Картина чума в риме

Кажется зловещим и невероятным, что мы до сих пор находим общее с людьми, которые жили 500 лет назад. Они также сталкивались с болезнями без какого-либо понимания и даже отдаленных надежд на адекватное лечение. На прошлой неделе Папа Римский Франциск шел по безлюдным улицам Рима, которые опустели из-за коронавируса. Он посещал церковь Сан-Марчелло-аль-Корсо, чтобы почтить крест. Предположительно тот же самый, который защищал Рим от чумы в 1522 году.

Сегодня мы вновь находимся под угрозой эпидемии, которая пока одерживает верх и переворачивает наши представления с ног на голову. Даже предпринятые меры, включая карантин, выходят из мучительного прошлого. Из того прошлого, от которого нам досталась большая часть величайшего западноевропейского искусства. Эти шедевры веками нас впечатляли и утешали. Теперь мы можем взглянуть на них по-новому, или даже найти в них практические идеи, как справиться с кризисом.

Смерть и трое ее приспешников едут по миру, сокрушая под копытами своих лошадей, как правителей, так и простых крестьян. Эта гравюра на дереве наглядно иллюстрирует 6 главу Откровения Иоанна Богослова и определяет трех самых страшных убийц человечества: войну, голод и эпидемию. Дюрер отошёл от привычного представления Смерти в виде ухмыляющегося скелета с косой, он изобразил Смерть в виде худого бородатого старика с трезубцем. Всадник с весами воплощает собой голод. С мечом — войну. А самый дальний лучник представляет собой мор. Потому что стрелы чумы поражают незримо, как будто на расстоянии, без предупреждения. В мире Дюрера этого всадника боялись больше всего.

Каждый город в ранней Европе страдал от повторяющихся эпидемий, которые могли убить 10-50% населения. Считается, что по крайней мере половина жителей Неаполя — более 200 000 человек — умерли от чумы в 1656 году. Картина Розы — репортаж с линии смерти. Она может показаться чрезмерной в жутком преувеличении: новорожденный ребенок подписывает соглашение со Смертью, признавая, что человеческое существование несчастно и кратко. Смерть — это ужасающий скелет с крыльями, которые проступают сквозь мрачную тьму картины.

Роза пережил чуму 1656 года, но потерял своего маленького сына, а также брата, сестру, ее мужа и пятерых детей. Младенец на картине — тот самый молодой сын живописца, Розальдо, принимающий власть смерти.

Эта картина — трогательное признание отчаяния. Старик молится за своего сына и самого себя, в надежде пережить эпидемию. Тициан нарисовал этот сумрачный образ, когда Венеция была разорена чумой. Он изображает себя полуголым, распластанным перед Девой Марией, обнимающей тело мертвого Христа.

Скуола Сан-Рокко свидетельствует о страданиях Венеции, несмотря на все ее усилия. Туристы ежедневно слетались в Венецию, чтобы увидеть картины Тинторетто. Но когда текущий карантин будет закончен, стоит остановиться на той самой лестнице, которую Дзанки погрузил в атмосферу разрушительной чумы 1630 года.

Бубонная чума отразилась на многих величайших произведениях мира. Хендрикье Стоффельс стала одной из ее жертв. Она чувственна и жива на портрете, сделанном ее возлюбленным, Рембрандтом. Мягкие темные глаза создают ощущение близости и откровенности. Стоффельс была домработницей овдовевшего Рембрандта прежде, чем стала его партнером в жизни и бизнесе. От Рембрандта у нее была дочь, и она приняла на воспитание его сына Тита. После того, как живописец обанкротился, она стала его деловым представителем и держала его на плаву. Эта картина является свидетельством их любви.

А затем, в 1663 году, корабль из Алжира принес чуму в Амстердам, и Стоффельс стала одной из ее жертв. Именно ее потеря способствовала трагедии и мукам, которые мы видим в последних автопортретах Рембрандта.

Римский солдат Себастьян, приговоренный к расстрелу из стрел с близкого расстояния за свои христианские убеждения, был защитником от чумы, а также гомоэротической иконой. Живопись Хонтхорста сумела объединить оба элемента. Его родной Утрехт, в Нидерландах, был поражен чумой в 1620-х годах. Эта картина страстно изображает святого как вдохновляющего героя чудесного выживания. Стрелы, глубоко вонзившиеся в его плоть, выглядят так же фатально, как бубоны (увеличения в лимфоузлах), — но Себастьян был вылечен от этого тяжелого испытания. Бледная кожа, темная обстановка и интенсивное насилие этого образа вдохновлены Караваджо, чье искусство взволновало Хонтхорста, когда он отправился в Рим.

До того как узнать о CoViD-19, человечество пережило вспышки кори, оспы, чумы, холеры и гриппа, жертвами которых становились миллионы. Вот как это было.

Издание Washington Post напомнило о том, как люди на протяжении истории сталкивались с массовыми эпидемиями и к чему это приводило. Спойлер: ни к чему хорошему.

Антонинова чума (165–180 гг.)

Число жертв: пять миллионов

Причины: корь и оспа

Многие историки связывают падение Рима с Антониновой чумой, которая поразила империю в эпоху Марка Аврелия. Точные причины эпидемии неизвестны, но, судя по симптомам, описанным врачом Галеном, — ужасным кожным язвам, высокой температуре, диарее и ангине, — это были оспа и корь. Откуда они взялись? Пришли из Азии вместе с военными и торговцами. Ежедневно погибало более двух тысяч человек. По мнению некоторых учёных, древний мир так и не оправился от этого удара.

Юстинианова чума (541–542 гг.)

Число жертв: 30–50 миллионов

Источники заражения: крысы и блохи

Первая в истории пандемия бубонной чумы была названа в честь византийского императора, правившего в то время. Разносчиками болезни стали заражённые блохи, которые распространили её по всему миру с помощью своих хозяев — грызунов. Историк Фрэнк М. Сноуден, изучающий пандемии, в своей книге "Эпидемии и общество" отмечает, что информация об этой чуме была в значительной степени утрачена. Однако дневники Прокопия, историка VI века, указывают на то, что его современники воспринимали происходящее как конец света. Исследователи всё ещё находят следы той пандемии при раскопках. Так, в 2005 году в Баварии на кладбище VI века были обнаружены останки скелета с чумной палочкой.

"Чёрная смерть" (1347–1352 гг.)

Число жертв: 75–200 миллионов

Источники заражения: крысы и блохи

Английский журнал History Today называет эту пандемию "величайшей катастрофой в истории человечества". Как и Юстинианова чума, "чёрная смерть" была вызвана чумной палочкой. Скорость распространения болезни и число погибших до сих пор поражают воображение учёных. "Причина кроется в характерных чертах средневекового общества, находящегося в динамичной фазе модернизации", — отмечает историк Оле Йорген Бенедиктов из Университета Осло. Большие корабли перевозили грузы по всей Европе: таким образом, система торговли объединяла население всего Старого Света, пишет исследователь, называя этот период "золотым веком бактерий".

Вспышка оспы в Новом Свете (с 1520 г.)

Число жертв: 25–55 миллионов

Причина: вирус натуральной оспы

Исследователи познакомили Новый Свет не только с репой и виноградом. Они также привезли с собой оспу, корь и другие вирусы, против которых местные народы не имели иммунитета. "Хотя мы, вероятно, никогда не узнаем точных масштабов депопуляции, по оценкам экспертов, 80–95% коренных жителей погибли в течение 100–150 лет после открытия Америки", — говорится в статье 2010 года, опубликованной в журнале "Экономические перспективы".

Великая чума в Лондоне (1665 г.)

Число жертв: 75–100 тысяч человек

Источники заражения: крысы и блохи

Согласно записям в Национальном архиве Англии, заражённых крыс и блох в Лондон привлекли улицы, заполненные мусором. Особенно остро эта проблема стояла в самых бедных районах. В то время как врачи, адвокаты и члены королевской семьи бежали из города, весь удар приняли на себя малообеспеченные жители. Возле заражённых домов выставлялась охрана. По ночам с улиц убирали трупы и сразу же закапывали их в землю. Ни о какой дезинфекции не могло быть и речи: если вы заболевали, вам оставалось жить около двух недель. Люди думали, что болезнь вызывает загрязнённый воздух, который может быть очищен дымом, поэтому детям рекомендовали курить или нюхать губку, пропитанную уксусом.

Пандемия холеры (1817–1823 гг.)

Число жертв: один миллион

Причина: холерный вибрион

Мало каким народам удалось избежать встречи с этой опаснейшей бактерией, которая передавалась через загрязнённую фекалиями воду, вызывая сильную диарею и рвоту. Вспышка холеры, произошедшая в 1854 году в Лондоне, положила начало эпидемиологическим расследованиям, которые с тех пор проводятся в каждой подобной ситуации. Всё благодаря врачу Джону Сноу, который определил, что все заражённые пили воду из одной колонки. Как только её отключили, число заболевших пошло на убыль.

Жёлтая лихорадка (XIX век)

Число жертв: 150 тысяч

Источник заражения: комары

Эта вирусная инфекция является эндемичной для Южной Америки и стран Африки, расположенных к югу от Сахары. Болезнь, которую распространяли самки комаров, получила своё название из-за ярко-жёлтого оттенка, который приобретала кожа заражённого. В 1793 году жёлтая лихорадка охватила Филадельфию, тогдашнюю столицу США: погибло примерно 10% населения. В связи с этим президент Джордж Вашингтон и госсекретарь Томас Джефферсон решили перенести столицу в Вашингтон. Тогда никто точно не знал, как и почему происходит заражение. Только к 1900 году американские военные установили связь между болезнью и укусами комаров.

Испанский грипп (1918–1920 гг.)

Число жертв: 50 миллионов

Причина: вирус гриппа H1N1

Пандемию CoViD-19 чаще всего сравнивают именно с испанкой — гриппом, который с 1918 по 1920 год поразил более 500 миллионов человек. Своё название болезнь получила из-за того, что Испания стала первой страной, раскрывшей миру реальные масштабы эпидемии. Жертвами испанки стали 50 миллионов человек (по некоторым оценкам, до 100 миллионов), что сделало её одной из самых массовых пандемий по количеству смертей.

Азиатский грипп (1957–1958 гг.)

Число жертв: один миллион

Причина: вирус гриппа H2N2

Когда в 1957 году микробиолог Морис Хиллеман прочитал в The New York Times статью о вспышке гриппа в Гонконге, в которой упоминались дети с остекленевшим взглядом, чутьё подсказало ему, что грядёт пандемия. Исследователь попросил, чтобы образцы вируса как можно скорее были отправлены в его лабораторию для разработки вакцины. Хотя в конечном итоге жертвами болезни стали 70 тысяч американцев, если бы не расторопность Хиллемана, число смертей только в США могло превысить один миллион.

Свиной грипп (2009 г.)

Число жертв: 200 тысяч

Причина: вирус гриппа H1N1

До того, как человечество столкнулось с CoViD-19, ему пришлось пережить пандемию свиного гриппа, который поразил более 20% населения Земли. Эпидемия была вызвана смесью нескольких штаммов, которые раньше никогда не взаимодействовали друг с другом. Наибольшему риску заражения были подвержены дети и молодёжь, в то время как пожилые люди оказались невосприимчивы к новому вирусу.

О ситуации в Империи Ромеев, умонастроениях византийской элиты и страхе перед ужасной болезнью рассказывает заведующая кафедрой истории Древнего мира и Средних веков Уральского федерального университета, доктор исторических наук Татьяна Викторовна Кущ.

Природные катастрофы, неурожаи, голод и эпидемии, которые преследовали людей на протяжении всей истории человеческого общества, всегда повергали в ужас своей разрушительной силой и порождали эсхатологические настроения. Бедствия и знамения, предвещающие грядущий конец света, обостряли у современников ощущение трагичности переживаемого времени, внушая страх и вызывая одновременно священный трепет. Негативный эффект, производимый бедствиями, усиливался вследствие того, что несчастья зачастую накладывались на неблагоприятную внешнеполитическую ситуацию или внутренние проблемы, углубляя кризис и становясь одним из факторов дестабилизации общественного развития. Это в полной мере может быть отнесено к истории Византийской империи палеологовского времени, когда стечение всех негативных факторов, в том числе экзогенного ряда, достигло критической точки, после которой был окончательно определен вектор развития. Обратимся лишь к одному из бедствий Византии середины XIV в. — эпидемии чумы, которая добавила печальные штрихи в общую драматическую картину века.

В истории Византии четырнадцатый век был временем колоссальных потрясений, способствовавших постепенному угасанию некогда могущественной и великой империи. Чума, распространившаяся в византийских землях, застала страну в состоянии глубокого кризиса, который охватил все сферы общественной жизни. Внешняя опасность, внутриполитические неурядицы, междоусобные конфликты и религиозные распри являлись насущными проблемами, ставившими на повестку дня вопрос о выживании империи.

Большая часть территорий, которые еще оставались под властью императоров, оказалась в полном запустении в результате гражданской войны 1341— 1347 гг. и опустошений, совершаемых постоянными набегами турецких отрядов. В борьбу между Генуей и Венецией за торговое преобладание в Восточном Средиземноморье и на Черном море были втянуты византийские императоры, которым в этих политических играх зачастую отводилась весьма скромная роль статистов, венчавших победителя очередными привилегиями и льготами в ущерб собственным экономическим интересам. Византийская торговля, оказавшаяся под контролем итальянских купцов, погружалась в состояние застоя. Снабжение городов продуктами питания, поступавшими с черноморского побережья, находилось в руках генуэзцев, зависимость от которых подрывала стабильность в стране и делала местную власть заложниками иностранцев [см.: Карпов, 1989, 26—27; Скржинская, 1947, 224]. Ремесленники, не выдерживавшие конкуренции с итальянскими производителями и не получавшие государственной поддержки, вытеснялись с рынков и разорялись. За счет сельских жителей, бежавших из разоренных деревень в города, в определенной мере компенсировалось сокращение городского населения [см.: Matschke, 2002, 465], однако демографический спад, наметившийся к середине XIV в., стал устойчивой тенденцией, поскольку постоянное военное давление и эпидемии вели к численному убыванию народонаселения империи.

Иоанн VI Кантакузин, который после гражданской войны 1341-1347 гг. стал императором. Автобиографические записи, составленные Иоанном Кантакузином, служат ценным источником по истории Византии XIV в.

Экономические трудности и внешнеполитические неудачи усугублялись внутренними проблемами правящего дома. Окончание гражданской войны в 1347 г. не поставило точки в противостоянии, разгоревшемся между Иоанном Кантакузином и Иоанном V Палеологом. Реставрация власти Палеологов и низложение Иоанна VI Кантакузина произойдет в 1354 г., но это будет лишь временное затишье в истории поздневизантийских междоусобиц.

Бедственное положение в стране было определено не только развалом экономики, внутри династическими неурядицами и агрессией со стороны турок, но и эпидемиями, которые с периодичностью стали навещать империю в последнее столетие ее истории. Чума, наносившая ущерб не меньший (если не больший!), чем войны, отчасти сыграла свою роль в углублении кризиса, который охватил империю. Только учитывая фактор этого бедствия, можно представить себе более рельефно картину поздневизантийской действительности и оценить в полной мере всю сложность существования империи в середине XIV столетия.

Византия в этот период впервые за многие столетия оказалась в орбите чумного поветрия, коснувшегося, как известно, всех уголков обитаемого мира. С этого времени эпидемии, вспыхивавшие регулярно в империи, стали постоянными явлениями византийской действительности. На протяжении следующего столетия чума посетила империю почти два десятка раз, около четверти века прошли под знаком этого бедствия. Обратимся к началу этой истории, ставшей трагедией общеевропейского масштаба.

О дальнейшем маршруте движения морового поветрия, совпадавшем с традиционными торговыми путями, сообщает византийский историк XIV в. Никифор Григора:

Никифор Григора

Из Италии вслед за торговыми караванами чума перетекла во Францию, Испанию, Германию, Англию и дальше во все остальные части Европы. Из Германии по Балтийскому морю эпидемия перекинулась на Скандинавию, Польшу и Русь, замкнув тем самым свое кругосветное путешествие. Странствие чумы по Европе очень четко демонстрирует географию и направления средневековой торговли, которая концентрировалась вокруг Ближнего Востока и Средиземноморья.

Распространение бубонной чумы в Европе XIV в.

Лишь контурно очертив путь распространения по Европе чумного поветрия, сосредоточим свое внимание на рассмотрении того эффекта, который произвела эпидемия в византийских землях, оказавшихся в эпицентре этих трагических событий и первыми из европейских стран принявших удар этого страшного бедствия.

Первая вспышка чумы в Византии приходится на осень 1347 г. В Константинополь чума была занесена из Кафы, колонии генуэзцев в Крыму [см.: Norwich, 1995, 309; Васильев, 1998, 324]. Кафа, осажденная татарами, уже была охвачена эпидемией, и именно оттуда началось ее странствие на зачумленных торговых галерах по византийским землям. В течение 1347— 1348 гг. чума свирепствовала, по сути, во всех греческих землях. Противник, с которым пришлось столкнуться лицом к лицу грекам, был гораздо страшнее гражданских войн и набегов турок.

Две краткие хроники[2] и кипрская погодная запись[3] содержат лишь лаконичные сообщения о появлении чумы в византийских владениях. Трапезундский хронист Михаил Панарет сообщает о великой эпидемии чумы, начавшейся в сентябре 1347 г., которая продержалась на Понте семь месяцев [Μιχαηὴλ τοῦ Παναρέτου, 1958, 68]. В Кипрской хронике Леонтия Махеры под 1348 т. содержится сообщение о том, что за грехи Господь послал мор, который унес половину населения острова [Makhairas Leontios, 1932, 60, № 66]. Хронисты, следуя законам жанра летописного повествования, лишь констатировали факт распространения крупной эпидемии на византийских территориях, воздерживаясь от эмоциональных замечаний. Но за скупыми строками поздневизантийских хроник стояли события, полные драматизма и человеческих страданий. Весь ужас, который охватил жителей империи, нашел свое отражение в исторических и риторических сочинениях таких современников, как Иоанн Кантакузин[4], Никифор Григора и Димитрий Кидонис, оставивших описания той эпидемии.

Известный политик и писатель XIV в. Димитрий Кидонис, находившийся в Константинополе в данный период и оказавшийся свидетелем трагедии, оставил более эмоциональное описание тех событий:

Сам вид пораженного болезнью человека внушал ужас очевидцам этой трагедии. Поэтому авторы уделили значительное внимание описанию признаков чумы. Григора указывает симптомы этого смертельного недуга:

Перечисленные признаки заболевания были характерны для легочной формы чумы, которая сопровождалась появлением на теле больного язв, приобретавших черный цвет, что и дало основание назвать эту эпидемию черной смертью.

Неизбежность летального исхода пораженного болезнью человека авторы подчеркивают констатацией того, что здоровым и ослабленным людям в случае их заражения одинаково была уготована смерть, невзирая на то, оказывалась или нет медицинская помощь:

Более того, эпидемия, разрастаясь, распространилась и на домашних животных, которые жили бок о бок с людьми:

Город превратился в кладбище, где ежедневно погребали тысячи людей, умерших такой страшной смертью. Кидонис передал ощущение постоянного траура, который охватил жителей столицы:

Многие свидетели печальных событий 1347— 1348 гг. подозревали, что Богородица, защитница города, покинула жителей столицы [см.: Norwich, 1995, 309]. Тщетность упований на небесное покровительство, на заступничество небесной патронессы свидетельствовала о размере гнева, вызванного человеческими прегрешениями, за которые последовало неминуемое наказание с Божественного попустительства.

В условиях, когда Господь в гневе являл всю свою силу, насылая на людей мор, рассчитывать можно было только на его милость и всепрощение. Средство облегчения участи людей виделось лишь в молитве, обращенной к Богу в надежде на его заступничество и милосердие:

Изображение крестного хода, ок. 1350 года. Хроника Жиля Ле Мюизи.

Урон, наносимый чумой, выражался не только в количественных, но и в качественных показателях. Сокращение в результате высокой смертности среди той части населения, которая была вовлечена в трудовую деятельность, вызвало проблему нехватки рабочих рук, что стало причиной введения, в частности на Балканах, так называемого рабочего законодательства, устанавливавшего верхний предел заработной платы [см. об этом: Scarborough J., Kazhdan A., 1991, 1681]. В период эпидемии, когда горожане были парализованы страхом перед лицом смерти, прекращали свою работу ремесленники, закрывали лавки торговцы, замирала жизнь в гавани, что наносило тяжелый удар по экономике. Убывание населения, которое происходило в периоды мора, дестабилизировало положение в стране. Опасным было и то, что эпидемии чумы сочетались с губительными военными опустошениями, хозяйственной разрухой, с глубоким социальным и политическим кризисом. Четырнадцатый век обострил, кроме того, чувство эсхатологического страха в связи с ужасами чумы, которая была зримым предвестием ожидаемого конца света.

Могла ли чума сыграть положительную роль в истории Москвы? Ответ в статье Николая Борисова.

События 1347— 1348 гг. оставили глубокий след в памяти современников. Обострив у очевидцев драмы чувство незащищенности перед лицом эпидемии и страха за собственную жизнь, чума повергла людей в состояние оцепенения, напомнив об эсхатологических предсказаниях. В дальнейшем любое появление признаков этой болезни вызывало печальные воспоминания о трагедии середины XIV в.

Бедствие, которое представляла для Византии чума, помноженное на внешнеполитические промахи и экономические неудачи, усугубило положение империи. В этом отношении середина XIV в. оказалась переломным временем византийской истории, когда концентрация негативных факторов (как внешне-, так и внутриполитического свойства) достигла критической массы.

Примечания:

* Статья написана при финансовой поддержке РГНФ, проект № 08-01-00238а.

[1] Григора называет скифами татар [см. Moravcsik, 1958, 81].

[4] Описание Кантакузином чумы 1347 г., по мнению исследователей, является подражанием Фукидиду [Hunger, 1976, 185-188; Miller, 1976, 385-395]. Однако, несмотря на цитаты из Фукидида, в изображении чумы автор проявил в определенной мере самостоятельность, основываясь на собственных наблюдениях. Влияние Фукидида на Кантакузина проявилось в заимствовании фраз, выражений и оборотов, т. е. на уровне манеры и стиля повествования, что не снижает степени достоверности информации о чуме 1347 г.

[5] Кантакузин имеет в виду столицу, используя древнее название Константинополя.

[6] Г. Хунгер, сравнивая описание чумы у Фукидида и Кантакузина, отмечал, что в этом пункте Кантакузин проявил в известной мере самостоятельность и далеко отошел от Фукидида [см.: Hunger, 1976, 186].

[7] В знак траура [Demetrios Kydones, 1981, Br. 21, A. 16].

Боккаччо Джованни. Декамерон. М., 1992.

Васильев А. А. История Византийской империи: От начала Крестовых походов до падения Константинополя. СПб., 1998.

Делюмо Ж. Грех и страх: Формирование чувства вины в цивилизации Запада (XIII— XVIII века). Екатеринбург, 2003.

Иеромонах Иоанн (Рахманов). Обрядник византийского двора (De cerimoniis aulae Byzantinae) как церковно-археологический источник. М., 1895.

Карпов С. П. Торговля зерном в Южном Причерноморье в XIII— XV вв. // Византийский временник. 1989. Т. 50 (75).

Поляковская М. А. Эсхатологические представления Алексея Макремволита // Античная древность и Средние века. 1975. Вып. 11.

Прокопий Кесарийский. Война с персами. Кн. 2. 22— 23 // Прокопий Кесарийский. Война с персами. Война с вандалами. Тайная история: Пер. с гр. / Вст. ст., коммент. А. А. Чекаловой. СПб., 2001.

Рaдuħ Р. Страх у noзнoj Византии, 1180 — 1453. Београд, 2000. Т.1.

Скржинская Е. Ч. Генуэзцы в Константинополе в XIV в. // Византийский временник. 1947. Т. 1 (26).

Ἁλεάχιος Μακρεμβολιάτης. Εἰς τὴν ἁγίαν Σοφίαν πεσοῦσαν ὑπὸ πολλῶν κατὰ συνέχειαν γενομένων σεισμῶν // Ἐπετηρις Ἑταιρείας Βυζαντινῶν Σπουδῶν, 1969— 1970. Т. 37.

Balfour D. Politico-historical Works of Symeon Archbishop of Thessalonica (1416/17 to 1429). Wien, 1979.

Bartholomaeus della Pugliola. Historia miscella Bononiensis / Ed. L. A. Muratori. (Scriptores Rerum italicarum. XVIII). Milano, 1729.

Chronicon Estense / Ed. L. A. Muratori (Scriptores Re rum italicarum. XV). Milano, 1729.

Constantini Porphyrоgeniti imperatoris De cerimoniis aulae Byzantinae libri duo Graece et Latine / Rec. J. J. Reiskii. Bonnae, 1829. Vol. 1.

Chronologische Einzelnotizen // Schreiner P. Die Byzantinischen Kleinchroniken. Wien, 1977. T. 2.

Démétrius Cydonès. Correspondance / Publ. par R.-J. Loenertz. Studi e testi, 208. Cittä del Vaticano, 1960. Vol. 2.

Demetrios Kydones. Briefe / Übers, und erl. von F. Tinnefeid. Stuttgart, 1981. Т. 1.

Hunger H. Thukydides bei Johannes Kantakuzenos. Beobachtungen zur Mimesis // Jahrbuch der Österreichischen Byzantinistik. 1976. Bd. 22. S. 185-188.

Joannis Cantacuzeni Historiarum libri IV / Ed. L. Schopen — E. Bekker. Bonnae, 1832. Vol. 3.

Kuruses S. I. Αἱ ἀτιλήψεις περὶ τῶν ἐσχάτων τοῦ κόσμου καὶ ἡ κατὰ τὸ ἔτος 1346 πτῶσις τοῦ τρούλλου τῆς ἁγίας Σοφίας // Ἐπετηρις Ἑταιρείας Βυζαντινῶν Σπουδῶν, 1969— 1970. Т. 37.

Laonici Chalcocandylae historiarum demonstrationes / Rec. E. Darkö. I— II. Budapestini, 1922. Vol. 1.

Makhairas Leontios. Recital concerning the Sweet Land of Cyprus entitled “Chronicle” / Ed. with translation and notes by R. Dawkins. Oxford, 1932. Vol. 1.

Matschke K.-P. The Late Byzantine Urban Economy, 13-15th Centuries // The Economic History of Byzantium: From the Seventh through Fifteenth Century / Ed. A. Laiou. Washington, 2002.

Μιχαηὴλ τοῦ Παναρέτου περί τῶν Μεγάλων Κομνηνῶν / Ed. O. Lampsidis. Athina, 1958.

Moravcsik G. Byzantinoturcica. Die byzantinischen Quellen der Geschichte der Turkvölker. Berlin, 1958. Bd. 1.

Miller T. S. The Plague in John VI Cantacuzenos and Thucydides 11 Greek, Roman and Byzantine Studies. 1976. Vol. 17. P. 385-395.

Nikephori Gregorae Byzantina historia / A cura L. Schopeni. Bonnae, 1830. Vol. 2.

Norwich J. J. Byzantium. The Decline and Fall. L., 1995.

Scarborough J., Kazhdan A. Plague / The Oxford Dictionary of Byzantium. N.Y.; Oxford, 1991. Vol 3.

Prosopоgraphisches Lexikon der Palaiologenzeit. Wien, 1976— 1994. F. 1— 12.

Schreiner P. Die byzantinischen Kleinchroniken (Chronica Byzantina Brevoria). Wien, 1975. Т. 1.

Schamiloglu U. Preliminary Remarks on the Role of Disease in the History of the Golden Horde // Central Asian Survey. 1993. Nr. 12.

Werner E. Die Geburt einer Großmacht— die Osmanen (1300— 1481). Weimar, 1985.