уткнулась в свои тетрадки. Через некоторое время на железной лестнице послышались его шаги. На кафедре сказали, что я приехала, и он пошел меня разыскивать. Я побежала к нему навстречу в своем коричневом салехардском платье.

– Здрасте, Александр Николаевич!

– А поцеловать можно?

Ответа не последовало, мы просто расцеловались с ним на крутой лестнице зоологического музея.

Читайте также: