Кентукки и белая чума

Белая чума

The White Plague

Язык написания: английский

Перевод на русский: В. Аржанов, О. Филиппова (Белая чума), 1996 — 2 изд.

Семья Джона О'Нила, специалиста молекулярной биологии, погибла при взрыве бомбы в машине. Сам ученый физически не пострадал, но в мозгу его зародилась ярость. Ярость не только по отношению к террористам, но и к самому миру, который позволил подобное. И ученый, стремясь отомстить, создает и выпускает вирус чумы, которая несет миру смерть и анархию.

Самиздат и фэнзины:

Ее трудно и местами неприятно читать. Ее какбэ хэппи-энд оставляет горько-кислый привкус тошноты. Она меняет читателя капитально.

Только знаток тягучих многозначительных ирландских новелл (которым я не являюсь) оценит все культурные знаки, которыми испещрен горестный путь Безумца, Священника, Шпиона и Ребенка по стране, лишенной женщин.

Только социолог просчитает весь ужас и агрессию, которыми будет кипеть чисто мужское общество, обреченное быть последним поколением.

И только Фрэнк Херберт умудрится не сползти ни в пичальку, ни в шпионский детектив, вдумчиво доводя до логического итога принцип терроризма — мстить невинным.

Это не так ярко, как Дюна, но гораздо, гораздо ближе и поэтому — страшнее.

Роман меня скорее разочаровал. Прочитав аннотацию, я ожидал чего-то злого, яростного и жесткого. Но ничего этого не обнаружил. Ощущения главного героя практически изъяты из повествования, и это разочарование первое. Я очень ценю фильмы и книги про людей, которые устали, которым нечего терять. Но эта книга не об этом, не смотря на весь катаклизм, который разворачивается на ее страницах.

Разочарование второе — это то, что автор скатился в типичное описание типичного мира после катастрофы. Что будет, если

Эта книга про Ирландию и населяющий эту страну народ, а также про вечную борьбу с захватчиками-англичанами. Книга только об этом и в этом плане она очень познавательна. Герберт перебирает историю, фольклор, навязчивые идеи, страхи, привычки ирландцев. Картина не очень приятная, боевики ИРА и обычные жители Северной Ирландии показаны чуть ли не как фанатики и расисты. Но я не могу с этим спорить, потому что никогда не владел информацией об этом конфликте. А в плане информации и причин поступков этих людей, книга очень познавательна. Для меня, как человека, которого всегда интересовали личности, которые воевали именно за свои идеи, безумные и не очень, было интересно узнать больше про ИРА и из этой книги я узнал в разы больше, чем из сухих официальных источников.

Книга объемная, но весь этот объем занят философскими спорами священника, боевика ИРА, ученого и все эти споры о судьбах Ирландии. Они как-будто не видят, что никакой Ирландии уже нет и не будет. Но, может быть, автор и хотел показать, что ирландцы настолько фанатичны, что когда воевать и ненавидеть уже не кого, они все равно должно кого-то ненавидеть и убивать? Сюжетного развития и действий героев мало, а если они и есть, то зачастую донельзя нелепы. Ну с чего вдруг, все предположили, что

В конце книги меня, правда, очень поразила сцена суда над О«Нейлом. Её сюрреализму и безумству позавидовал бы сам Шекли! Как вам это:

Одна эта сцена тянет на отдельный рассказ, но в контексте данной книги выглядит каким-то чужеродным элементом.

Один из значительных романов Герберта и недооцененный читателями. Даже трудно дать краткую оценку.Все беды и страхи нашей истории — как единичный пример терроризм в Ирландии — автор продвинул к всемирной катастрофе.И анализируешь возможность повторения сюжета в жизни нашей планеты, вычисляешь вероятность его возникновения до 100%. Это страшно!

Во-первых , очень много расплодилось неконтролируемых лабораторий по генетике.

Во-вторых, терроризм крепчает и не останавливается, государственная машина часто бессильна предотвратить теракты.

В-третьих, вероятность появления одиночки -психа — ученого -генетика очень велика из-за увеличения их количества вследствие развития отрасли.

Автор создал сюжет на тему реакции такого ученого на гибель всей семьи в результате теракта в Ирландии. Его месть приобрела неконтролируемый результат — избирательно уничтожается женская часть человечества.

Роман очень психологичен и антирелигиозен. Хотя последнее и спорно. Если рассматривать нас как создание Высшего Разума или просто Божества, то мы не должны уподобляться ему — всякому червю своё место! Но влезая методом проб и ошибок в создание или реконструкцию человеческого генома получаешь чудовища.

Очень советую прочитать роман любителям вдумчивым и любящим стиль Достоевского. Герберт , конечно, не ровня Достоевскому, но близко стоит в этом романе.

По прочтении роман оставляет ощущение заготовки, схемы с непроработанными элементами, связями, характерами. Почти голая идея.

Мне книга показалась довольно насыщенной разными темами — здесь и политика, и давняя вражда между англичанами и ирландцами, и религия, и личная трагедия, и опасность знаний и технологий, если они становятся неконтролируемыми.

В наши дни Уэйверли Хиллс (Waverly Hills) – это заброшенный санаторий в Луисвилле, в штате Кентукки. Здесь часто происходят паранормальные явления и, чтобы понять их причину, мы вернёмся на два столетия назад…

В 1800х - начале 1900х Америка была охвачена смертельной болезнью, также именуемой "белой смертью", туберкулёзом. Жуткая эпидемия истребляла не только семьи, но и целые города. Уже в 1900 город Луисвилл имел самые высокие показатели смертности в Америке, так как находился в болотистой низине, где сырость являлась идеальной средой для распространения заразы.

В 1910 году в южном округе Джефферсон на холме была построена больница, предназначенная для борьбы с ужасным заболеванием. Эпидемия развивалась так стремительно, что больница очень быстро переполнилась больными, и в городе начался сбор пожертвований на огромный санаторный комплекс.

Его строительство началось в 1924 году, и спустя 2 года Уэйверли Хиллс был открыт. Санаторий славился самым передовым оборудованием, хорошими специалистами и особой методикой лечения. Лишь благодаря этому немалому количеству пациентов Уэйверли Хиллс удалось выжить, но сотни заражённых погибли в стенах лечебницы во время разгара эпидемии.

Во многих случаях болезнь была не так мучительна, как способы её лечения. Над больными, находящимися в безвыходном положении, ставили варварские эксперименты. К примеру, лёгкие пациентов подвергались воздействию ультрафиолетового света, чтобы попытаться остановить распространение бактерий. Специально для этих целей использовали искусственный свет. Считалось, что свежий воздух тоже способствовал искоренению бактерий, поэтому сеансы проводили у открытых окон или на крышах вне зависимости от сезона. По воспоминаниям выживших некоторые оперируемые были буквально покрыты снегом.

Более жестоким, но не менее распространённым методом лечения являлась имплантация воздушных шаров в лёгкие для последующего их расширения. Излишне говорить, что это почти всегда заканчивалось катастрофическими последствиями, как и в тех операциях, где мышцы и рёбра удалялись из груди пациента, чтобы подготовить лёгкие к дальнейшему расширению и впустить в них больше кислорода. Эта кровавая процедура рассматривалась как "последнее средство" для безнадёжных больных.

Немногие выжившие покидали Уэйверли Хиллс через главный вход. Большинство умирали, и их тела вывозили из больницы по потайному подземному тоннелю. Пациенты не видели реального количества погибших, и в них оставалась малая надежда на выздоровление. Врачи считали, что психическое состояние заражённых было столь же важно, как и физическое.

К 1940 году американская эпидемия туберкулёза в значительной степени была искоренена, и в 1961 году санаторий был закрыт за ненадобностью. Через год он был снова открыт, но уже как дом для престарелых с гериатрическим лечебным центром. Со временем множество слухов и историй о жестоком обращении с пациентами вызвали ряд проверок, выявивших вопиющие нарушения. Больных насильно лечили электрошоковой терапией, которая считалась весьма эффективной в те дни.

Сокращение бюджета в 1960-х и 1970-х годах привели к ужасным условиям содержания пациентов, и в 1982 году злополучный санаторий был закрыт навсегда. Несмотря на это, старые стены будут ещё долго помнить страдания, боль и смерть, переполняющие здание десятками лет. Здесь можно слышать странные звуки, наблюдать, как сами по себе хлопают двери, и видеть другие необъяснимые явления.

Во время своего первого визита исследователи видели человека в белом халате и чувствовали запах пищи. Каково же было их удивление, когда они последовали за незнакомцем и попали в полуразрушенную кухню: сломанные стулья, разбитые окна, осыпающаяся штукатурка и протекающая крыша. На кухне не было ни таинственного врача, ни следов съестного. Более того - в здании не находилось никого кроме них.

За время, проведённое здесь, группе Кита удалось также встретить призрак женщины с окровавленным запястьем, что кричала и просила о помощи, и призрак маленького мальчика, играющего с мячом. Но самым паранормальным местом Уэйверли Хиллс был наречён 502й номер 5го этажа, где чаще всего происходили столкновения с потусторонними сущностями.

В 1928 году в этом номере была найдена повешенной на шнуре от светильника старшая медсестра. Говорят, она не смогла вынести всего происходящего и глубокая депрессия заставила её свести счёты с жизнью. В 1932 году другая медсестра, тоже работавшая в номере 502, сбросилась с крыши. Точные мотивы этих самоубийств неизвестны, но слухи гласят, что в этой комнате обитает древнее зло. Впрочем покинутый санаторий вообще не любит незваных гостей.

Возможно вам будет интересно: Белиц-Хайльштеттен - мистический госпиталь Германии, Повеглия - остров с заброшенной психиатрической лечебницей, Сент Джон - проклятый госпиталь Англии.

Press digest 22 апреля 2020 г.

Белая чума

Убийца, о котором почти забыли, возвращается. Имя ему туберкулез. В Азии уже началась эпидемия. И она все быстрее приближается к Германии

Ты об этом еще пожалеешь. Не езди. Держись от всего этого подальше. Поездка, которая брала свое начало в Казахстане и завершилась двумя неделями позже в берлинской больнице, началась с предостережений. Жители Кзыл-Орды не советовали мне ехать на окраину, застроенную панельными домами. Ты недооцениваешь риск, говорили они. Марлевая маска, которую тебе дали врачи, тебя не защитит. Ультрафиолетовые лампы, которые должны очищать воздух в палатах, с этой задачей не справляются. Дезинфицирующее средство, которым ты снова и снова обрабатываешь руки, чем дальше, тем с большим упорством, сначала только по вечерам, потом еще и в середине дня, а затем - почти ежечасно, малоэффективно. Ты привезешь домой частичку смерти - туберкулез. Белую чуму.

Если такое все же происходит, события развиваются стремительно. Большое количество крови - причина для паники. Медсестры кричат друг на друга: швабра, полотенца, ведра с водой. Кровь у умывальника, на линолеуме, на кровати и одежде 28-летнего больного, на его лице. Последняя струйка стекает по подбородку. Согнувшись, он лежит на тонком матрасе, его кожа серая, как асбест. Когда начался кашель, он еще успел позвать медсестру. Но меньше чем за минуту он выкашлял свое легкое.

Больницу на окраине города местные жители называют "Домом боли". "Я думала, он поправится", - говорит следующим утром врач Клара Садикова. Коллеги в ординаторской смотрят на нее растерянно. Перед ней лежат ночные сводки. Один человек умер, двоих с трудом спасли. "Еще вчера я с ним разговаривала". 44-летняя Садикова отдежурила ночь в больнице на 405 коек. Одна. Врачей не хватает. Они избегают этой больницы. Приплатами их сюда не заманишь. Страх слишком велик. Безумно уставшая, она исправляет орфографические ошибки в историях болезни, ручка временами выскальзывает из ее руки. "Он так надеялся, - говорит она. - У него было хорошее предчувствие". Кто-то из коллег ставит перед ней чашку с горячим бульоном. Но она к ней не притрагивается. Снова звонит медсестра, напряженность в ее голосе свидетельствует о срочности: третий этаж, пожилая женщина, высокая температура.

Убийца, о котором все уже почти забыли, возвращается. Возбудитель проникает в легкие вместе с воздухом, которым мы дышим, там его должны уничтожить макрофаги, защитные клетки иммунной системы, но уничтожить они его не могут. Бактерии размножаются в легких и инфицируют организм. Легкое медленно распадается. Ни одно другое инфекционное заболевание, кроме СПИДа, не собирает в мире столь много жертв.

Медики считают себя побежденными. Об их страхах в Западной Европе известно лишь из рассказов бабушек и дедушек. О них можно прочитать в "Волшебной горе" Томаса Манна. Но конец этой беззаботности уже близок. Туберкулез снова на марше, активнее, чем когда-либо раньше, часто невосприимчивый к прививкам и антибиотикам. Эпидемии бушуют почти на всех континентах. Ежегодно от туберкулеза умирают 2 млн человек. Центральная Европа пока не затронута, но и здесь врачи-пульмонологи нервничают все больше. Очаги эпидемии все приближаются. Они уже достигли Прибалтики, Румынии. Темпы роста заболеваемости туберкулезом в Англии и Уэльсе внушают опасение. Всемирная организация здравоохранения кричит об опасности: "Туберкулез угрожает выходом из-под контроля в глобальном масштабе".

Люди захлебываются там, где нет никакого моря, только сухая пыль, в выжженной стране посреди степи. В отделении реанимации туберкулезной больницы Кзыл-Орды они захлебываются кровью из лопнувших легочных сосудов. Четырехэтажное здание, бедное снаружи, бедное внутри, хирургическое отделение, лаборатории, отделения для детей, подростков и взрослых: в борьбе против бича человечества это передняя линия обороны. Заболеваемость в Казахстане - одна из самых высоких в мире, выше всего она в Кзыл-Ординской области, откуда врачи бегут. Некоторые из них заразились от своих пациентов, в изоляторе за свою жизнь борется врач-пульмонолог.

Две катастрофы сделали степь эпицентром эпидемии. Крушение Советского Союза повлекло за собой крушение системы здравоохранения. На территории от Балтийского до Японского моря в считанные месяцы закрылось множество больниц и фармацевтических заводов, автобусы - передвижные рентгеновские пункты, которые раньше использовались для массового обследования сельских жителей на предмет туберкулеза, - оказались на приколе. 90-е годы стали концом профилактики и лечения. Инфекция часто оставалась нераспознанной. Положение с питанием драматически ухудшилось, безработица многократно выросла. Сейчас она достигает здесь 80%. Сельское хозяйство парализовал никогда прежде невиданный дефицит запчастей. К этому прибавилась экологическая катастрофа. Она стала причиной выхода из строя иммунной системы жителей Кзыл-Орды. Из удаленного на 400 километров Аральского моря долгое время брали слишком много воды. Оно высохло, соль ветром разносится по степи. Соляной налет на территории клиники смотрится как снег. Пестициды, инсектициды - все грехи советского сельского хозяйства загрязняют воздух и грунтовые воды. Создается впечатление, будто Кзыл-Орда вобрала в себя все яды прошлого.

Изнуренные люди смотрят на истощенную страну с умирающей растительностью. Перед окнами клиники сохранились последние деревья. Вместо листьев на их ветвях черные вороны. Это единственные спутники 12-летнего Имангельды. "В мечтах я с ними играю", - говорит мальчик, в одиночестве лежащий под капельницей в пустой просторной палате. Сюда редко кто заходит. Слишком велика опасность заражения. Возбудители туберкулеза поразили мозговую оболочку Имангельды. От этого он чуть не умер. "Тебе нельзя двигаться. Ты должен лежать тихо, как мышка". Врач Клара Садикова во время обхода в который раз напоминает мальчику правила поведения. Имангельды вот уже 40 дней лежит тихо, насколько это возможно, в последнее время он часто плачет. Постоянный прием 17 препаратов, по одному в час, круглые сутки, тоже входит в правила поведения. Ночью, если он стонет, к нему заходит сестра и ласково утешает его. Мать Имангельды давно не навещала своего сына. Она живет в деревне, не слишком далеко, но у нее нет денег, чтобы заплатить за проезд в автобусе.

Дети Кзыл-Орды бегут из больницы, бегут от медсестер и врачей. Из нищей больницы в пустынную степь. За ними посылают поисковые отряды. Самому маленькому пациенту в этой больнице нет и полугода. Многие успели потерять родителей, братьев и сестер. В больнице нет игрушек, нет занавесок на окнах - в них могут поселиться возбудители туберкулеза. Сквозь окна с полуотвалившейся замазкой проникает ветер. На экране единственного телевизора идет триллер. Он посвящен вампирам, питающимся чужой кровью.

Чтобы поднять настроение у подростков, в больнице устроили конкурс красоты, где выбирали "мисс" и "мистера больницы". Ребята дефилировали по подиуму, все по случаю принарядились. Марлевые маски, которые им предписано носить все время, в виде исключения разрешили снять, и все дети получили призы. Снаружи, в мире по ту сторону стен клиники, молодых людей с диагнозом "туберкулез", даже если они вылечились, считают прокаженными. Им сложно найти спутника жизни. Говорят, что они - плохая партия. Считается, что они бесплодны. Молодые люди в больнице слишком хорошо знают, что даже после выписки из изолятора в жизни они все равно останутся изолированными.

Врачи организовали для школьников уроки, маски здесь тоже обязательны, тут есть учителя, уроки, как в обычной школе, но плохие отметки отсутствуют. "Я принципиально запрещаю своим коллегам ставить плохие отметки, - говорит дама, отвечающая за образование больных детей. - Мы не хотим для них дополнительных страданий. Мы не знаем, сколько еще осталось жить нашим детям".

Первоклассник Юра, мальчик со светлыми волосами, печальный и растерянный, возвращается на свое место. У шестилетнего Юры было десятиминутное свидание с матерью, она немного поплакала, погладила его по головке, передала шоколадку и одно яблоко. До этого он крупным размашистым почерком что-то писал в своей тетради и теперь с трудом вновь пытается вернуться к заданию. Юра чуть ни плачет. Буквы становятся все крупнее. От туберкулеза он лечится уже несколько лет. "Я заразился от своего дяди, - говорит он. - Год назад дядя умер".

При одном слове все в этом доме вздрагивают, вне зависимости от возраста, молодые и старые. Это слово "пункция". Ее делают на четвертом этаже, где хирурги ждут больных с отсосом и трубкой. При тяжелом течении туберкулеза в плевральной полости образуется гнойная жидкость. По мере того как она заполняет грудную клетку, легкое сжимается, все сильнее, вплоть до удушения. "Не двигаться", - говорят врачи и вкалывают в межреберное пространство 18-сантиметровую иглу. К ней они подсоединяют трубку и автоматический отсос. Если он ломается, что порой случается, они проводят манипуляцию вручную. Из плевральной полости жидкость выходит литр за литром, часто процедуру приходится проводить ежедневно. Если дело доходит до появления в легком очагов воспаления, так как в них образовались каверны, трубка остается в теле на несколько дней. В этом случае каждое движение оборачивается болью.

Борьба между туберкулезом и медициной все чаще оборачивается не в пользу последней. Врачи постепенно остаются без оружия. Антибиотики зачастую не действуют, показатель устойчивости возбудителя к лекарственным препаратам составляет в отдельных регионах бывшего Советского Союза 67%. Главные рассадники данной формы туберкулеза - это переполненные тюрьмы, которые умножают эпидемию вместе с каждым освободившимся арестантом.

Врачи из туберкулезной колонии 167/2 в районе неподалеку от Кзыл-Орды по горло сыты смертными случаями среди заключенных. Поэтому они решили открыть двери тюрьмы для представителей западной прессы. За пятиметровыми стенами обитает тысяча заключенных, больных туберкулезом, и 31 человек из числа медицинского персонала. Еще несколько лет назад заболевших мужчин здесь еще помещали в одну камеру, изолируя их от здоровых арестантов, правда, их никто не лечил. "Тогда на нарах труп лежал на трупе", - рассказывает майор Каншигит Изабеков. Казахское государство просто не снабжало заключенных необходимыми медикаментами. Но вот уже в течение трех лет в наличии имеется пять основных препаратов, говорит он.

Помещения наполняет сухой кашель, хриплое дыхание, истощенные мужчины стоят навытяжку, самые слабые закутываются в одеяла. Все они обречены на смерть, признает Каншигит. Тяжелобольных, у которых поражены оба легких, жить которым осталось всего несколько недель, отпускают на свободу. Там они проводят один-два месяца, а потом умирают. Один из коллег майора под немереное количество пива с водкой признается в пристрастии к алкоголю - к бутылке его подтолкнули многочисленные смерти от туберкулеза. "Ты смотришь человеку в лицо и знаешь, что тот умрет. При этом ты знаешь, что такого не должно быть. И это тебя выматывает". Теперь тюремные врачи рассчитывают на гуманитарные организации.

Теперь уже больше ничего страшного не будет, говорили себе врачи Кзыл-Орды, открывая два года назад отделение интенсивной терапии. Вне территории больницы, на другом конце города они изолировали больных, у которых был обнаружен возбудитель туберкулеза, нечувствительный к основным лекарственным препаратам. Сегодня здесь лечится почти сто человек. Стоимость двухгодичного курса составляет 4000 евро. ВОЗ и ЕС уже выделили средства на создание подобных центров в государствах СНГ. Если врачи сомневаются в возможности пациента пройти курс лечения, они его туда попросту не принимают. Предоставляя его собственной судьбе.

Но то, чего не должно было случиться, все же произошло. У домохозяйки Рсалолы Искаковой казахские врачи диагностировали впервые "суперрезистентность". ВОЗ давно говорила о том, что это когда-нибудь произойдет. Эта форму туберкулеза не подвластна ни одному лекарству. В течение девяти месяцев ее лечили в только что торжественно открытом отделении интенсивной терапии и потом отпустили домой. Умирать. С тех пор в стране было зарегистрировано несколько десятков подобных случаев. "Вероятно, скоро все снова будет так же плохо, как сто лет назад", - говорит утомленная бессонной ночью Клара Садикова. Увольняться она не собирается. Ее муж, инженер, безработный.

Бич распространяется на Центральную Европу. Никогда прежде бактерии столь быстро не попадали с одного континента на другой. Легочная клиника Buch, Берлин. В специальной камере Даниэла Цахов надевает маску, перчатки и халат. Только в таком виде она может зайти в изолятор. "Добрый день, господин Фосс, - приветствует она своего подопечного. - Я из социального отдела". Количество случаев первичного заражения за последние десятилетия сократилось в Германии настолько, что местные власти уже подумывали о закрытии консультационных пунктов. Но сейчас они уже не торопятся. Слишком много опасений вызывает тот факт, что врачи находят возбудителя туберкулеза в легких казахских переселенцев, румынских сезонных рабочих и молдавских проституток. Недавно "суперрезистентная" форма болезни была зарегистрирована в Баварии. "Я должна знать, с кем вы имели контакты в прошлом полугодии. Только таким образом мы можем предотвратить распространение эпидемии". Цахов, энергичная и активная женщина, не оставляет без внимания ни одного случая заболевания туберкулезом в подведомственных ей районах города. Она пытается установить, на какой улице, в какой квартире произошло заражение.

Петер Фосс (имя изменено) вспоминает о партии в скат (любимая немцами карточная игра. - Прим. ред.) в погребке в берлинском районе Марцан. "Но я знаю их только по именам, - говорит он. - Одного зовут Руди. А другой, тот всегда сильно кашляет, его зовут Луце". "А обслуживающий персонал там имеется?" - спрашивает Цахов. Хозяин, соседи, персонал, игроки в скат - со всеми из них она встретится в ближайшие дни. Фосс - это простой случай. Единичный. Иногда Цахов отправляет на рентген сотни человек. Клиентуру частных зубных клиник, целые классы. Кто отказывается, подвергается принудительному приводу. Больные туберкулезом, которые не хотят лечиться добровольно, могут быть госпитализированы в принудительном порядке. На несколько месяцев - согласно федеральному закону о борьбе с инфекциями. "Отныне вы в течение трех лет будете находиться под нашим наблюдением, - говорит Цахов. - Мы хотим быть уверенными в том, что вы выполняете все врачебные рекомендации". И еще она дает ему необычный совет. Не стоит особо распространяться о своей болезни. Цахов знает людей, которые после этого потеряли друзей и работу. Больные поразительно быстро становятся прокаженными. Даже в Берлине.

Поставленная в жесткие рамки, медицина снова пробует нанести решающий удар. Она еще раз хочет побороть туберкулез. Сейчас группа из восьми биологов и инфекционистов разрабатывает новую вакцину. Супер-БЦЖ. Штефан Кауфманн, директор Института им. Макса Планка, вращает в руках колбу с бледно-желтой жидкостью. В ней надежда Кауфманна. Белок листериолизин проделывает отверстия в клеточной мембране и проникает в фагосому, в которой находятся бактерии. Новый препарат должен справиться даже с лекарственно-устойчивыми формами туберкулеза.

Итак, хеппи-энд? К сожалению, нет. "Мы находимся с туберкулезом в состоянии вечной войны", - говорит Кауфманн. Даже в Центральной Европе носителем инфекции является относительно высокий процент населения. Тем не менее, вероятность того, что кто-то заболевает, очень мала до тех пор, пока у людей сильная иммунная система. В мире в целом каждый третий человек является носителем туберкулеза. Среди них и Штефан Кауфманн. По возвращении обследование прошел и автор статьи. Результат - положительный.

6 марта — годовщина двух событий, которые на фоне вспышки коронавируса смотрятся как злая ирония. Ровно 210 лет назад, в 1810 году, Иллинойс стал первым американским штатом, который ввел обязательную вакцинацию. А 120 лет назад, в 1900-м, в Сан-Франциско началась первая американская эпидемия бубонной чумы. С первым событием все и так ясно: за два века мракобесы так и не привыкли к прививкам, а вот про второе стоит рассказать отдельно. История там напоминает триллер и едва не закончилась катастрофой.

В истории человечества было 3 пандемии бубонной чумы:

6 марта 1900, в год Крысы, нашелся первый чумной в самом Сан-Франциско.

Им оказался 41-летний хозяин деревообрабатывающей мастерской по имени Винь Чу Кинь, уроженец Китая, на тот момент уже 16 лет проживавший в Сан-Франциско. Он был холостяком и жил в полуподвальном помещении у района Красных фонарей. Так что все время, пока он мучился от чумы, местные доктора, решившие, что у него просто гонорея, лечили его, мягко говоря, неверно. Доставленный в полицейский участок подозрительный труп попался на глаза казенному хирургу, и тот провел вскрытие, которое окончательно убедило его в том, что перед ним жертва чумы.

Городские медики забили тревогу. Ответственный за здоровье жителей Сан-Франциско доктор Джозеф Киньон провел огромную работу по изоляции очагов инфекции. Он убедил городские власти объявить карантин в Чайнатауне и даже упрашивал их потратить часть бюджета на передовые вакцины от чумы, которые изобрел российский доктор Вольдемар Хавкин. Вакцины уже в 1897 году существовали в виде прототипа и успели спасти Бомбей от катастрофы. Но власти Сан-Франциско посчитали их непроверенным средством и бесполезной тратой денег.

А вскоре в газетах и в медицинских кругах начали травить и самого Киньона. Дело в том, что в 1900-м году 16% всего населения города и 90% рабочей силы, строившей Трансконтинентальную железную дорогу, были китайцами. Карантин Чайнатауна, в котором тогда жило 250 тысяч человек, обернулся бы грандиозными убытками для промышленников и воротил бизнеса.

Была организована компания по античумной агитации, и Джозефа Киньона обвинили в распространении ложных слухов в корыстных целях. Губернатор Калифорнии Генри Гейдж лично выступил с сообщением о том, что в его штате чумы никогда не было и не будет. Античумная бравада дошла до того, что Сан-Франциско фактически разогнал штат медиков — якобы на этих паникеров только зря тратятся бюджетные деньги.

Спустя год в Чайнатауне от бубонной чумы умерло уже около сотни человек.

Практически никаких мер по этому поводу не предпринималось — ведь губернатор издал указ, согласно которому чумы в Калифорнии не бывает. К счастью, медики Сан-Франциско не сидели без дела и пытались достучаться до самых высоких инстанций. В итоге они дошли до самого президента Мак-Кинли, и только с его подачи начали применяться меры по борьбе с эпидемией. На место оклеветанного и едва не доведенного до самоубийства Джозефа Киньона в Сан-Франциско отправили энергичного военного доктора Руперта Блю, силами которого и удалось побороть чуму.

Блю взялся за дело с армейским запалом. Чайнатаун снова закрыли на карантин. Подозрительные лавки, трактиры, бордели и прочие подозрительные места скопления людей, где могли быть и крысы, закрыли. Земляные полы зданий заливали бетоном, а бетонные и каменные обрабатывали щелоком. В районе началась охота на крыс. Грызунов исследовали, отслеживая распространение чумы по районам. Кварталы, захваченные чумными крысами, дополнительно оцепляли, создавая своеобразный карантин в карантине.

Благодаря всем этим мерам вспышку бубонной чумы удалось локализовать, а вскоре она и вовсе сошла на нет. Однако город был объявлен свободным от болезни лишь в 1908 году. Впрочем, случаи заражения отмечаются в США до сих пор — крысы, приплывшие на пароходах из Китая, заразили автохтонных сусликов. Даже в 2016 и 2017 годах в Нью-Мексико имели место случаи заражения: были инфицированы несколько человек, один из них даже скончался. Так что окончательно чума, начавшаяся с Винь Чу Киня, так и не побеждена.

История эпидемии в Сан-Франциско — прекрасный пример того, как жадность коррупционеров, некомпетентность политиков, продажные СМИ и бытовой расизм могут способствовать пандемии. И к сожалению, за 120 лет ничего не изменилось.